Технология лжи. Нацистская антипартизанская пропаганда на оккупированных территориях СССР. 1941–1944 гг. - Иван Иванович Ковтун

и партизанского командира Алексея Николаевича Галюги. Этот офицер не раз направлялся Военным советом 10‑й армии и Западного фронта в тыл противника для координации действий партизан. 29 апреля 1942 г. А.Н. Галюга возглавил разведывательную группу, получив задание объединить отряды, действовавшие на стыке Смоленской и Орловской областей. Спустя несколько недель была сформирована 3‑я стрелковая партизанская дивизия, состоявшая из 3000 человек. Партизаны Галюги особенно проявили себя летом 1942 г., когда помогли вывести из-под ударов карателей кавалерийскую группу генерал-лейтенанта П.А. Белова[1006].

В середине сентября 1942 г. А.Н. Галюга, вернувшийся в тыл врага после тяжелого ранения, стал командиром Клетнянского оперативного центра (КОЦ). 15 октября 1942 г. КОЦ был упразднен, а вместо него, согласно приказу Главнокомандующего партизанским движением К.Е. Ворошилова, были созданы 1‑я, 2‑я, 3‑я, 4‑я Клетнянские и Ворговская партизанские бригады. Майор Галюга был назначен командиром 2‑й Клетнянской бригады (комиссар – П.В. Лебедев, начальник штаба – капитан Г.К. Красковский)[1007].

В начале января 1943 г. командование 532‑го тылового района проводило операцию «Репейник-II». В ходе операции люфтваффе нанесли авиаудары по штабам и укрытиям брянских партизан. Одна из немецких бомб попала в штаб 2‑й Клетнянской бригады, в результате чего Галюга получил тяжелые ранения, а несколько человек из его окружения были убиты. Чтобы вывезти раненого командира, прилетел санитарный самолет. Подлетая к линии фронта, самолет подбили вражеские средства ПВО, и воздушное судно совершило аварийную посадку недалеко от населенного пункта Перестряж (Калужская область), находившегося на территории, занятой противником. Летчик и пассажиры, среди которых был раненый майор, попали в плен[1008].

Спустя несколько дней над позициями партизан были сброшены листовки с изображением Галюги. Майор призывал следовать его примеру, выходить из лесов, бросать оружие и сдаваться. Германские пропагандисты широко освещали пленение Галюги на оккупированных территориях Орловской и Смоленской областей. Хотя партизаны понимали, что имеют дело с организованной провокацией, они тем не менее сильно переживали об утрате своего командира. Галюгу допрашивали сотрудники абвера. На допросах он выдал врагу немало ценной информации о партизанском движении в Брянских лесах, а подписав листовку своим именем, превратился в противника того дела, за которое воевал. В отчете от 15 февраля 1943 г. немецкий офицер, проводивший допрос майора, отметил: «Галюга лично понимает, что после того как он подписал листовку, адресованную партизанам, он конченный человек для коммунистической России»[1009].

Однако от дальнейшего сотрудничества с противником Галюга отказался. Весной 1943 г. майора отправили в лагерь для военнопленных – шталаг «Хоенштайн» (ныне – город Ольштын, Польша). Осенью того же года офицера-разведчика перевели в Офлаг № 62 в Хаммельбурге (Нижняя Франкония, Бавария), а затем в крепость Бойен под Лётценом (Восточная Пруссия). Здесь майора посещали представители генерала А.А. Власова, предлагали присоединиться к Вооруженным силам Комитета освобождения народов России (ВС КОНР), но получили резкий отказ. В мае 1945 г. Галюгу освободили из плена и почти сразу перевезли в советский контрольно-фильтрационный лагерь в Варшаве, где он проходил проверку по линии НКГБ. После проверки бывшего партизанского командира вернули на Родину. Долгое время он не мог устроиться на работу как человек, побывавший в плену. В отчаянии Галюга решил обратиться к Н.А. Булганину, бывшему члену Военного совета Западного фронта, отправлявшего в 1942 г. майора за линию фронта. Булганин к тому времени стал министром обороны СССР. С трудом добившись аудиенции, Галюга рассказал главе военного ведомства о своих злоключениях. Булганин вспомнил его и приказал присвоить ему очередное воинское звание, выдать денежное пособие, назначить на должность, вернув все ордена и награды. Галюга вновь стал служить в советской армии, но из-за плохого здоровья вынужден был ее покинуть в 1947 г. Некоторое время он работал в Смоленске, но в 1948 г. был исключен из партии, в середине 1950‑х гг. уехал в Ростов-на-Дону, где устроился воспитателем в одном из исправительных учреждений МВД СССР. Бывшие брянские партизаны так и не простили своего командира. Злой рок плена преследовал его до гробовой доски. Скончался А.Н. Галюга 1 марта 1985 г. в Ростове-на-Дону[1010].

Еще трагичнее оказалась судьба начальника штаба партизанской бригады «Алексея» (командир – А.Ф. Данукалов) Федора Ивановича Плоскунова. Во время широкомасштабной операции «Весенний праздник», в период боев 25–26 апреля 1944 г., он, будучи тяжело контуженным, в бессознательном состоянии попал в руки солдат из бригады СС РОНА Б.В. Каминского. Немецкие спецслужбы и пропагандистские органы немедленно воспользовались этим случаем и выпустили листовки и газеты с фотографией пленного командира. Так, фотография Плоскунова была опубликована в коллаборационистской газете «За Русь», разместившей на первой полосе статью «Обреченность партизан». Под снимком Плоскунова стояла издевательская подпись: «Во время ликвидации одного партизанского очага захвачен в плен. Он думал, что его расстреляют. Но ничего подобного не случилось. Он жив и здоров»[1011].

Над оборонительными порядками бригады «Алексея» также были разбросаны листовки с фотографией Плоскунова, который якобы добровольно перешел на сторону экспедиционных сил. Партизаны сдаваться отказались. А Плоскунова вместе с другими пленными отправили в застенки минского СД. Вскоре его направили в Германию. Одно время он содержался в концлагере Кёнигсберга, а затем в филиале концлагеря Штутгоф – Пёлице. Там он стал участником подпольной группы, готовившей восстание. Но незадолго до освобождения скончался от истощения[1012].

В контексте проблемы заслуживают внимания показания бывшего адъютанта начальника Украинского штаба партизанского движения (УШПД) капитана Александра Дмитриевича Русанова. Допрос Русанова, по всей видимости ловко составленный германскими пропагандистами и сотрудниками спецслужб, до сих пор является предметом споров для некоторых историков[1013]. Полный текст допроса до настоящего момента не обнаружен. Сохранился лишь отдельный фрагмент[1014], а также пространное интервью Русанова, опубликованное в оккупационных изданиях (в том числе в газетах «Доброволец», «За Родину», «Голос Крыма», «Возрождение», в журнале «Беларус на варце» и др.)[1015].

Александр Русанов, уроженец города Тим Курской области, действительно с июля 1942 г. был адъютантом для особых поручений у начальника УШПД Т.А. Строкача. Однако уже 4 февраля 1943 г. статус Русанова изменился – он стал командиром партизанского отряда им. 25 лет РККА в Брянских лесах. В плен капитан попал 5 июня 1943 г., будучи тяжело раненным. То есть к моменту пленения Русанов не знал, какая обстановка сложилась внутри УШПД. Допрос партизанского командира, как показывают источники, проводился в крепости Лётцен (Восточная Пруссия) в конце июня, а первые публикации появились в конце сентября 1943 г. Это указывает на то, что в течение трех месяцев с офицером плотно работали представители абвера и СД, прежде чем заставили его принять участие в психологической операции[1016].

В первую очередь растиражированные показания бывшего командира «народных мстителей» были направлены на то,