«Создать невыносимые условия для оккупантов»: движение сопротивления в Крыму в годы Великой Отечественной войны - Сергей Николаевич Ткаченко

голода и холода лагеря»[699]. Постоянное голодание привело к тому, что некоторые бойцы утратили человеческий облик и стали употреблять в пищу мясо трупов погибших бойцов, что было срочно пресечено командованием с помощью чрезвычайных мер – по приговору судебной тройки были расстреляны шесть партизан. После начала регулярной сброски продовольствия «отряды стали на ноги и начали активные боевые действия»[700].

Из-за частой смены стоянок и постоянного маневрирования землянки не строились, укрывались от непогоды в примитивных шалашах, а в основном – под открытым небом, у костров. Продукты распределялись индивидуально, каждый партизан готовил себе сам (за исключением крепко сдружившихся бойцов диверсионных групп). Инфекционных заболеваний почти не было, за исключением нескольких случаев дизентерии и чесотки. Вшивость была поголовная, начиная от начальника санслужбы до рядового бойца: длительное время не было мыла и, кроме того, партизаны не раздевались и не разувались по несколько недель, особенно зимой.

Авиация и спецгруппы. В феврале возобновили полёты в Крым на сброску грузов два ТБ-3 из 325‑го тбап (командир группы – майор Г.В. Помазков, замполит – ст. политрук Ф.Е. Гринько). По обобщенным данным, за всё время с 20.12.41 г. по февраль 1943 г. различным количеством (от 1 до 14 всего) самолётов полк сделал 136 вылетов для нужд партизан (без учета вылетов на бомбардировку и десантирование), сбросив 15 тонн боеприпасов, 186 тонн продовольствия и совместно с приданной полку особой группой в 3 Ли-2 (в октябре 1942 г.) вывез 320 чел. больных и раненых партизан[701].

Продолжал летать из Адлера на сброс грузов и парашютистов выделенный от ЦШПД экипаж самолёта Ли-2 (командир – Герой Советского Союза П.Т. Кашуба), который за февраль‑март (до 14.03.1943 г.) выполнил 21 вылет, сбросил 5 тонн грузов и 29 парашютистов[702]. В конце февраля – начале марта посредством этого самолёта к партизанам выбросили 8 парашютистов (в т. ч. 26.02.1943 г. – испанских коммунистов Б. Гарихо, Х. Батихой, Б. Асунсион, Р. Сомер, ставших инструкторами подрывного дела) и восемь грузовых гондол[703]. Об этом событии опубликованы также воспоминания самих испанцев[704]. В марте 1943 г. в Крым была направлена спецгруппа ОМСБОН НКВД СССР майора Г.А. Арабаджиева, в которую вошли старший лейтенант Н.Ф. Забаро, радист В.П. Бочков, младшие лейтенанты медслужбы Валентина Винниченко, Ирина Лошкарева, старший лейтенант Устер, старший сержант В.П. Дёрибин, Р.Г. Анненков. Арабаджиев взял на себя руководство деятельностью омсбоновских десантников в Крыму и связанных с ними подпольщиков. По рации группы командованию Красной Армии были переданы важные разведданные. К осени 1943 г. зона действий группы Арабаджиева значительно расширилась. Походы агентов пролегали в Перекоп, Джанкой, Сейтлер, Керчь, Феодосию, Бахчисарай[705].

В конце зимы активизировалась диверсионная деятельность партизан: под откос пущено два эшелона, а до конца марта – еще три. В секторах под руководством начальников разведки были сформированы диверсионные группы (по 4–6 бойцов каждая) и налажена их специальная подготовка. Огромную помощь оказали «специалисты ЦШПД» – группы испанских интернационалистов майоров «Костина», «Баландина» и «Федорова» (безвременно трагически погибшего), десантированных в Крым в начале весны 1943 года с достаточным запасом новейших минно-подрывных средств. Испанцы немедленно приступили к передаче своего огромного боевого опыта, в кратчайшие сроки обучили более 30 партизанских диверсантов-подрывников, и по мере их готовности вместе с ними провели ряд успешных диверсий (по мере завершения их подготовки совместно провели ряд успешных диверсий). В период с января по 25 мая с помощью самолетов крымским партизанам было доставлено 100 специальных мин МЗД и 200 других[706]. Условия для проведения диверсионной работы в секторах отличались друг от друга: в 1‑м секторе на достижение объекта диверсии и возвращения на базу затрачивалось 2–3 суток (удаление объектов от лесных опушек не превышало 4–5 км), во 2‑м секторе – до 10 суток при общей протяженности маршрутов от 120 до 160 км, при этом до 65–70 км (туда и обратно) пролегали по безлесной степной местности с обилием населенных пунктов, гарнизонов противника и местной полиции. После участившихся взрывов на железных дорогах Севастополь – Симферополь, Симферополь – Джанкой и Джанкой – Владиславовка оккупанты предприняли контрмеры. Но слухи о крушениях воинских эшелонов быстро распространялись по всему полуострову и укрепляли надежды части населения на освобождение Крыма от захватчиков и их пособников.

Подполье. Зимой и весной 1943 г. возникли новые подпольные группы и организации в Симферополе, Керчи, Севастополе, Феодосии, Ялте, Евпатории и многих районах; к апрелю партийное и патриотическое подполье действовало практически по всему Крыму[707]. Надо заметить, что выявление материала о подполье связано с большими трудностями. Многие подпольные группы складывались и гибли в условиях вражеской оккупации. Свидетельств и очевидцев их деятельности не оставалось.

Партизаны. В конце февраля противник предпринял ряд нападений на отряды в заповеднике, завязались бои с карателями. Плохо было с продуктами, которые могла забросить авиация. Было принято решение возращатся в зуйские леса. Ночами 6 и 7 марта Ли-2 удачно сбросил продовольствие. 9 марта штаб 2‑го сектора, секретарь обкома ВКП(б) П. Ямпольский, 3‑й, 4‑й, 5‑й и 6‑й отряды ушли в зуйские леса, и 13 марта благополучно, не потеряв ни одного человека, добрались до высоты отм. 1025[708]. Увы, в заповеднике остались навсегда 1/3 партизан сектора – убитыми, умершими от голода[709].

Уже на месте партизаны столкнулись с отрядами румын и местных коллаборационистов, которые блокировали посадочные площадки. Из-за непрерывных боев с блокировщиками посадочных площадок командование 2‑го сектора решило перевести отряды на несколько недель в карасубазарские леса, где партизаны не появлялись с сентября 1942 г., в районе г. Средней организоваться, получить грузы с продовольствием и боеприпасами, восстановить силы партизан и снова возвратиться в зуйские леса. Секретарь обкома ВКП(б) P. Мустафаев остался в 1‑м секторе, который теперь насчитывал в своем составе немногим более 100 партизан (там же осталось и 14 больных и раненых партизан 2‑го сектора).

В апреле 1943 г. руководители Крыма В.Булатов, А.Менбариев и И.Сейфулаев в письме И. Сталину сообщали, что в Крыму сложились благоприятные условия для расширения партизанского движения, в частности, созданы подпольные организации в Севастополе, Керчи, Феодосии и в ряде патриотических групп, имеется приток людей в партизанские отряды, однако принять их невозможно, поскольку нет никакой «перспективы в оказании им помощи боеприпасами и продовольствием»[710]. Вместе с этим, чуть позже в постановлениях обкома, направленных в адрес ЦШПД отмечается, что в первую половину 1943 года в отряды пришло только 52 человека, в т. ч. в 1‑й сектор – один партизан[711].

Авиация – партизанам. 6 апреля 1943 г. начальник штаба 5‑й ВА генерал‑майор С.Синяков телеграммой уведомил командование 8‑го транспортного авиаполка ГВФ