Карусель - Семен Теодорович Альтов

глаза Анны внимательно остановились на его, Сергея, лице. Анна была и в самом деле очень красива и нисколько не стеснялась того особенного, ласкового и нежного, что было в ней. Сергей смутился: его Марина, всегда суховатая, сдержанная, была освобожденным профсоюзным работником и заметных проявлений чувств или настроений себе не позволяла.

Весь день Анна провела у Облонских, сумела примирить своего распутного братца Стиву с женой, влюбила в себя Кити, племянников и, как показалось Сергею, Вронского. Мыльникову это последнее обстоятельство решительно не понравилось. Нет, это была не ревность. Анна, хрупкое порождение века минувшего, вызвала в нем не любовь, а какое-то другое чувство, тоже волнующее и щемящее. Человек открытый, а потому подвергающий себя постоянной опасности, Анна, несомненно, нуждалась в верном друге. Вронский же, по предположению Сергея, мог стать для Анны скорее опасностью, нежели другом.

«Ведь у нее муж и сыну уже восемь лет. Впрочем, — Мыльников пожал плечами, — может быть, мне показалось?»

Но худшие подозрения Сергея полностью подтвердились на балу. На лице Вронского было не свойственное ему выражение потерянности и покорности. Анна улыбалась, и ее улыбка тут же передавалась Вронскому; Анна была пьяна вином возбуждаемого ею восхищения.

«Дела! — озабоченно думал Мыльников. — Ну, дела!»

— Все читаешь и читаешь! — Марина в ночной сорочке неслышно подошла, протянула к книге полную руку. — Детектив? Ого, какой толстый! — Она глянула на переплет, потом на мужа. — Ну, даешь! В школе, что ли, не проходили? Пошли-ка спать, поздно уже!

Марина давно спала, а Сергей не мог. Поведение Анны на балу беспокоило его.

На выходные Марина часто уезжала за город, на какие-то бесконечные профсоюзные мероприятия и учения. Сергей не любил, когда жена ночевала не дома, и они постоянно ссорились по этому поводу. Но на этот раз он только пожал плечами, и уже Марина ощутила какие-то подозрения и даже засомневалась было, ехать ли вообще, но все же, испытующе поглядев на прощание на мужа, уехала.

«Анна вернется в Петербург, к семье, Вронский останется в Москве — все обойдется», — успокаивал себя Сергей. Классик, однако, не спешил с информацией. После сцены на балу целых четыре главы решал свои личные проблемы какой-то Левин. Убедившись, что про Анну там ничего нет, Мыльников торопливо пролистал страницы. Каренина вернулась в Петербург, но Вронский увязался за ней и шел напролом. Анна сдавалась на глазах.

— Оставь ее, хлыщ! Слышишь, оставь! — сжимая кулаки, заклинал Вронского Мыльников, но непоправимое свершилось. Сергей дочитал до события, стыдливо обозначенного классиком двумя строчками одних точек, все понял, накинул плащ и вышел на улицу под дождь. Когда, вымокнув до нитки, он вернулся, дома была Марина.

— Спихнула мероприятие на заместителя, — заглядывая в глаза мужу, объяснила она, — решила на второй день не оставаться…

Глаза Сергея горели мрачным огнем.

— Доигрались! — В сердцах он стукнул кулаком по столу. — Он сел в тот же поезд и все-таки добился своего!

Марина побелела.

— Сереженька, Сереженька, что ты, что ты! — забормотала она, пятясь к дверям.

Мыльников бросил одежду на стул, бухнулся в кровать и с головой накрылся одеялом.

Наутро у него поднялась высокая температура, врач выписал больничный.

«Скоро о них узнает весь Петербург! — мучился Сергей, ворочаясь на жаркой простыне. — Узнает муж, и тогда…» — он застонал…

Не доезжая немного до дачи, где находилась теперь Анна, Вронский вышел из коляски, чтобы последние метры, не привлекая внимания, пройти пешком.

— Алексей Кириллович! — окликнул его Мыльников. — Вы к Анне Аркадьевне?

Вронский встал как вкопанный и повертел головой по сторонам:

— Кто здесь?

— Вы меня не знаете, — путаясь, заговорил Мыльников, — но поверьте, вам лучше ее оставить… У нее муж, ребенок! Не ломайте человеку жизнь… Все может окончиться очень печально…

Лицо Вронского перекосилось.

— Отчего вы пристаете ко мне?! Прочь с дороги! — заревел он, отбрасывая Мыльникова в сторону.

Задержать Вронского, сопротивляться — сил для этого у Сергея сейчас не было. Незаметно, садом Вронский прошел к Анне…

Марина не отходила от постели, с чрезмерной старательностью, как бы искупая какую-то вину, ухаживала за мужем, и через несколько дней температура спала, и Мыльников чувствовал себя уже вполне прилично.

— Полежи, отдохни, почитай! — заботливо поправив одеяло, Марина ушла на работу…

Не в силах более сдерживаться, Анна открылась мужу.

— Я приму меры, обеспечивающие мою честь! — пригрозил ей Каренин.

«Он примет меры! — испугался Мыльников. — Нужно отговорить его!»

…Алексей Александрович Каренин сидел в кресле у себя в кабинете под овальным портретом Анны. На коленях у него лежала начатая французская книга.

Мыльников кашлянул, Алексей Александрович вздрогнул так, что губы затряслись и произвели звук «брр».

— Извините, — начал Мыльников, — …

— Как вы сюда попали? — визгливо закричал Каренин. — Я же велел никого не принимать!

— Сударь, — страстно заговорил Сергей, — я пришел просить вас, человека просвещенного и гуманного, не предпринимать суровых мер в отношении Анны Аркадьевны. Поверьте же, она и сама отчаянно страдает от положения, в которое попала волею обстоятельств.

— Это она вас послала! Без чести, без сердца, без религии, испорченная женщина! Я ошибся, связав свою жизнь с нею! Мне нет дела до нее! Она не существует для меня! — Спохватившись, что выдает себя незнакомому человеку, Каренин тут же разом замолчал, выкинул руку к дверям:

— Извольте идти вон!

— Сережа! — Маринина рука легла на его лоб, провела по лицу. — Зову тебя, зову, а ты все не слышишь, зачитался…

За окнами был уже вечер. Марина зажарила курицу, испекла пирог, открыла бутылку пива. Мыльников ел, смотрел на жену, медленно возвращался к привычной действительности.

Бюллетень продлили еще на несколько дней. Мыльников починил пылесос, сменил в ванной и на кухне прокладки, склеил разбитую когда-то чашку. На некоторое время он отложил чтение: оно забирало много сил, а силы должны были ему скоро понадобиться…

Анна была еще на даче, и Мыльников решился наконец приехать к ней. На крыльце дома стояла девушка. Сергей попросил доложить о нем. Через несколько времени его пригласили, и, оправив на себе пиджак, он вошел. Анна сидела за письменным столом, он поклонился.

Анна вопросительно улыбнулась ему, но он догадался, что только что она плакала.

— Анна Аркадьевна! — решительно начал Мыльников. — Поверьте, что я преданнейший друг вам и, если понадобится, заступник. Я знаю, вы только что получили письмо от Алексея Александровича, и он хочет, чтобы ваша жизнь с ним продолжалась внешне как и прежде. На это вы, разумеется, не согласитесь, — ведь этот человек восемь лет душил вашу жизнь. Вы — живая женщина, и вам нужна любовь! Вы боитесь — он отнимет у вас сына. Но, право же, поверьте мне — все обойдется! Не принимайте