Карусель - Семен Теодорович Альтов

только бога ради необдуманных решений. И не терзайтесь ревностью. Алексей Кириллович Вронский — парень неплохой и искренне любит вас. Съездите с ним на курорт, отдохните, развейтесь…

Мыльников запнулся, покраснел, дивясь и сам своей неожиданной смелости.

Онемевшая от изумления Анна смотрела на него во все глаза.

— Милостивый государь, — сказала она, наконец опомнившись, — ваше появление здесь, ваши речи дерзки, и я немедленно велела бы вывести вас вон, но… — ее голос задрожал и пресекся, — но вы непостижимым образом прочли самые сокровенные мои мысли. Кто вы? Ваше имя мне ничего не говорит. Откуда знаете обо мне? Впрочем, ваше лицо кажется мне знакомым…

— Сережа, Сережа! — вроде бы послышался Мыльникову голос Марины. Он досадливо отмахнулся.

— Я… — сказал он Анне, — я читал о вас.

— Читал?! — Анна дугой выгнула брови. — Да, я знаю, — пылко продолжила она, — обо мне много сейчас говорят разного в свете… оказывается, уже и пишут!

— Сережа! — голос Марины был все настойчивей и тревожней.

— Извините, — сказал Мыльников Карениной. — Не сердитесь, пожалуйста. И можете смело на меня рассчитывать…

Марина трясла его за плечи, в глазах жены был испуг.

— Фу, как ты меня напугал! — выдохнула она наконец, опустилась рядом и спрятала голову у него на груди. Сергей гладил ее по волосам, что-то шептал, но мысли его были далеко.

Анна с Вронским уехали за границу, в Италию.

Мыльников хотел поехать с ними, но понял, что не успеет оформить всех положенных документов, и поэтому остался и наблюдал за их тамошней жизнью издалека.

Он давно поправился, а Марина «пробила» садовый участок, и в выходной они поехали убирать камни и корчевать пни. Сергей был весел, шутил, работа спорилась: он знал, что Анна и Вронский уже вернулись, и вроде бы жизнь у них налаживалась. Случались, правда, между ними мелкие ссоры, но Сергей не придавал этому особого значения, ведь и у них с Мариной тоже бывали размолвки. А то что Анна была лишена возможности видеть сына, — так у нее же была теперь прелестная маленькая дочурка!

На другой день, придя с работы, Сергей узнал, что Анна по ночам принимает морфин. «Я близка к ужасному несчастью и боюсь себя», — вот, оказывается, что сказала она Вронскому.

Когда Марина уснула, Сергей забрался на антресоли и где-то в глубине нашел то, что было ему сейчас необходимо. Мальчишкой, как и многие, он собирал старинные монеты. Было среди монет и несколько бумажных ассигнаций.

Он молча постоял около Марины, потом решительно взял книгу и полностью в нее погрузился.

Ему хватило денег, чтобы подкупить девушку, прислуживавшую Анне. От нее он узнал, что ссоры между Анной и Вронским становятся все чаще и продолжительней. Анна мучится ревностью, постоянно в слезах, злоупотребляет наркотиками.

Кутаясь в плащ (все утро шел мелкий частый дождик), Сергей стоял у старинного московского дома, где последнее время в меблированных комнатах жили Анна и Вронский.

Вронский в явном раздражении вышел на улицу, сел в коляску и умчался. Коляска вернулась без него, и скоро в ней отъехал какой-то человек из челяди. «Анна послала Вронскому записку!» — догадался Мыльников. Посланный вскоре возвратился, тут же из дома вышла Анна — в ней было что-то жалкое — и сделала распоряжение кучеру: «На Знаменку, к Облонским!»

«Рано, — сказал себе Сергей. — Еще рано!» Волнуясь, он курил сигарету за сигаретой.

У Облонских Анна провела совсем немного времени, скоро она приехала обратно и, как заметил Сергей, еще в худшем состоянии, чем перед отъездом.

Наступил вечер. Продрогший Сергей хотел было забежать в трактир погреться и поесть чего-нибудь на последние деньги: уже ощупал он в кармане серебро, как на пороге снова показалась Анна. Были запряжены другие лошади. Человек из прислуги, Петр, вскочил на козлы и приказал кучеру ехать на вокзал.

«Пора!» — понял Мыльников. Он отшвырнул окурок, свистнул «ваньку» и помчался за Карениной.

На вокзале Петр купил для Анны билет и проводил ее до вагона. Сергей успел проскочить следом, прежде чем наглый кондуктор захлопнул дверь на щеколду. Анна вошла в купе, села на пружинный диванчик, встала, снова села на место.

«Нет, — решил Сергей, — сейчас нельзя подходить к ней, она не поймет, не послушает…»

Поезд подошел к станции, Анна, сторонясь других пассажиров, вышла. Казалось, она забыла, зачем она сюда приехала и что намерена была делать.

К ней подошел какой-то человек, подал записку. Она прочла ее со злою усмешкой и, решившись на что-то, пошла по платформе в самый конец ее. Подходил товарный поезд.

Быстро спустившись по ступенькам, она подошла близко к рельсам, и вот уже первый вагон медленно прокатился мимо. Анна смотрела на высокие чугунные колеса второго вагона. Она перекрестилась и в то мгновение, когда середина между колесами поравнялась с нею, упала под вагон.

В ту же долю секунды какая-то мощная сила выбросила ее оттуда, и Анна, путаясь в платье, кубарем слетела с насыпи. Она не успела даже ужаснуться.

Вытолкнув Анну, Сергей Мыльников сам из-под колес вывернуться не успел. Что-то огромное, неумолимое толкнуло его в голову и потащило за спину. Ему показалось, что где-то, уже далеко, в другом мире, отчаянным голосом закричала женщина.

«Марина!..» — успел подумать он.

Маленькие странности

Геннадий Васильевич Кагоров мужчинам представляется как Матвей Бенедиктович Трубицын, женщинам — как Сергей Полуэктович Полотенцев, а детям — как дядя (дедушка) Ипполит.

Фаддей Кузьмич Музыкантов, разговаривая, всегда поворачивается к собеседнику спиной.

Виктор Евсеевич Мотыльков падает в обморок, если при нем произнесут слово «тепловозостроительный».

Олег Игоревич Старухин каждый разговор начинает фразой: «А что я могу сделать?»

Пров Иннокентьевич Цубербиллер после первого тоста целится в гостей из незаряженного охотничьего ружья.

Иона Терентьевич Стеклярусов, поднимаясь по лестнице, зажимает нос бельевой прищепкой.

Марат Ибрагимович Салахутдинов знакомится только в присутствии адвоката.

Дмитрий Максимович Чистяков-Засорин покупает в полдень кулек пряников и приколачивает их гвоздями к стенам у себя в комнате.

Обычно все происходит так.

Геннадий Васильевич Кагоров встречает на улице Фаддея Кузьмича Музыкантова и представляется ему как Матвей Бенедиктович Трубицын. Музыкантов тут же поворачивается к нему спиной, произнося при этом слово «тепловозостроительный».

Услышав это, находящийся неподалеку Виктор Евсеевич Мотыльков падает в обморок.

— А что я могу сделать? — склонясь над упавшим, спрашивает подоспевший Олег Игоревич Старухин.

После этого все (Мотыльков уже в порядке) входят в ближайший подъезд. На лестнице, зажимая нос прищепкой, к ним присоединяется Иона Терентьевич Стеклярусов.

Квартира Прова Иннокентьевича Цубербиллера.

— Давайте, за знакомство! — сразу же объявляет первый тост хозяин и нетерпеливо срывает со стены ружье.

— Минуту! Я только позвоню своему адвокату! — пугается неизвестно