Карусель - Семен Теодорович Альтов

— Любовь! — кричал он. — Да здравствует любовь!

Судьба вечного тормоза была окончательно решена.

3. Незабываемый Ящуров

Самые разные люди подходят к Федосееву с одной и той же просьбой:

— Расскажите о Ящурове… Вы ведь хорошо его знали!

Федосеев щурится, достает из карманов сигареты, спички, записную книжку, носовой платок, ключи от квартиры, старые почтовые квитанции, кошелек с мелочью, бумажник с крупными купюрами, паспорт, перочинный ножик, подсушенные тыквенные семечки.

— Ну пожалуйста, — не отстают просители. — Вы же вместе работали!

Федосеев хмурится, чиркает спичкой, закуривает сигарету, листает записную книжку, сморкается в платок, поигрывает ключами, рвет ненужные квитанции, пересчитывает мелочь в кошельке и купюры в бумажнике, рассматривает штампы в паспорте, чистит ножиком ногти, щелкает семечки.

Не хочет Федосеев говорить о Ящурове. Хочет забыть. Забыть, с чего все началось, как продолжалось и чем могло закончиться. Да разве забудешь?

Стыдно вспомнить, но тогда Федосеев обманывал жену. Говорил обыкновенно, что идет пройтись по улице, а сам шел на бульвар. Или бросал небрежно, что погуляет по проспекту и направлялся прямиком на площадь.

Однажды он соврал жене, что намерен подышать воздухом на набережной, и начал слоняться по переулкам. В самом темном из них и настиг его Ящуров.

— Стой! — крикнул вдруг из мрака голос мужчины лет сорока пяти — пятидесяти, и тут же за спиной Федосеева захлопали пистолетные выстрелы.

— Что вам угодно? — обернувшись на шум, холодно осведомился Федосеев.

— Повернитесь в профиль! — посвечивая фонариком, приказал ему Ящуров.

Позже, когда они уже сидели в кафе и с наслаждением пили фруктовые соки, Ящуров говорил Федосееву:

— Поймите же, в этом была производственная необходимость. Нашему учреждению нужны специалисты широкого профиля, именно такого, как у вас! Вот и переходите к нам!

Федосеев задумался.

— А условия?

— Условия прекрасные! — замахал руками Ящуров. — Все условия! Санузел раздельный. Горячая вода. Лифт. Оклад — четырнадцать рублей в месяц и еще килограмм моркови.

«Деньги немалые, — прикинул Федосеев, — да и морковь в хозяйстве пригодится!»

Они опрокинули еще по стаканчику сливового с мякотью и ударили по рукам.

— Слышь, Толя, — спросил Федосеев у Ящурова, когда все условия были уже обговорены, — а стрелять зачем было?

Ящуров хохотал от души, мотал головой, бил себя по ляжкам, сгибался пополам и на три части, а успокоившись, долго вытирал салфеткой выступившие от напряжения слезы.

— Ну, ты скажешь… стрелять! Надо же… Это у меня так галоши хлопают!

И он снова зашелся смехом, уронив голову на клетчатую скатерть.

Федосеев вернулся домой, когда жена уже спала. Он неслышно снял пальто, ботинки, на цыпочках прошел в комнату, сдерживая дыхание и стараясь не скрипеть половицами, прокрался к кровати и с силой затряс жену за плечи.

Жена Федосеева полагала, что будничность, размеренность и привычность отношений — главные враги супружеской жизни, и поэтому периодические встряски считала необходимой и полезной профилактикой.

— Петя?! Коля?! Саша?! — закричала жена, просыпаясь. — А, это ты, Плазмодий! Спасибо…

— Перехожу на новую работу. Буду больше зарабатывать, — сообщил Федосеев.

Жена выскочила из постели, захлопала в ладоши, закружилась в огненном вихревом танце.

— Я так счастлива! Я так счастлива! Теперь мы сможем купить новую мыльницу для ванной! Полную коробку скрепок! Пластмассовый горшочек для цветов! Баночку гуталина для твоей кожаной шляпы!

Федосеев сбегал на кухню, принес стакан холодной воды.

— А начальник у тебя хороший? — спросила жена, успокоившись.

— Вроде бы, — Федосеев неопределенно покрутил торсом. — Его фамилия Ящуров.

— Ящуров?! Боже! — Жена Федосеева закрыла лицо руками. — Это — мужчина? Лет сорока пяти — пятидесяти? Ходит в стреляющих галошах? Интересуется широкими профилями? Обожает фруктовые соки? Хохочет, уронив голову на стол?!

— Да, все так, — заволновался Федосеев. — Ты что же, его знаешь?

Жена смотрела на Федосеева каким-то новым, еще не известным ему взглядом.

— Да говори же! — не выдержал Федосеев.

«Р-р-р… Гав! Гав! Гав!» — раздался вдруг из-под кровати неприятный собачий лай.

Жена пронзительно закричала. Федосеев в чем был нырнул под кровать и выволок наружу невесть откуда взявшегося огромного мраморного дога. Скотина мерзко рычала, плевалась и норовила забиться обратно. Обхватив зверя поперек туловища, Федосеев шаг за шагом подтаскивал его к выходу. Минут через сорок дог был вышвырнут на улицу. Вытирая со лба капли пота, Федосеев вернулся в комнату. Жены не было. Под подушкой Федосеев нашел отпечатанную на машинке записку: «Уехала в срочную командировку. Вернусь через полгода. Сурепка».

— Уладим необходимые формальности, — казенным голосом произнес Ящуров. — Подпишите обязательство не употреблять в пищу рыбные консервы и не писать стихотворные пародии… А теперь, — Ящуров вышел из-за стола и дружески обнял Федосеева, — скажите: у вас есть идеалы?

— А как же! — с гордостью ответил Федосеев. — Один есть — еще со школьных лет сохранился.

— Вот и отлично! — обрадовался Ящуров. — А то у меня лежит где-то типовой, а где — не помню… Пройдите в отдел утверждения…

— Ну-с, — сказали Федосееву в отделе, — давайте ваш идеал!

Федосеев бережно протянул идеал в окошечко.

— А почему он у вас такой тусклый? — спросили там. — Нет, такой идеал мы утвердить не можем.

Федосеев долго тер идеал зубным порошком.

— Ладно, — сказали в окошечке. — Утверждаем.

Ящуров стоял в центре кабинета, его ноги по щиколотку утопали в роскошном ковре.

— Нашему учреждению поручено сказать новое слово в науке, — произнес он и принялся расхаживать по ковру, утопая в нем по колено. — Корнем слова, его суффиксом и окончанием занимаются другие сотрудники. Вам предстоит разработать электронную приставку!

Федосеев с нарастающим беспокойством следил за перемещением начальника: увлекшись, Ящуров не замечал, что утопает уже по пояс.

— Задача трудная, но почетная, — по грудь уйдя в ковер, вещал Ящуров, — ей необходимо отдать весь пыл, всю страсть, все… тьфу ты… тьфу!

Ящурову было трудно говорить: ворс ковра забивал ему рот.

Нервы Федосеева не выдержали — он подскочил к Яшурову и вытащил его за еще торчавшие на поверхности уши.

— Чертов ковер! — выругался Ящуров. — Велю немедленно скатать!.. Проси чего хочешь, — молвил он Федосееву, отдышавшись.

— Расскажите честно, что было у вас с моей женой! — потребовал Федосеев.

— А может, лучше — два дня к отпуску? — попробовал поторговаться Ящуров. — Нет? Не хочешь?.. Ну ладно, слушай…

Федосеев приплелся домой, съел без всякого аппетита витаминный салатик, кусочек грибного пирога, мясное заливное, тарталетку с сыром, немного печеночного паштета, порцию поросенка с хреном, суп-харчо, бифштекс с картофелем, чуточку тушеных овощей, попил чаю с тортом и плюхнулся на кровать.

«А я ничего не знал, — думал он. — Столько лет прожил в неведении!»

«Кря, кря, кря!» — раздалось из-под кровати.

Федосеев нехотя сошел, открыл окно и выпустил уток наружу.

Зазвонил телефон.

— Скорее