Карусель - Семен Теодорович Альтов

И, коротко поклонившись публике, Кустанайцев устало пошел со сцены.

Шквал аплодисментов вернул его обратно.

— Абсолютно ничего интересного! Ровным счетом — ничего! — подытожил Кустанайцев.

Его забросали цветами.

Кустанайцев отпустил машину, за которую держался, и они пешком двинулись по проспекту.

— Скажите, — сплеча врубил Федосеев, — чем закончились ваши опыты с треугольниками?

— Да, была работенка! — зашепелявил Кустанайцев. — Однако создали! Первая партия отечественных равнобедренных треугольников уже выпущена! И нисколько не уступает зарубежным треугольникам, которые раньше приходилось покупать за валюту…

— А где используются такие треугольники? — простодушно поинтересовалась жена Федосеева.

Мужчины снисходительно улыбнулись.

— Без них немыслима современная геометрия! — Кустанайцев выбросил вперед руки. — Но дело еще не завершено. Треугольники мы будем получать методом естественного воспроизводства! — Он огляделся по сторонам и понизил голос: — Строго конфиденциально! Недавно мы вывели несколько треуголок!

— Одно время вы возглавляли Институт сварки? — спросил приятель Федосеева, директор шахматного клуба.

— Очень недолго! — ответил Кустанайцев, кукожась, по-видимому, от неприятных воспоминаний. — Я сразу решительно взялся за дело, и все сварки и свары прекратились сами собой.

Неожиданно Кустанайцев остановился, широко зевнул и потер глаза.

— Спать хочу! — не выговаривая буквы «л», пожаловался он. — Спать!

Сзади подбежали двое. Они укутали Кустанайцева теплым одеялом и на руках перенесли в бесшумно подкативший лимузин.

Федосеев, его жена и директор шахматного клуба проложили к дому новую асфальтовую дорожку, посадили на обочине цветы и деревья, вывесили на балконе транспарант: «Привет товарищу Кустанайцеву, своими неустанными действиями блестяще доказавшему, чего он стоит!» — и теперь, ссутулившись, сидели, положив большие натруженные ладони на крупные круглые колени.

Внезапно загрохотали сапоги, дверь с треском слетела с петель, в квартиру ворвался свежий ветер перемен, и Кустанайцев предстал перед ними во всем блеске своей перезрелой мужской красоты.

— Фу, как здесь у вас! — крикнул он с порога низким звонким голосом. — Надо же так погрязнуть! Ну-ка, все за уборку!

И тут же, засучив рукава светлого плаща-дождевика, разувшись и подвернув брюки и подштанники, первым взялся за дело.

Федосеев, его жена и директор шахматного клуба, подхватив тряпки, швабры и скребки, бросились наводить чистоту.

Они яростно выгребали из углов обветшавшие представления, сбрасывали с антресолей устаревшие положения, ведрами выносили на помойку прогнившие теории и заплесневевшие доводы.

— Все, — стоя посреди сверкающей гостиной, прошептал Кустанайцев и тут же красиво рухнул в подставленное кресло.

Жена Федосеева прокипятила шприц и сделала Кустанайцеву укол по самолюбию.

Кустанайцев охнул и пришел в себя, после чего был дан обед.

На обеде присутствовали Кустанайцев, Федосеев с супругой и директор шахматного клуба.

С речью на обеде выступил Кустанайцев.

Он, в частности, сказал, что очень проголодался.

В ответном слове Федосеев предложил Кустанайцеву как следует поесть.

Обед прошел в теплой атмосфере — батареи парового отопления грели вовсю.

— Знаешь, — сказала директору шахматного клуба жена Федосеева, — я ухожу от тебя к Кустанайцеву.

От неожиданности директор, переносивший в это время несколько комплектов шахмат и абсолютно не переносивший шашек, споткнулся, упал, волчком завертелся на паркете, выкатился на лестничную площадку, прогрохотал ребрами по ступеням, пробил телом входную дверь, проехался носом по асфальту до троллейбусной остановки, дождался нужного ему маршрута, взял билет и сел на свободное место, тяжело дыша и отплевываясь попавшими внутрь ферзями и пешками.

Федосеев выслушал директора и, утешая, дружески хлопнул его по затылку.

— Не расстраивайся! Она вернется!.. А у нас есть дела поважнее. — Он выгреб ворох телеграмм. — Вот. Срочные вызовы. Работе солнечной электростанции мешает тень подобострастия! Сбился трудовой ритм джазового оркестра! Преступная группа модельеров безнаказанно скрадывает женскую полноту!..

Через несколько часов они были уже в пути.

У проходной Значительного промышленного предприятия их встретили его директор, главный инженер и главный бухгалтер. На рукавах пиджаков у них были повязки из черного крепа.

— Умер дух взаимопонимания, угас трудовой энтузиазм, нет больше деловой атмосферы! — запричитали они.

Федосеев и директор шахматного клуба спешно прошли в цех.

Несколько производственников вяло шаркали напильниками по железу, остальные медленно переносили что-то с места на место.

— Надо немедленно устроить митинг! — загорелся директор шахматного клуба. — Я мог бы произнести большую и яркую речь!

— Никаких митингов! — остановил его Федосеев. — Людей нужно заинтересовать.

Он вышел на середину цеха, трижды хлопнул в ладоши.

Производственники с готовностью бросили работу, кольцом окружили Федосеева.

— Друзья! — обратился к ним Федосеев. — Отгадайте, что это такое: «Греет, но не светит?»

Производственники задумались.

— Не знаем! — наконец признались они. — А что, скажи? Заинтересовал ты нас…

— Нет уж, — с лукавинкой отнекнулся Федосеев. — Вот выполните задание на «отлично» — тогда и скажу.

Крепко почесали в затылке производственники.

— Так ведь напильником на «отлично» не сделаешь!

— Устанавливайте новое оборудование — вон во дворе сколько нераспакованных станков!

Делать нечего — установили производственники станки, а заодно провели реконструкцию, перешли на новые формы организации труда. Выполнили задание на «отлично».

Снова окружили Федосеева.

— Ну, — говорят, — что же это такое: «Греет, но не светит?»

Посерьезнел Федосеев.

— Греет тринадцатая зарплата, — резко сказал он, — но не светит она вам, если будете работать по-старому!

Директор предприятия, главный инженер и главный бухгалтер с почестями проводили Федосеева с приятелем до проходной.

— Это… гм… Кустанайцев не показывался, часом, у вас? — не выдержал директор шахматного клуба и, потупив глаза, тихо добавил: — С секретаршей?

— Как же, как же! — залопотали руководители предприятия. — Третьего дня были. Читали лекцию о законе земного притяжения…

Горел в степи костерок, урчал, скворчал, плевался искрами, сушил портянки и кроссовки. Сидели вокруг него здоровенные ребята, лежало в чехлах сложное походное снаряжение.

Федосеев и директор шахматного клуба подошли, поздоровались, протянули к огню скрюченные пальцы.

— И-эх, подагра! — пожаловался директор.

— С подагрой — в Гагру! — посоветовали парни.

— Вы — поэты? — спросил Федосеев.

— Еще чего! — обиделись парни. — Мы — охотники за прерафаэлитами.

— Люди редкой профессии! — воскликнули Федосеев с приятелем, усаживаясь. — Расскажите, как берете прерафаэлита?

— Взять-то его не так уж и сложно, — охотно объяснили парни, — много есть хитростей. Сложнее на него выйти. Редкий зверь прерафаэлит, очень редкий…

И пошли охотничьи истории.

Вдоволь насмеявшись, Федосеев и директор шахматного клуба стали прощаться.

— А это… — не утерпел директор. — Кустанайцев, случайно, тут не появлялся, с секретаршей?

— Были, — махнули парни потными ладонями, — как же! Два дня назад. Распространяли билеты денежно-пищевой лотереи…

Бежал мимо шустрый мальчишка-газетчик, кричал во все горло:

— Блестящее открытие Кустанайцева! Долголетнее заблуждение рассеяно! Переворот в биологической науке!

Директор шахматного клуба сунул мальчишке монету, трясущимися руками развернул пахнущий типографской краской лист.

«Кустанайцев, — торопливо прочел он, — пришел к выводу, что между актом любви и появлением на свет потомства нет никакой связи.