Кукла на цепочке - Алистер Маклин

район. У них достаточно места на вторых этажах домов и на чердаках. Хотя люди могут оставаться и на первых этажах, если не боятся промочить ноги. К тому же у жителей этого района полно катеров и лодок. Мы в этом также убедились. Сообщение же было сделано исключительно для устрашения. Вы, разумеется, это поняли.

– Может быть. А где же наша эластичная совесть?

– Эластичное что?

– Эластичный кто. Риордан. Священник, творящий молитвы. Богобоязненный пастырь. Почему он-то не смотрит?

Аньелли слабо улыбнулся:

– Риордан считает телевизор делом рук Сатаны. Насколько я знаю, с ним все в порядке. Как вы заметили, он практически сросся с наушниками. Параллельно с телевидением шла передача по радио.

– Неужели у вас и в самом деле есть ядерные заряды? Мне что-то не верится.

– Я могу их вам показать.

– Ну, это о многом говорит. Значит, миролюбивый и доброжелательный человек готов играть с ядерными зарядами?

– Вы же слышали, что совсем недавно сказал господин Самуэльсон. – Аньелли кинул быстрый взгляд в сторону бара. Самуэльсон все еще смотрел в пространство, не замечая никого и ничего, но в его позе появилась какая-то странная напряженность. Он явно только что выпил очередную порцию бренди. – Господин Риордан готов использовать оружие дьявола против самого дьявола.

– Мне кажется, что сейчас уже слишком поздно для обмена банальностями. Как вы достали эти ядерные заряды?

– Вы же слышали. Благодаря НАТО и Западной Германии. И в особенности благодаря американским базам.

– Об этом я уже слышал. Я же не спрашиваю где. Я спрашиваю как. – Ван Эффен на мгновение отвернулся, потом снова посмотрел на Аньелли. – Я понял. Это работа «Фракции Красной армии».

– Да. Я бы и сам вам сказал, но, раз вы знаете или догадались, я это только подтверждаю.

– О господи! У вашего святого отца, должно быть, чрезвычайно оригинальный и очень извращенный ум! И бесконечно растяжимая совесть. Подумать только, «Фракция Красной армии»! А ведь, если я не ошибаюсь, еще вчера вечером он говорил господину Виеринге, что «Фракция Красной армии» – это кровавая наследница «банды Баадера-Майнхоф» начала семидесятых годов. Похоже, что его преподобие совершенно не волнует тот факт, что его собственные руки запятнаны кровью. Господи, как же я раньше не догадался! Ведь прошло всего пару недель с тех пор, как был совершен налет на американский склад боеприпасов неподалеку от Ганновера. «Фракция Красной армии» приняла на себя ответственность за эту акцию, и никто в этом не усомнился. Они и раньше совершали подобные набеги, а американцы охраняют свое добро из рук вон плохо. Но в газетах не упоминалось о ядерных зарядах. Для «Фракции Красной армии» было бы естественно особо подчеркнуть это обстоятельство. Возможно, эти сумасшедшие и хотели сообщить в газеты о своих «подвигах», но американские военные сами или через правительство Германии не позволили этого сделать. Антиядерное движение в Германии очень сильно. Не хватало только узнать, что кучка молодых безмозглых террористов бродит с ядерными зарядами в дипломатах. Это бы здорово подлило масла в огонь!

– Нет ничего удивительного, что вы догадались, господин Данилов. Так и должно было быть. И так оно и было.

– Ваша информация, очевидно, из того же источника, что и ядерные заряды.

– Откуда же еще?

– Значит, Иоахим и Йооп. И те двое ребят с ангельскими личиками, которые были здесь, когда мы приехали.

– А кто же еще?

– Западные немцы называют их «террористами досуга», потому что они занимаются этим в свободное от работы время, по ночам и в выходные дни. С тех пор как был схвачен скандальный Кристиан Клар – вместе с двумя своими приятельницами, кажется, их звали Монхаупт и Шульц – и обвинен в убийстве нескольких политических деятелей, банкиров и промышленников, «Фракция Красной армии» поумерила свою прыть и объявила, что перебирается в соседние страны. Думаю, что Голландия им очень подошла. Она стала для них чем-то вроде второй родины. – Ван Эффен ненадолго задумался, потом улыбнулся. – С одной стороны, сотрудничество с «Фракцией Красной армии», с другой – ваш шантаж правительства Нидерландов. Вам не кажется, что это великолепная мысль – заставить голландское правительство заплатить «Фракции Красной армии» за ядерные заряды, которые будут использованы против голландского народа?

Аньелли не успел ответить ни да, ни нет, потому что в этот момент ожил зуммер передатчика. Аньелли поднял трубку, ответил, потом позвал:

– Господин Самуэльсон, это вас.

Самуэльсон взял трубку, послушал и сказал:

– Спасибо, Хельмут, большое спасибо. – Потом он повесил трубку и посмотрел на часы. – Четыре минуты. Я пойду к себе, но спущусь к ужину. Господин Риордан также спустится. Через четыре минуты будет экстренный выпуск новостей по телевидению. Пожалуйста, не пропустите.

По пути к лестнице шеф FFF остановился у столика, за которым сидела Аннемари.

– Извините, мисс Мейер. – Не «моя дорогая», не «Анна». – Я не знал.

Когда выпуск новостей прервал подобающе скорбное исполнение какого-то произведения Генделя оркестром «Консертгебау», ван Эффен ожидал услышать именно это:

«Пресловутая группа террористов FFF объявила, что по причинам, которые не предполагается обсуждать, требование к Давиду Мейеру о выдаче им двадцати миллионов гульденов снято. Дочь Мейера Анна будет освобождена и возвращена отцу, как только это будет возможно. Сумма, требуемая от правительства, соответственно увеличена на двадцать миллионов гульденов».

Аннемари медленно покачала головой. Было ясно, что она не понимает, что происходит. Больше она вообще никак не прореагировала на услышанное. Жюли радостно улыбнулась и обняла ее. Джордж хлопнул ван Эффена по колену:

– Ну, друг мой, что ты обо всем этом думаешь?

– Замечательно, – сказал ван Эффен. – Просто замечательно. Но немного несправедливо по отношению к сестре полицейского. Им следовало бы освободить и ее тоже.

– Должен признать, – заметил ван Эффен, – что в данных обстоятельствах, если назреет такая необходимость, его будет труднее убить. Конечно, если нашим другом Самуэльсоном двигали соображения гуманности. Не нужно его недооценивать. Возможно, шеф FFF вспомнил о том времени, когда он сам произносил молитвы на коленях своей матери, и его сердце было тронуто. С другой стороны, Самуэльсон может оказаться более расчетливым негодяем, чем нам кажется.

– Я не понимаю, как это может быть, – сказал Васко.

Друзья шагали взад-вперед по открытой веранде. Был жуткий холод. Ветер достигал ураганной силы. В доме было совершенно невозможно поговорить наедине. На веранде ван Эффен, Джордж и Васко были в относительной безопасности, но и то не совсем. Над гаражом был чердак. Как было принято в этой местности, туда забирались по приставной лестнице. Немногим раньше ван Эффен видел, как на чердак поднялся один человек, а спустился другой. Почти наверняка это были часовые, стоявшие на посту у слухового окна. Скорее всего, наблюдатели были и на чердаке в сарае, и на самой мельнице. Трудно сказать, какие цели они преследовали: помешать тем, кто был на мельнице, уйти или помешать войти туда извне. Ясно было одно: наблюдение велось очень скрытно. Обслуживающий персонал мельницы и наличие охраны – а охрана почти наверняка была вооружена – подрывали доверие к кинокомпании «Золотые ворота».

– Я не просто так сказал, что этот человек – очень хитрый негодяй. Я в этом уверен. Да, временами он душераздирающе трогателен, особенно когда изображает достойного человека, для которого собственная порядочность – самое главное в жизни. Ты, конечно, обратил внимание на текст коммюнике. Мисс Анна Мейер будет освобождена, когда это станет возможным. Но ее освобождение вполне может стать невозможным. Бедный Самуэльсон пытается вернуть Аннемари в круг семьи, но это невозможно, потому что ее возвращение угрожает его собственным планам и его безопасности. Однако предложение сделано. Господин Давид Мейер накопил свои миллионы явно не без помощи собственного интеллекта. Он прекрасно понимает, чего от него хотят. Бедный отец не сомневается в том, что его дочь была и осталась заложницей. И он сделает вывод, что ему следует употребить свое влияние на правительство, которое будет принимать решения относительно FFF. Главным, конечно, остается решение правительства Великобритании. На него господин Мейер повлиять не может, но он может заставить голландское правительство повлиять на правительство Великобритании. С точки