Кукла на цепочке - Алистер Маклин

– Это точно, – заметил ван Эффен, возвращая баллончик на место. – Иначе этот человек лежал бы сейчас здесь на полу. Сомневаюсь, что наши друзья вообще открывали эту сумочку. Они наверняка решили, что все самое интересное должно быть в чемодане у Джорджа, с его хитрыми замками. – Он вынул из сумочки небольшой кусочек мыла и протянул его Васко. – Ты знаешь, что с этим делать.

– Гигиена – это все, – сказал Васко и отправился в ванную.

Ван Эффен и Джордж подошли к окну и открыли его. Насколько они могли судить, до мощеного двора отсюда было не меньше пяти метров. Двор был погружен во тьму.

– Весьма удовлетворительно, как тебе кажется, Джордж?

– Даже очень. Одно плохо, что придется много обходить, чтобы в темноте добраться до задней части сарая. Ты не думаешь, что против любопытных у них тут могут быть поставлены мины – знаешь, такие, которые подпрыгивают на метр, прежде чем взорваться?

– Джордж, у них же весь обслуживающий персонал из местных крестьян. Если прачку случайно разорвет…

– Верно. Согласен. Но что, если ты наткнешься на кого-нибудь из FFF? Вдруг кто-нибудь патрулирует окрестности?

– Только ненормальный отправится патрулировать в такую погоду. Ураганный ветер, проливной дождь, жуткий холод, гром и молнии…

– Но…

– Я не собираюсь ни на кого натыкаться. Кто-нибудь может наткнуться на меня. Что ж, тогда – бархатные перчатки… Кажется, Васко увлекся.

Друзья подошли к двери ванной и попытались ее открыть. Дверь была заперта. Ван Эффен подергал дверную ручку.

– Выключите свет, – велел им из-за двери Васко.

Они сделали, как он велел.

Васко открыл дверь. В ванной было абсолютно темно.

– Извините, господа, но я не хочу, чтобы часовой, который сейчас прячется в тени, увидел нас и понял, что за ним наблюдают. Хотя нельзя сказать, чтобы этот парень особенно прятался.

Окно ванной было расположено как раз напротив чердачной дверцы сарая, где стоял грузовик. Человек, стоявший в дверном проеме, и не пытался скрыть свое присутствие. Из окна мельницы во двор падал свет, который казался очень ярким.

– Охрана какая-то несерьезная, – сказал ван Эффен. – Работают без энтузиазма. Впрочем, этого парня нельзя винить. В такую ночь все предосторожности кажутся совершенно излишними.

– К тому же стоять на часах при таком холоде довольно трудно, – добавил Джордж.

– Ну, у него есть чем подогреться, – сказал Васко. – Подождите немного.

Долго ждать им не пришлось. Минуты через две охранник достал бутылку и приложился к ней, сделав изрядный глоток.

– И это не минеральная вода, – улыбнулся ван Эффен. – Перейдем в комнату.

Друзья закрыли за собой дверь в ванную и включили свет. Васко протянул ван Эффену маленький металлический предмет, запаянный в полиэтилен. Лейтенант сунул его в карман.

– Я крепко сжал две половинки мыла и оставил их в горячей воде, – сказал Васко. – Они скоро как следует слипнутся. У меня есть идея. Когда я только вошел в ванную, я увидел, как через двор к сараю направляется человек. Я сразу выключил свет. Мужчина исчез за сараем, там, где наружная лестница. Потом он появился рядом с охранником, который был на чердаке. Произошла смена караула. Было как раз семь часов. Мне кажется, что мое горло может быть удобным предлогом, чтобы не спускаться к ужину. Нам не помешает проверить, как часто сменяются часовые.

– Да, верно, – согласился ван Эффен. – Прекрасная мысль, Васко! Мне следовало самому догадаться. Повышение тебе гарантировано, если мы уцелеем. Я уверен, что Самуэльсон будет безутешен. Вероятно, он станет настаивать, чтобы тебе отнесли пуншу.

– Пусть несут побольше. Я очень ослаб.

– Господин Данилов, Джордж, – приветствовал приятелей Самуэльсон, когда они показались на лестнице. Он так сиял, словно встретил друзей, которых не видел долгие годы. – Вы как раз вовремя. По телевизору сейчас будет выпуск новостей. Потом ужин. Но где же наш блестящий молодой Лейтенант?

– Наш молодой Лейтенант чувствует себя не блестяще. Горло его стало еще хуже. Думаю, это грипп.

Самуэльсон щелкнул языком и покачал головой:

– Черт побери этот грипп! И эту ужасную погоду. Очень важно, чтобы завтра наш друг чувствовал себя хорошо. Герта! – Он окликнул девушку с льняными волосами, которая накрывала на стол. – Пожалуйста, пуншу. И покрепче. Отнесите Лейтенанту в комнату. Бедняжка!

Аньелли прибавил звук, и рок-музыканты на экране сменились знакомым диктором. Вид у него был еще более мрачный, чем прежде.

«Министр обороны только что сделал заявление в связи с угрозами, которые были предъявлены нашей стране группой, называющей себя FFF. Наше и британское правительства постоянно ведут переговоры, но никаких заявлений о результатах переговоров сделано не было в ожидании результатов дискуссии между Уайтхоллом и Стормонтом. Стормонт – это парламент Северной Ирландии, которая, как и наша страна, очень обеспокоена результатами этих переговоров. Уайтхолл находится в весьма странном и затруднительном положении. Ольстер (Северная Ирландия), являющийся сейчас неотъемлемой частью Великобритании, имеет некоторую автономию и надеется сохранить ее в будущем. Как только будут получены новости, страна будет немедленно проинформирована.

FFF сообщила нам, что после этой передачи они выпустят новое коммюнике. Вы сможете услышать его в восемь вечера.

В данных обстоятельствах большой интерес представляет прогноз погоды. Северный ветер достигает силы в девять баллов и продолжает усиливаться. Проливные дожди идут над большей частью Скандинавии и над всей территорией Нидерландов. Предполагается, что уровень Северного моря достигнет в ближайшие двое суток наивысшей отметки за последнюю четверть века».

Аньелли выключил телевизор.

– Боже мой, боже мой! – воскликнул Самуэльсон. – Все очень плохо. Или, наоборот, очень хорошо. Все зависит от точки зрения. – Он махнул рукой в сторону бара. – Ромеро, проследи, чтобы наши гости не были забыты. Дамы и господа, прошу меня извинить, я ненадолго покину вас.

Он поднялся по лестнице.

Пока братья Аньелли суетились в баре, ван Эффен слонялся по комнате, изо всех сил восхищаясь картинами и изделиями из меди и бронзы, украшавшими стены. Он бросил мимолетный взгляд на телефонный аппарат, но номер телефона на нем был тщательно зачеркнут. Это не удивило и не обеспокоило лейтенанта. Он был совершенно уверен, что мог бы сегодня же ночью передать этот таинственный номер в управление полиции на Марниксстраат в Амстердаме, чтобы там сумели установить точное местонахождение ветряной мельницы. Но ему этого не требовалось: объяснение действий группы FFF нужно было искать где-то в другом месте. Самуэльсон отправился наверх, конечно, для того, чтобы по другому телефону передать текст следующего коммюнике FFF.

Ужин в этот вечер был довольно странным. И дело было не в еде. Конечно, на ветряной мельнице явно не хватало первоклассного шеф-повара. Голландцы в основной своей массе любят простую сытную еду. Обычный голландский повар или голландская домохозяйка считают делом личной гордости и чести, когда еда полностью закрывает поверхность тарелки. Все вполне съедобно, но гурман не стал бы заходить в такой дом второй раз.

На самом деле странным было поведение людей за столом. Самуэльсон, Ромеро Аньелли, ван Эффен и Джордж чувствовали себя свободно. Они были дружелюбны и разговорчивы. Даникен время от времени вставлял словечко, но было видно, что по натуре он не слишком разговорчив. Достопочтенный Риордан, благословивший еду перед началом трапезы, был мрачен, задумчив и молчалив на протяжении всего ужина. Ван Эффен понимал, что Риордана нельзя считать психически неуравновешенным или умственно отсталым, но он был совершенно оторван от реальной жизни и невероятно наивен. Леонардо тоже большей частью молчал. Для тщедушного человека у него был невероятный аппетит. Эти трое говорили, только когда к ним обращались, редко улыбались и бóльшую часть времени думали о чем-то своем.

В какой-то момент ван Эффен спросил Ромеро Аньелли:

– А где же наш друг О’Брайен? Надеюсь, у него не грипп?

– С О’Брайеном все в порядке. Он сейчас не здесь.

– А!

Самуэльсон улыбнулся:

– Вы действительно на редкость нелюбопытный человек, господин Данилов.

– А что мне толку знать, чем именно он занят?

– Вы правы. Просто Ромеро несколько раз говорил мне о вашей философии –