Кукла на цепочке - Алистер Маклин

– Вы действуете очень прямолинейно, друг мой! В то же время я должен признать, что вы удивительно быстро сделали правильный вывод, причем за поразительно короткое время. Признаюсь, я и сам не раз подвергался искушению сделать то же самое, но, увы, в насилии такого рода я не слишком искушен. Да, я все видел. Очень экономичный способ, очень. – Он протянул руку. – Самуэльсон.

– Данилов.

Судя по манере держаться и говорить, Самуэльсон был важной персоной. Ван Эффен это сразу понял. Минувшим вечером этот человек сказал всего несколько слов, по которым было трудно определить, откуда он родом. Де Граафу показалось, что Самуэльсон – американец ирландского происхождения. Сейчас лейтенант был уверен в том, что полковник ошибся. Скорее всего, Самуэльсон был англичанином, который достаточно долго прожил в Штатах и приобрел американский акцент. Ван Эффен жестом указал на лежащего на полу парня:

– Прошу прощения, господин Самуэльсон. Я не всегда так отношусь к людям. Но согласитесь, далеко не всегда гостей встречают с оружием в руках.

– Справедливое замечание, господин Данилов. – Как и Аньелли, Самуэльсон улыбался тепло и дружелюбно. – Этому парню следует поучиться гостеприимству. Надеюсь, что остальным вы будете довольны. Все в порядке, Ромеро?

– Все отлично, господин Самуэльсон. Все на месте, все в порядке. Все именно так, как обещал господин Данилов.

– Замечательно! Чувствуется, что господин Данилов – человек компетентный. Проходите, проходите! Погода ужасная, просто ужасная! Рад видеть вас, капитан. Насколько я понимаю, вы были лейтенантом.

– Меня совсем недавно повысили, – прохрипел Васко. – Прошу прощения за мое горло.

– Сочувствую вам. – В голосе Самуэльсона ощущалась искренняя озабоченность. – Вам необходимо выпить горячего пунша, и немедленно.

Казалось, Самуэльсон вовсе не считает неуместным присутствие в своей компании армейского капитана. У этого человека было так мало морщин, что он наверняка обладал недюжинным умением скрывать свои мысли и чувства.

– Позвольте представить вам двух наших очаровательных гостий: мисс Мейер, мисс ван Эффен.

Ван Эффен коротко поклонился.

– Это их снимки сегодня во всех газетах? Фотографии явно неудачные.

– Господин Данилов и его друзья были очень озабочены благополучием наших дам, господин Самуэльсон, – вступил в разговор Аньелли.

– О, конечно, они же соотечественники. Как видите, ваше беспокойство излишне. Обе дамы пребывают в добром здравии.

В комнате было еще пятеро человек, все мужчины. Двое из них были молодыми интеллектуалами типа Йоопа и Иоахима. Трое других были постарше и покрупнее и выглядели намного жестче, хотя это не означало, что они более опасны: эти люди были необычайно похожи на сотрудников секретной службы, которые охраняют американского президента. Для полного сходства им недоставало только солнцезащитных очков. Самуэльсон не счел нужным представлять эту троицу гостям. Повинуясь незаметному сигналу шефа, они тихо покинули комнату.

– Ну так вот. – Ван Эффен посмотрел на Самуэльсона, Аньелли и Риордана по очереди. – Я не знаю, к кому именно я должен обратиться, ну да это не важно. Мы доставили вам товар. Один из ваших людей в данный момент проверяет взрывчатку и все остальное, чтобы убедиться, что все в рабочем состоянии. Как мы понимаем, вам могут потребоваться наши услуги – экспертиза или что-то еще. Если мы вам не нужны, нам нет смысла оставаться. Мы вовсе не хотим никому навязываться.

Самуэльсон улыбнулся:

– Вы предпочли бы уехать?

Ван Эффен улыбнулся ему в ответ:

– Как вы прекрасно понимаете, мы бы предпочли остаться. Я любопытен не меньше других. Кроме того, было бы интересно узнать, что будет дальше, не дожидаясь публикаций в газетах.

– Вам нужно остаться, – сказал Самуэльсон. – Нам, вероятно, потребуются услуги специалиста. Мы действительно на вас рассчитываем. Но сначала надо подкрепиться. Пять часов вечера – самое подходящее для этого время. Леонардо! – обратился он к брату Аньелли. – Принеси, пожалуйста, из кухни горячей воды и меду. Мы должны помочь капитану справиться с его жуткой простудой. Прошу вас, присоединяйтесь!

В камине, устроенном в стене без окон, жарко горел огонь. Рядом с камином был полукруглый деревянный бар, небольшой, но с прекрасным выбором напитков. Самуэльсон прошел за стойку бара. Риордан собрался уйти:

– Я надеюсь, вы меня извините.

– Конечно, Джеймс, конечно, – ответил Самуэльсон.

Ван Эффен слегка удивился: тощий соратник Аньелли не выглядел как человек, у которого есть имя. Риордан кивнул присутствующим и начал подниматься по винтовой лестнице.

Ван Эффен спросил:

– Господин Риордан не одобряет употребление напитков в такое время?

– Нельзя сказать, что он этого не одобряет. Хотя сам Риордан не пьет и не курит, я бы не сказал, что он этого не одобряет. Скажу больше – вы так или иначе это узнаете, а я не хочу никого смущать, – что в это время дня господин Риордан регулярно поднимается наверх для молитв и медитации. Он делает это несколько раз в день. Наш друг – человек глубоко верующий, и это не может не вызывать уважения. Он посвящен в сан.

– Вы меня удивляете, – заметил ван Эффен. Он немного подумал и добавил: – Впрочем, нет. Скорее, это вполне в его характере. Нужно сказать, что его преподобие выпустил сегодня дюжину кошек на европейскую голубятню.

– Не следует дурно думать о господине Риордане или недооценивать его, – очень серьезно сказал Самуэльсон. – Наш друг – евангелист, миссионер по натуре. В его душе пылает священный огонь. Он искренне возмущен тем, что происходит в Северной Ирландии, и полагает, что если для того, чтобы принести мир на эту многострадальную землю, потребуется пролить кровь, значит так суждено свыше. По словам господина Риордана, он готов воспользоваться инструментом дьявола в борьбе против самого дьявола.

– И вы его поддерживаете в этом намерении?

– Естественно. Иначе зачем же мы были бы здесь?

Ван Эффен подумал, что было бы интересно узнать, с какой целью здесь находится сам Самуэльсон, но счел неуместным спрашивать. Вместо этого лейтенант устроился на табурете у бара и огляделся.

Девушки перешептывались. Аньелли и Даникен уже заняли табуреты в дальнем конце стойки. Васко, который до этого бродил по комнате, рассматривая картины, подошел, сел рядом с Даникеном и хриплым голосом завязал беседу.

– Господин Самуэльсон, – обратилась к седовласому мужчине Жюли. – У меня разболелась голова. Мне бы хотелось подняться в свою комнату.

Ван Эффен, внешне совершенно спокойный, легонько забарабанил пальцами по стойке. На самом деле он был далеко не так спокоен. И меньше всего ему сейчас хотелось, чтобы хоть одна из девушек покинула комнату. Неожиданно ему на помощь пришел склонившийся над стойкой Самуэльсон.

– Дорогая Жюли! – Если бы ван Эффен не был уверен в том, что именно скажет Самуэльсон, он бы его стукнул. – Ни в коем случае! Сейчас я приготовлю вам такой коктейль, что всю вашу головную боль как рукой снимет. Это я вам гарантирую. Неужели вы лишите нас своего общества?

Несмотря на веселый тон Самуэльсона, было ясно, что девушкам следует подчиниться. Узники вынуждены делать то, чего хотят от них тюремщики. Поэтому обе дамы неохотно подошли и сели на табуреты возле стойки бара. Жюли оказалась рядом с братом. Она мельком взглянула на Питера. По ее глазам он понял, что думает его сестра о жестоких типах, которые бьют людей в живот и швыряют их на землю. Через некоторое время она снова повернулась к нему (к счастью, не слишком резко), почувствовав, как что-то коснулось ее бедра. Девушка посмотрела на ван Эффена, слегка нахмурилась и перевела взгляд вниз. Она тотчас же отвернулась и заговорила с Аннемари в тот самый момент, когда Самуэльсон снова оглядел сидящих у бара. Ван Эффен подумал, что она просто великолепна и никто в Амстердаме не мог бы сравниться с ней.

Вежливо, хотя и несколько принужденно улыбнувшись, Жюли приняла шерри от Самуэльсона, сделала маленький глоток, поставила рюмку на стойку, открыла лежавшую на коленях сумочку и достала из нее сигареты и зажигалку. Ван Эффен снова пришел в восхищение от ее изобретательности. Девушка закурила сигарету и вернула коробку с сигаретами на место. Зажигалка по-прежнему была у нее в руке. Жюли потихоньку