Месть сэра Левина. Похищение грудного ребёнка - Василий Вячеславович Боярков

– «Усё», дорогой «товарисч», – бойкая леди специально перевирала новые, вместе с ней вошедшие в обиход, слова, – отвоевался – иди на «скамью запасных». Учитесь, пока я жива, ха-ха! Не то – останетесь одни – совсем пропадёте, – нда-а-а, в самонадеянном бахвальстве ей было не занимать. – Сам себя не похвалишь – никто тебя не похвалит, – привела она ещё одну хвастливую истину.

– Мисс Доджер, мисс Доджер! – внимание блистательной капитанши привлёк молоденький юнга; он, оставаясь у рулевого штурвала, указал наверх, на ма́чтовый «марс», где находился вперёдсмотрящий матрос. – Тебе машет сегодняшний наблюдатель!

– Земля! Земля! – доносилось откуда-то сверху, из-под расправленных парусов.

– Наконец-то… Хорошо, что мы находились недалеко, – проговорила Валера чуть слышно, исключительно для себя, а остальным отчётливо, громко, по-капитански распорядилась: – По местам стоять! Правим строго на берег! Приготовить причальную шлюпку! Часть команды сойдёт!

Умелые матросы заняли́сь привычной работой. По прошествии какого-то получаса гребная корабельная лодка, заполненная четвёркой наиболее сплочённых людей, направлялась в сторону скрытой от постороннего глаза маленькой бухты.

Глава VII. Непродуманная попытка сбежать

Где-то в середине Бермудского треугольника…

– Сэр Левин, беда! – в капитанскую каюту забежал молодой матрос, одетый в сине-белую моряцкую форму; голубые глаза его расширились, неровный нос раздувался «взволнованными» ноздрями, широкие мясистые губы разжались для корректного комментария.

Однако худощавому посланнику (а он, конечно, был послан кем-то из старших) поделиться всей информацией сразу (в силу чопорности английской натуры) дозволено не было.

– Гопкинс, – высокородный британский барин обратился по наречённой фамилии; сам он сидел на расстелённой кровати и готовился отойти ко сну (оно и понятно, время случилось вечернее, тёмное), – выйдите и зайдите как полагается.

– Но сэр?.. – двадцатилетний молодчик, полагавший, что дело его «супер и супер» важное, огорошенный, стушевался; машинально он потрогал рыжую прядь, выбившуюся из-под кругленького берета.

– Выйдите! – зловредный военачальник не допускал ни малого ослушания; для большей убедительности он добавил стальные нотки.

Сэму Гопкинсу ничего иного не оставалось, как, унылому, подчиниться. Он вышел, закрыл за собою двойные створки, «торжественно» постучал. Дождался ответа.

– Кто там?.. Войдите, – послышалось из-за тёмно-зелёного, не проницаемого для глаза, стекла; говорилось с явной издёвкой.

– Сэр, – разгорячённый гвардеец начал сразу, едва он вошёл; встал по стойке «смирно», треугольный подбородок вздёрнул повыше, – грязный пират бежал.

Оба хорошо понимали, что речь идёт о Джеке Колипо.

– Как?! – мистер Скраймджер едва не съехал с кровати (но то, что он поперхнулся, – это уж точно). – Как, прика-ажешь, те-ебя понима-ать?.. – от полной растерянности последняя фраза получилась слегка растянутой.

А! Время натягивалось.

***

Немногим ранее…

Сидя на голом полу, с трёх сторон окружённый железной решёткой, с одной дощатым борто́м, Умертвитель только собирался лечь спать, как вдруг ему пришла заманчивая идея. «Если меня доставят в город Сент-Джордж – а скорее всего, меня везут на Бермуды – то туда же непременно заманят и славную пиратку, мою воспитанницу мисс Доджер, – рассуждал седой капитан «от нечего делать». – Там её будет ждать какая-нибудь ловушка, коварная западня. Почему я так думаю? – он погладил седую бороду, вспоминая, как некогда (из точно такой же ситуации) выбирались с покойным сыном Джо Ридом. – Потому что, в противном случае, меня тот ча́с же подвесили б «сушиться» на рее, – рассуждал он о смерти «через повешение». – С другой стороны, раз меня оставили жить да тащат неизвестно куда, значит, у злобного сэра Скраймджера созрел какой-то дьявольский план. Рассуждая логически, касается он не столько меня, сколько одной смазливой, чертовски проворной особы. Я не могу того допустить! Требуется чего-то срочно придумать. Но вот что? Ах, да. Если не станет меня, то и Лере незачем станет соваться в самое пекло, – непосвящённый разбойник ещё не знал, что внук его, недавно рождённый, захвачен тоже и что плывёт он на той же королевской посудине (но, правда, в более приличных условиях); поэтому он продолжал рассуждать: – Если не станет, скажем, меня, если я сгину в морской пучине, то и кровожадному капитан-командору, – применилось им сравнение, заслуженное среди пиратского братства, – нечего будет предъявить в качестве отличной приманки, нечем будет выманить из тайного логова одну хорошенькую особу. Да, пожалуй, надо попробовать пуститься в бега, ха-ха! спрыгнуть в забортную воду». Сказано – сделано.

– Эй, капрал! – окликнул Умертвитель сторожевого охранника; он приподнялся и натужно покашлял (что старому, больному разбойнику давалось вовсе нетрудно). – Дай, будь добрый, водички испить. Что-то во рту совсем пересохло; глядишь, вот-вот останетесь без ценного пленника, – намекал, что может скончаться и что зловредный военачальник «виноватого» сразу найдёт.

В силу серьёзности всей ситуации, непосредственным стражником был поставлен Крис Хендрикс, исполнительный служака-солдат. Он не являлся тупым или глупым. Поэтому мгновенно смекнул: «Если пиратский кэп сдохнет, с меня спросят как с самого крайнего. Хм, а могут и вздёрнуть. Надо ему принести – за это ведь не накажут! Да никто и не узнает, ежели тот сам случайно не скажет».

– Жди, я сейчас, – сказал и отправился на выход из казематного кубрика. – Сиди и не дёргайся, – добавил в дверном проёме, как будто тот мог куда-нибудь (из запертой клетки) деться.

Питьевой воды под руками не было, следовательно, потребовалось на некоторое время покинуть охранное помещение – совершить непродуманный шаг, неблаговидный поступок. Джеку его кратковременное отсутствие только тогда и надобилось… Он остался один. Отсек, где его содержали, не выглядел слишком большим, но и не являлся достаточно маленьким. Решётчатое ограждение рассчитывалось человек на двадцать «нормальных (не толстых) людей» – если поставить их стоя; полюс имелось три узких прохода (справа, слева и прямо), чтобы свободно проходить одному человеку и чтобы, в случае чего (нестандартного положения) оставалась возможность отпрянуть на пару шагов назад. При входе стояла стандартная деревянная тумбочка; рядом с ней находился изготовленный из однотипных материалов устойчивый стул. На нём-то и восседал дежурный стражник, перед тем как покинуть порученный караульный пост. Сейчас он ушёл, то есть можно провернуть нехитрое, в целом привычное, дельце.

Старый пират то́тчас же приступил к его прямому осуществлению. Первым делом он порылся в густой, изрядно всклоченной, шевелюре. Перед заключением у него отобрали огнестрельное оружие, абордажную саблю, а с ними и личную шляпу, так что лишних телодвижений ему не потребовалось. Далее, после того как ми́нуло не дольше секунды, он извлёк наружу некий, не очень обычный, предмет. На что он похож? На за́гнутый на кончике ржавый гвоздь. Даже в условиях спокойной, с недавних пор размеренной, жизни опытный разбойник ни на секунду не расслаблялся: он всегда был готов к чему-то подобному. Оставалось только по-быстрому встать, мгновенно приблизиться к решётчатой дверце, недолго поковыряться в наружном