Спас на крови - Сергей Малинин

– Еще раз услышу – глотку перережу.

Свет погас, дверь закрылась. Хозяин наконецто вспомнил, как дышать. После столь внушительного объяснения он уже не хотел издавать лишних звуков. Зато хотел верить, что хотя бы до утра незваные гости свалят из его дома, а то после удара у него как-то очень нехорошо внутри. И не мешало бы сходить к доктору.

Наверху, в доме, трое мужчин в черной одежде и в масках с прорезями для глаз и рта сидели возле окна, выходившего на фабрику. В темноте сквозь пыльное и подслеповатое стекло их не мог заметить даже самый зоркий человек. И только если бы среди тех пакистанцев, что сейчас копошились на героиновом заводике, нашлись экстрасенсы, они смогли бы почувствовать волны ледяной угрозы, исходящие от дома…

С противоположной стороны от улицы, где за оградой заводика раскинулся грязный пустырь, на секунду вспыхнул красный огонек сигареты. Раз, второй – теперь уже в другом месте, гораздо ближе к ограде. Кто-то спокойно шел по пустырю, покуривая табачок. Ничего необычного – вдоль забора шла тропинка, обходящая заводик и выводящая на улицу. Тут постоянно кто-то ходил.

Человек приблизился к забору метров на тридцать и загасил сигарету. Сняв со спины обыкновенный городской рюкзак, он поставил его на землю и вытащил какую-то непонятную штуку размером примерно с два кулака взрослого человека. Положив ее на землю, человек достал коробочку с затычками для ушей. Затолкав себе в уши пробки, он поднял устройство, рванул за крючок, торчащий у него сбоку, размахнулся и швырнул его во двор заводика. А сам упал на землю и обхватил руками голову. В то же самое время люди в доме присели так, чтобы подоконники их прикрывали, а те трое, кто сидел в машине, просто прикрыли глаза руками.

Упав во дворе, устройство подняло пыль. Собаки у ворот моментально вскинулись и побежали смотреть, что это такое интересное упало. Охранник проводил их настороженным взглядом.

С тихим шипением из устройства вырвалась ярко-красная струйка пламени. Она была высотой сантиметров двадцать. Через пару секунд цвет изменился на желтый, потом на зеленый. Теперь уже к устройству были прикованы взгляды всех, кто находился во дворе. Собаки, подбежав шага на три, остановились, насторожив уши.

Ослепительная белая вспышка разорвала темноту, превратив двор в кадр из черно-белого комикса. Свет был настолько ярким, что все, кто его увидел, мгновенно потеряли сознание – мощности вспышки хватило на то, чтобы ослепить людей, обжечь им сетчатку, вызвав невыносимую боль и полную дезориентацию. В придачу к вспышке раздался короткий, чертовски громкий хлопок. Даже за километр от завода он крепко резал по ушам. А здесь, в пределах ограды, грохот поразил тех, кто не видел световой вспышки. Барабанные перепонки лопнули у всех, кроме одного-единственного пакистанца, задремавшего в подвале на распотрошенной кипе хлопка. Но и он напрочь утратил возможность слышать какие-то звуки.

Даже нападавшим, хорошо осведомленным о последствиях применения светошумовой гранаты «радуга», стоило немалого усилия начать действовать. Трое из дома напротив бросились на улицу, на ходу передергивая затворы автоматов и глотая воздух, чтобы прошла заложенность ушей. Автомобиль, который стоял в полусотне метров с погашенными фарами, рванул к воротам. У водителя изрядно плыла перед глазами дорога, так что по пути он чуть не врезался в осветительный столб.

Во дворе и здании творился настоящий хаос. Кто-то лежал неподвижно, кто-то катался по земле, содрогаясь в рвотных спазмах, судорожно извергая содержимое желудка, зажимая руками уши, в которые, казалось, засунули подожженные факелы.

Нападавшие не церемонились ни с кем, они не собирались никого арестовывать. Пакистанцев, попадавшихся на глаза, пристреливали короткими очередями из автоматов с глушителями. Своя порция свинца досталась и собакам, которые беспомощно метались по территории, оглашая окрестности жутким воем.

Перебив всех, кто был на улице, нападавшие бросились в здание. Внутри этот старый железный сарай представлял собой огромное помещение, в котором было установлено несколько фанерных перегородок высотой метра два. Получались как бы два периметра. Во внешнем находились машины для обработки хлопка-сырца, обеспечивавшие заводу легальное прикрытие. А во внутреннем полтора десятка женщин занимались изготовлением героина той концентрации, которая полагалась на продажу. После взрыва, конечно, не работали ни те, ни другие.

Нападавшие ворвались, поливая свинцовым дождем всех, кто попадался на пути. Не было не то что сопротивления, а хотя бы мало-мальски серьезной попытки бегства. Такой бойни в Панатинаикосе не было со времен подавления достопамятного восстания во Вторую мировую.

Методично пройдя по сараю, боевики перестреляли всех, кто попался на глаза. Потом с улицы пришел еще один человек, до этого сидевший в машине. У него в руках была большая полосатая пластиковая сумка. Человек поставил ее на стол, прямо возле кучи белого порошка. Открыл «молнию», вздохнул и сказал:

– Это же сколько денег пропадет!

Говор выдавал в нем уроженца Центральной Греции.

Другой нападавший грубо рявкнул:

– Давай не тормози. У нас счет идет на секунды! Того и гляди полиция приедет, а ты тут философствуешь!

Уроженец Центральной Греции сунул руку в сумку и включил таймер.

– Три минуты! – крикнул он.

Нападавшие бросились вон из здания.

Внутри сумки таймер часового детонатора меланхолично отсчитывал секунды. Их было сто восемьдесят, а сам таймер представлял собой примитивную конструкцию, которую мог обезвредить любой мало-мальски подготовленный подрывник. Здесь, на героиновом заводе, такого не оказалось.

Взорвалось не сильно. Боевики не ставили перед собой цели разнести здание в клочья. Напротив, им хотелось, чтобы следы героина были повсюду, чтобы было найдено оборудование по его получению и тела тех, кто занимался приготовлением порошка. Зачем тогда вообще было все уничтожать? Да просто потому, что человек, отдавший команду о нанесении удара пакистанцам, был всерьез заинтересован, чтобы героин с этого завода прекратил поступать заказчикам. И в первую очередь российским.

* * *

Город Сим, Челябинская область, Российская Федерация

В патриархии к звонку отца Никанора отнеслись с прохладцей. Дескать, ну хорошо, мы информацию приняли и поняли, так что можете не беспокоиться, в свое время она непременно дойдет до Его Святейшества. Но что-то в дежурновежливых интонациях отвечавшего сказало отцу Никанору, что это просто чтобы отвязаться от какого-то там провинциального попа, возомнившего о себе невесть что.

Решив, что сразу судить не полагается, что, конечно, просьба его не срочная, отец Никанор возвратился к себе на стройку. И на весь оставшийся день Феофан Грек и его неизвестное творение отошли далеко в сторону. Не то чтобы работать было тяжелее, чем обычно. Просто сам процесс созидания неизменно