Пассажир без возврата - Алексей Небоходов

– Мы будем наблюдать за ним. – В конце концов, голос первой демоницы прозвучал мягче, но в нём всё ещё ощущалась доля скепсиса. – Но, думаю, ты просто ищешь смысл там, где его нет. Он уже один из нас.

– Может быть. Но я не уверена.

Когда шаги растворились в знойном воздухе Лифтаскара, Лиза медленно выдохнула, ощущая, как напряжение сковывает её тело, а в пальцах остаётся странный, неестественный холод, противоречащий влажной и душной жаре, наполнявшей этот мир. Она видела достаточно, чтобы осознать истину – её догадки теперь обрели чёткость, сомнения рассеялись, и правда, о которой никто не говорил вслух, наконец стала очевидной.

Дмитрий не был одним из них – он лишь играл отведённую ему роль, скрывался за маской покорности, притворялся смирившимся, позволял Лифтаскару считать его своим. Он выжидал, терпеливо, осторожно, но Лиза теперь знала, что его душа не растворилась в этом мире, не исчезла, как у других. Её разум требовал ответа, её сердце сжалось от предчувствия, и теперь она должна была узнать правду, прежде чем Лифтаскар окончательно поглотит её саму.

Лиза долго не могла избавиться от смутного ощущения тревоги, которое прочно засело где—то внутри, словно едва ощутимый привкус вина, оставленный на губах после слишком долгого глотка. Её мысли вновь и вновь возвращались к разговору демониц, к тому, как они говорили о Дмитрии – спокойно, уверенно, но с нотками сомнения, которые нельзя было не заметить. Они верили, что он один из них, что Лифтаскар забрал его целиком, что он больше не сопротивляется. Но Лиза видела. Она чувствовала.

В его глазах не было той ленивой покорности, которая неизбежно накрывала всех, кто сдавался этому миру, кто позволял ему растворить себя в бесконечном наслаждении. В его взгляде ещё теплилось осознание, скрытое за искусной маской. Дмитрий не принадлежал Лифтаскару. Он только делал вид, что подчинился.

Она не знала, почему это её так задело. Может быть, потому что внутри неё самой ещё оставалось что—то живое, что—то, что не давало раствориться в этом мире полностью. Она пыталась отбросить эту мысль, убедить себя, что ошиблась, что ищет знаки там, где их нет. Но в этом сладком, горячем воздухе Лифтаскара, среди переливов голосов, звуков удовольствия и лёгкого гулкого эха шагов по гладким мраморным полам, её беспокойство только росло.

Она знала, что должна узнать правду.

Вечером, когда мягкий тёмный свет фонарей озарил дворец багряными бликами, она вызвала к себе одну из служанок.

– Тот человек, которого называют Дмитрием. Где он живёт?

Женщина замерла на мгновение, её длинные ресницы дрогнули, губы слегка приоткрылись, словно она собиралась задать встречный вопрос, но затем её глаза приобрели покорное выражение.

– Вы хотите знать его адрес?

Лиза кивнула, наблюдая, как на лице собеседницы мелькнул лёгкий отблеск удивления.

– Конечно, владычица. Вам позволено всё.

В её голосе не было осуждения, только вежливая, чуть лениво—обольстительная мягкость, с которой здесь было принято говорить с Лизой.

– Так где он?

Служанка склонила голову, её взгляд на мгновение задержался на лице Лизы, словно она пыталась разгадать мотив её вопроса, но затем мягко улыбнулась.

– Он живёт в западной части города, в квартале, предназначенном для принятых. Я могу показать вам дорогу или отправить гонца, если вы хотите, чтобы он сам пришёл.

– Нет. Я пойду сама.

Служанка не удивилась. Здесь никто не задавал лишних вопросов.

– Как прикажете, владычица.

Лиза не сказала больше ни слова. Она уже знала, куда идти.

Позже она лежала в роскошном ложе, окружённом мягкими, струящимися тканями, но сон не приходил. Её тело было расслабленным, податливым, полностью принявшим объятия Лифтаскара, но разум оставался чуждым этой реальности, напряжённым, словно натянутая струна. Мысли метались в сознании, сталкивались, отскакивали друг от друга, сплетались в хаотичный узор, в котором звучало одно и то же слово – Дмитрий.

Она видела его перед собой, словно его образ отпечатался в воздухе, врезался в структуру этого мира, в само её сознание. Он жил здесь, растворялся среди подданных Лифтаскара, но она видела его иначе. В его взгляде не было блаженной отрешённости, той бесконечной покорности, которая охватывала всех, кто оставался здесь слишком долго. В его глазах оставалось что—то живое.

Лиза резко поднялась, сбросив с себя покрывало, но, едва встав с ложа, почувствовала, как её накрывает волна жара, проникающая под кожу, заполняющая тело изнутри. Этот мир уже жил в ней, уже претендовал на неё, но в груди разрасталось другое чувство, не поддающееся этой сладкой, липкой неге – тревога, колкая, цепкая, не дающая дышать.

Она вышла из дворца. Её босые ноги мягко ступали по прохладным плитам мостовой. Влажный воздух Лифтаскара был пропитан благовониями, похотливыми запахами, дыханием тел, переплетённых где—то в нишах, на лестницах, в бесчисленных залах удовольствия. В этот час город не спал. Он жил, насыщаясь страстью, разгораясь всё ярче, и в каждой улочке, за каждым занавесом звучали сдавленные стоны, обрывки слов, утонувшие в ритме движений, в шелесте горячей кожи.

Но Лиза больше не видела этого. Она не смотрела по сторонам, не вслушивалась в звуки, не чувствовала ни пряных ароматов, ни дразнящего тепла, ни того сладкого дурмана, который раньше окутывал её, стоило ей сделать шаг в этот город. Её взгляд был направлен вперёд, её разум теперь тянул её к другой цели.

Она должна была найти его. Квартал принятых казался тише. Здесь не было открытых лож, развратных церемоний, всполохов горячего света, прорезающего тьму. Всё здесь было сдержанным, закрытым, почти аскетичным по меркам Лифтаскара. Здесь жили те, кто уже принял этот мир, но не добился привилегий, не стал частью дворцовой роскоши, а лишь существовал в её тени.

Лиза остановилась перед домом, который описала ей служанка. Простая резная дверь, массивная, но невычурная, с узором, который казался слишком земным, слишком привычным для этого места. Её пальцы на мгновение замерли над поверхностью, прежде чем она постучала.

Внутри раздались шаги, глухие, размеренные, исполненные той уверенной неторопливости, которая бывает у людей, привыкших контролировать свои движения. Они приближались медленно, будто сам дом, воздух, стены ждали этой встречи, и в этом напряжённом ожидании время растянулось, стало вязким, словно густая патока, стекающая в узкие проёмы дверных щелей. Лиза не отводила взгляда от двери, её пальцы сжались в едва заметном жесте, словно пытаясь удержаться за последнее ощущение реальности, но оно уже ускользало, оставляя только это приближение.

Дверь медленно, с едва слышным скрипом, отворилась. Дмитрий стоял перед