Пассажир без возврата - Алексей Небоходов

это подчинение проникало в самую его основу. Если Лиза примет свою роль, она не просто останется здесь. Она растворится в этом мире, станет его сердцем, его сутью. И тогда спасти её будет невозможно.

Лилитара и Сальфира переглянулись, в их глазах блеснуло что—то похожее на удовольствие, как если бы Дмитрий невольно дал им повод продолжить рассказ, который они и без того собирались поведать. Лилитара первой заговорила, её голос скользил мягко, напоминая густое вино, слишком сладкое, но с горьким послевкусием.

– Миркан. Ты ведь ещё не слышал это имя, верно?

Дмитрий не ответил. Он сохранял маску безразличного интереса, хотя внутри уже нарастало напряжение.

– Он был одним из приближённых прежней владычицы, – продолжила Сальфира, её тон был чуть холоднее, но в голосе сквозило что—то почти завораживающее. – Верным, преданным… или, по крайней мере, все так думали.

– Но он её убил, – добавила Лилитара, и её улыбка стала шире, но от этого улыбка не стала доброй.

– За этим стоял не просто заговор, – Сальфира сделала ленивое движение рукой, словно отгоняла что—то незначительное. – Миркан хотел разрушить сам порядок, который правит этим островом. Он считал, что власть владычицы делает всех слабыми, превращает их в тени, что Лифтаскар должен освободиться от неё.

– Он хотел уничтожить саму идею, – Лилитара приблизилась на полшага, её рука скользнула по поверхности стола, за которым сидел Дмитрий. – Сделать так, чтобы больше никто не смог занять её место.

– Но он ошибся, – перебила Сальфира, и в её голосе прозвучало тихое презрение. – Лифтаскар не терпит пустоты. Если владычица погибает, её место немедленно занимает другая.

Дмитрий молча переваривал услышанное. Он не задавал вопросов, но демоницы и не ждали их – они уже погрузились в рассказ, точно зная, что он слушает их очень внимательно.

– Теперь прибыла новая, – Лилитара провела кончиками пальцев по своему запястью, будто касаясь невидимой ткани. – Её коронация состоится совсем скоро.

– День ещё не назначен, но это будет очень скоро, – добавила Сальфира.

Дмитрий чувствовал, как его сердце сжимается с каждым их словом. Всё это больше не оставляло сомнений: Лиза уже здесь. Она – новая владычица.

– И кто же она? – его голос звучал ровно, но внутри бушевал шторм.

Лилитара и Сальфира переглянулись, и в этом взгляде скользнуло лёгкое удивление.

– Ты её увидишь сам, – с ленивой улыбкой ответила Лилитара. – На коронации.

– Ты ведь не собираешься пропустить такое событие? – добавила Сальфира, её взгляд потемнел, стал чуть внимательнее.

Дмитрий не ответил. Он понимал, что теперь у него оставалось не так уж много времени. Если он не узнает больше, если не выяснит, как остановить этот ритуал, Лиза исчезнет. Не физически – её тело останется, но её личность, её сознание, её прошлое станут частью этого мира.

Ему нужно было действовать, пока ещё оставался хоть какой—то шанс.

Город жил своей ночной жизнью, разлитой в густом воздухе, напоённой стонами, смехом, скользящими тенями тел, растворёнными в ритмике нескончаемого желания. Дымные аллеи, ведущие к ложам, мерцающие уличные балконы, где свет фонарей путался в развевающихся тканях, – всё в Лифтаскаре становилось мягким, текучим, подчиняющимся неизменному закону этого мира.

Дмитрий слышал его пульс даже через стены, ощущал вибрацию, будто город жил, дышал, наполнялся невидимой энергией, которая поднималась, разливалась по пространству, насыщала его липкой томной волной. Он сидел, откинувшись в кресле, вглядываясь в мерцающие световые блики на чёрных плитах пола, но мысли были далеко. Разговор с демоницами оставил в нём тревогу, почти неотступную, как звон в ушах после долгого пребывания в тишине.

Коронация, приближение неизбежного, имя, звучащее в его мыслях – Лиза. Он повторял эти слова про себя, стараясь осмыслить их смысл. Всё сходилось. Всё указывало на неё. Но что это значит на самом деле?

Когда раздался стук, Дмитрий сразу понял, что это не может быть простым визитом. В этом звуке не было ни требовательности, ни лёгкой небрежности, с которой в его покои могли явиться демоницы, чтобы проверить, насколько далеко он готов зайти в своём погружении в этот мир. Этот стук был глухим, неторопливым, в нём чувствовалась сдержанность, несвойственная здешним обитателям.

Он поднялся, стараясь не торопиться, но в каждом движении уже ощущалась настороженность. Внутренний холод растекался вдоль позвоночника, но он не поддавался ему. Когда он подошёл к двери, то успел подумать о Пятакове, о возможных проверках, о том, что кто—то мог заметить его неравнодушие к происходящему.

Но когда дверь распахнулась, Дмитрий увидел её и на мгновение замер, ощущая, как сознание отказывается принимать увиденное. Перед ним стояла Лиза, и этот момент растянулся, словно весь мир на мгновение замедлил ход.

Она стояла перед ним, и первое, что он увидел, – её глаза. В них отражался свет, но он не был человеческим, не был тем, который он знал. В них глубина, в них что—то неуловимо чуждое, но ещё не утраченное. Они блестели, но этот блеск не говорил о простом осознании или чувстве радости от встречи. Он говорил о чем—то большем, о чем—то, что находилось на границе между воспоминанием и трансформацией.

Дмитрий не двинулся, только смотрел на неё, пытаясь понять, кого он видит. Теперь в ней ощущалась едва уловимая перемена, тонкая, но неоспоримая, словно её присутствие приобрело новую, незнакомую глубину.

Её силуэт всё ещё был знакомым, но в том, как она держалась, в том, как её губы оставались неподвижными чуть дольше, чем нужно, в том, как её плечи не дрожали от напряжения, – всё это было другим. Она стояла слишком уверенно, слишком спокойно.

Несмотря на всё, что изменилось, она оставалась Лизой, но какой – прежней или той, кем ей суждено стать, – Дмитрий не мог сказать.

Дмитрий с трудом сглотнул, не зная, чего он боится больше – того, что перед ним всё ещё Лиза, или того, что она уже изменилась окончательно.

Она медленно подняла голову, взгляд её пронизал его до самого нутра, и в этом движении не было прежней лёгкости, прежней небрежности, свойственной ей.

И тогда она произнесла:

– Я помню.

Дмитрий почувствовал, как в груди что—то сжалось. Что именно всплыло в её памяти – воспоминания о прошлой жизни или осознание того, кем она становится в этом мире? Ту Лизу, которой была? Или ту, которой должна стать?

Глава 25

Центральный зал дворца Лифтаскара напоминал храм, возведённый не во славу богов, а во имя извращённой воли тех, кто жил в вечном поиске наслаждения. Громадные колонны, покрытые резными барельефами, уходили под высокий купол, где мерцали гирлянды свечей и светильников,