Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

болит, когда вы встаёте утром, и плеч, которые поднимаются в течение дня и вызывают головную боль, а также, возможно, трудности ночью, когда вы пытаетесь найти удобное положение для шеи на подушке». Он удовлетворённо откинулся назад. «Вам определённо нужна помощь».

Она взяла морковь и нарезала ее вдоль на полоски.

«Я предполагаю, что в какой-то момент вашей жизни вы были очень серьезно больны.

Кажется, в твоём теле остались какие-то следы той болезни. Когда это было?

«Что это – остеопатическое соблазнение?»

Он покачал головой. «Нет, меня учили очень внимательно наблюдать за людьми.

Вот и всё. Глаза художника не перестают замечать форму вещей или их

Он меняет цвет лица, когда выходит из студии. У меня то же самое. Когда я увидел тебя в Албании, я сразу это заметил.

Некоторое время они сидели молча, затем она взяла несколько фруктов из корзины и встала со скамейки. «Мне нужно поработать. Увидимся утром».

OceanofPDF.com

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Хан, вернувшись после измельчения таблеток в раствор, взглянул на Лоза. Он был рад, что Сэмми нашёл средство, облегчающее растущую боль в груди, не говоря уже о постоянной пульсации в ногах.

«Ни у кого из людей не было такого друга, как ты», — сказал Хан. «Я тебя не заслуживаю. Не могу поверить своему счастью».

«Не утомляйся, старый друг».

«Что со мной, Сэмми? Скажи мне. Что со мной? Почему я не могу держать глаза открытыми?»

«Потому что вы годами терпели плохое обращение и лишения. Вам нужен отдых. Я сделаю вам укол, и завтра вы почувствуете себя намного лучше».

«Но ты хотел уехать сегодня вечером».

«Ничего страшного. Мы можем подождать. Главное, чтобы тебе стало лучше».

«А потом мы поговорим о том, что будем делать».

Пока Лоз вытирал руку и шлепал по ней, чтобы разбудить вену, мысли Хана вернулись к склону холма в Македонии и чуду, которое он испытал однажды утром, наблюдая, как солнце поднимается над холмом и свет проникает сквозь деревья. Теперь он чувствовал запах догорающих углей костра, смешанный с насыщенными, влажными ароматами утра; чувствовал вкус мятного чая, заваренного молодым курдом. Воспоминания об этих мгновениях затуманились ужасом, последовавшим менее чем полчаса спустя, но теперь он понимал, что чувство полноты, которое он испытывал, идя по тропинке, было чем-то важным. Он должен был это запомнить.

«Там была какая-то птица», — вдруг сказал он.

«Птица?» — спросил Лоз, вводя иглу в вену Хана. «Что за птица?»

«Самая маленькая птица, которую я когда-либо видел. Она была почти круглой, с торчащим вверх хвостом. Она свила гнездо как раз там, где мы разбили лагерь. Костёр был прямо под лианой, где она жила… она оставалась там всю ночь, а на следующее утро всё ещё была там, чтобы кормить своих птенцов».

Лоз улыбнулась ему: «И тебе понравилась эта птица, Карим?»

Он кивнул. «Да, это выглядело очень смело и решительно».

'Как ты.'

«Нет, как и ты, Сэмми. Ты никогда не сдаёшься».

Лоз сел на табурет. «А теперь спи, старый друг. Нам нужно, чтобы ты был сильным утром».

Хан кивнул. Ему хотелось многое сказать. Он открыл рот, но тут же почувствовал, что глаза слипаются, и не смог придумать нужные слова.

Сэмми словно прочитал его мысли и сказал за него: «Никогда ещё не было такой настоящей любви. Никогда между мужчиной и женщиной; никогда между двумя мужчинами». Он взял руку Хана, сжал её в своей, затем наклонился и поцеловал его в лоб.

Хан улыбнулся и открыл глаза. Гладкий лоб Сэмми прорезала единственная морщинка тревоги, и по его лицу текли слёзы. «Спасибо», — сказал Хан и закрыл глаза, представив множество мимолётных образов: мать, распахнувшую ему объятия на тенистой террасе; горы Востока и танцующие, воодушевлённые глаза бойцов. Его людей, людей, которые сражались вместе с ним и разделяли с ним тяготы. Его людей.

Херрик поднялась на башню с компьютером, спутниковым телефоном и цифровым диктофоном и села на тёплый кафель, чтобы сосредоточиться на записи, которую она случайно сделала. Аппарат работал целых два с половиной часа, прежде чем выключился. Это время включало сорок минут, которые она провела, наблюдая, как Лоз лечит Хана, затем время, когда Хан был один, пока они с Лоз разговаривали на улице, и, наконец, около сорока пяти минут, когда они были наедине. Она прослушала запись, останавливаясь наугад, но не нашла ничего интересного, поэтому скопировала её на компьютер, зашифровала и отправила на Воксхолл-Кросс. Она послушает её позже, когда будет в ванной.

Она вышла из защищённого сервера и стала набирать номера Дольфа один за другим, каждый раз получая сообщение. Она решила позвонить ему ещё раз через пару часов и оставила компьютер и спутниковую антенну на выступе вокруг башни, зная, что там они будут в такой же безопасности, как и в её комнате. Затем она спустилась во двор, где выкурила сигарету и обдумала стратегию на следующий день.

Откуда-то с другой стороны здания доносились слабые звуки музыки – струнных, наложенные на пение певца. Время от времени она слышала обрывки того же голоса, что и прошлой ночью. Фойзи рассказал ей об этом.

был проигрывателем компакт-дисков одного из его людей, суфия, пристрастившегося к музыке его секты.

Она слушала, пока шум не стих и на острове не воцарилась тишина. Над ней звёзды частично скрывали надвигающиеся с севера облака, что объясняло, почему вечер всё ещё был таким душным. Она встала и сделала несколько шагов к своей комнате, но замерла на месте, услышав где-то на юге звук мотора. Она напрягла слух, но не смогла понять, доносится ли он с неба или с реки. Через несколько секунд шум полностью стих. Она слушала ещё пять минут, но больше ничего не услышала и пришла к выводу, что это, должно быть, лодка.

Из-за жары спать было невозможно. К тому же она не могла перестать думать о Лозе и Хане. Она взяла сумку с губкой, наушники и диктофон и пошла с лампой в баню.

Он располагался на углу главного здания и был сложен из больших гранитных блоков, которые даже в дневную жару сохраняли смертельную прохладу. В центре помещения находилась квадратная ванна из порфира, которую при других обстоятельствах можно было бы принять за древний саркофаг.

Она поставила лампу, но прежде чем заткнуть тряпкой сливное отверстие, ей пришлось убрать насекомых и ящериц, скопившихся в ванне, а также убить скорпиона, который забежал на свет по полу.

Вода имела лёгкий металлический привкус, но она с благодарностью