Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

Не так много, но больше, чем у них. Мы готовили большие ужины с пастой. Карим был моим любимцем. Tres charmant… tres sympathique.

«А как насчет Лоза?»

«Un peu plus masque, comprenez vous?» Притворяться. '

«И вы тогда работали в информационных агентствах?»

«Да, агентство Франс Пресс».

«Остальные мужчины — друзья Хасана. Как их звали?»

Последовала пауза.

«Ты помнишь Яхью?» — спросил Херрик.

«Яхья? Нет, я не помню этого человека. Кем был Яхья? Как он выглядел?»

Ему было около тридцати лет, чуть больше тридцати. Невысокий мужчина алжирского происхождения. Мы полагаем, что он был очень замкнутым человеком. Неприметным. Возможно, до того, как уехать в Боснию, он был учёным. Возможно, он даже учился в Сараево до того, как Исламский институт подвергся обстрелу. Мы не уверены.

«И именно этот человек вас на самом деле интересует?»

«Да, возможно, он использовал имя Юсеф. Карим и Сэмми называли его Поэтом. Это было их прозвище до того, как он стал их другом».

«Может быть… Ах, да, да, да! Я знаю, о ком ты говоришь, но его имя не Яхья. Человека, о котором я думаю, звали Якуб».

«Якуб?» — с сомнением спросил Херрик. «Ты уверен?»

' Oui, un autre prophete.'

'Что ты имеешь в виду?'

«Итак, у нас есть три имени этого человека, и все они — арабские имена пророков в Библии». Её тон был таким, словно её заставляли разговаривать с идиотом. «Юсеф, или Иосиф, — сын пророка Якуба, или Иакова!»

И вы упомянули Яхью, пророка Иоанна, сына пророка Захарии. Это очевидно. Он использует военные имена из Библии.

«Когда-нибудь он должен будет использовать имя Захария. Это логично. Нет?» — Херрик быстро записал это.

«А вы знаете, что он был алжирцем?»

«Да, он родом из Орана. Я знаю это, потому что мой отец служил в Алжире. Я был в Оране».

«А этот человек был начитанным и замкнутым, человеком, который держался особняком?»

«Он приходил в квартиру один раз с Хасаном, а с остальными — никогда. Он был для них загадкой. Но он был вежлив и воспитан. Больше я мало что о нём помню».

Херрик повесила трубку, думая о том, как жаль, что Элен Гюиньяль нет на своём рабочем месте в Брюсселе, чтобы получить по электронной почте файл с одной из фотографий Рахе в Хитроу. Так Херрик была бы уверена в мгновенном ответе «нет» или «да» в своей попытке связать Рахе с Яхьей или Якубом. Тем не менее, она достала фотографию из архива и вложила её в простой белый конверт, полагая, что она обязательно пригодится в ближайшие дни. Затем, с записями разговора с Гюиньялем, она отправилась на поиски Дольфа, который, как она слышала, вернулся из Хартфордшира.

Он находился с Лаппингом и Сарре в одном из конференц-залов рядом с кабинетом начальника, и его ноутбук был подключен к проектору. Они расположились по всей комнате, просматривая архив фотографа, посвящённый гражданской войне в Боснии; кадр за кадром измождённые лица смотрели из окопов и разрушенных зданий. Мужчины молили о пощаде, женщины бежали через улицу, босые дети бродили по заснеженным кратерам, а сербские артиллеристы хладнокровно наблюдали за целями внизу.

«Всё это из девяносто третьего и девяносто четвёртого годов», — сказал Дольф, коротко поцеловав Игил и поприветствовав её. «Он всё организовал по датам, а не по темам. Начало зимы девяносто третьего он провёл на одном из двух фронтов, где действовала бригада моджахедов. Так что мы должны быть почти на месте».

Херрик напомнила себе, что никто из них не знал, что Рахе теперь главный подозреваемый. Лэппинг, наблюдая за поведением Рахе в аэропорту, приблизился к истине, но не дошёл до логического завершения. Что ещё важнее, они не знали, насколько срочно нужно найти Яхью и Лоза. Шеф полиции категорически запретил ей об этом говорить.

После сорока пяти минут бесплодного разглядывания всех групповых снимков спереди они добрались до конца соответствующей части архива.

«Этот фотограф, — сказал Херрик, — помнит ли он кого-нибудь, похожего на Хана или Лоза?»

Дольф покачал головой.

«Или кто-то еще значимый?»

Дольф покачал головой. «Я бы не отказался от пинты. Что скажете, если мы съездим куда-нибудь за реку, ребята?»

Херрик спросил, видели ли они какие-нибудь группы солдат до того, как она вошла в комнату.

'Несколько.'

«Я бы хотел еще раз просмотреть эти фотографии».

«Почему?» — спросил Дольф немного резко.

«Потому что вы не знаете, что мы ищем».

«Мы ищем Хана и этого парня, Сэмми Лоза».

«Но никто из вас не видел их вживую, а на фотографиях может быть кто-то ещё важный. Этот человек делал фотографии в течение всего решающего периода».

Дольф заглянул в экран, чтобы найти нужные файлы, пока Лэппинг пошёл за кофе.

Наконец Дольф нашел фотографии, датированные серединой ноября 1993 года.

Группа из примерно дюжины мужчин тащит сгоревший грузовик. Земля была слегка припорошена снегом, а небо над головой было ярким. На деревьях сверкал лёд. Их лица были обращены к земле и в профиль, когда они опирались всем весом на грузовик. По играющим на снегу теням, по энергии, сквозившей в телах мужчин, и по необычной форме разбитой машины было легко понять, почему взгляд фотографа привлёк этот пейзаж и почему он держал палец на кнопке спуска затвора на протяжении восьми кадров. Дольф быстро пробежался по снимкам, почти оживляя последовательность. По настоянию Херрика они медленно прокрутили их ещё раз. На четвёртом снимке она крикнула: «Остановись!»

Она подошла к стене и указала на голову мужчины, которая поднялась на свет и повернулась к камере. «Можешь увеличить? Вот, область спереди автомобиля».

Дольф выделил область мышкой и нажал пару клавиш. «Кто это, чёрт возьми, такой?» — спросил он, когда картинка появилась на стене.

«Это, — сказала она, вынимая фотографию из конверта и швыряя её об стену, — Юсеф Рахе, также известный как Яхья или Якуб. Посмотрите сами».

Дольф встал и взглянул на две фотографии. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать значение этого совпадения. «Айсис, ты просто чудо!»

Он главный». Он на мгновение задумался. «Всё, что произошло сегодня утром со Спеллингом и Виго, произошло потому, что вы уже знали это. Вы ожидали найти здесь Раэ – или, по крайней мере, искали его».

Она кивнула.

«Трахни козу моей тети Этель».

Все подошли к стене и сравнили две фотографии. «А вот посмотрите»,