Искатель, 1999 №5 - Олег Суворов

— Поговорить надо. Давай, не опаздывай — я ждать не люблю, — и он, не прощаясь, положил трубку.

Ах, как славно прогуляться по приусадебному участку размером в два гектара, на котором рос самый настоящий лес и можно было собирать грибы! Как замечательно подышать чистым воздухом, к которому так ароматно примешивается дым костерка — кажется, это сосед по участку генерал-майор Святов вместе с сыном готовят шашлыки. Как приятно принять из заботливых рук жены стакан любимого томатного сока и похрустеть свежей корочкой только что поджаренного картофеля.

После инфаркта, перенесенного пять лет назад, генерал Деркач очень заботился о своем здоровье, поэтому, полностью исключив спиртное, пил только соки и минералку. Этим он, кстати, снискал дополнительное уважение городничего — ярого противника спиртного. На случай неожиданного приезда гостей — или равных, или старших Деркача по званию — его жена хранила в доме виски, коньяк и шампанское, однако подчиненным генерал в своем присутствии пить не разрешал.

Полковник Зубатов прекрасно это знал, а потому не слишком любил посещать начальника в его загородном доме. Более того, одно время он даже повадился «заправляться» заранее, пока не получил строгую взбучку от Деркача, которому надоело видеть перед собой его осоловелые глаза и дышать запахом перегара.

На этот раз полковник приехал абсолютно трезвым, а потому чувствовал себя явно не в своей тарелке.

— Молодец, что не заставил себя ждать, — похвалил его Деркач, похлопывая по плечу и одновременно подталкивая к двум креслам-качалкам, вынесенным из летней беседки и стоявшим под большой старой сосной. — Пойдем побеседуем на свежем воздухе, пока нам не соорудят ужин.

— Холодновато, однако, — многозначительно передернул толстыми плечами полковник.

— Ты мне эти намеки брось, — нахмурился Деркач, — я и так уже сегодня по твоей милости наслушался всяких намеков… даже блевать тянет. Дыши воздухом, пей соки, а иначе в твоем некрологе напишут: «Геройски погиб от цирроза».

Это была шутка, и хотя полковнику она явно не понравилась, он с усилием выдавил из себя улыбку.

— Мне, кстати, тоже есть что рассказать.

— Ну тогда ты и начинай, — решил Деркач, усаживаясь в кресло и лениво зевая.

— Я вам уже докладывал, что лейтенант Тимохин погиб от передозировки героина…

— А помнишь, что я тебе на это ответил? Что надо тщательнее подбирать кадры и не связываться со всякой мразью. Оперативник — и сидит на игле! Тьфу!

— Я это уже понял, — поторопился заверить Зубатов. — Так что за это можете больше не беспокоиться. Но дело в том, что теперь обстоятельства смерти Тимохина расследует МУР.

— Ну и что?

— Да мои ребята нервничают… Следователь, говорят, под них копает.

— Подумаешь, какие неженки, — усмехнулся Деркач. — Ну и дальше что?

— Надо бы его унять, а то ведь так и до греха недалеко.

— Что за следователь?

— Прижогин Леонид Иванович, майор, старший оперуполномоченный.

— Ладно, с этим я разберусь. Все?

— В общем, да.

— Ну тогда слушай внимательно, — несмотря на то, что на участке кроме них никого не было, Деркач заметно сбавил голос — в сумеречной осенней тишине любые звуки разносились далеко по округе. — Готовь своих ребят для нового дела. Есть у меня на примете один стоящий вариант…

Глава 6. «Трудовая биография»

Сотрудников отделения милиции с интеллигентным названием «Аллегорическое» отличала поразительная неопрятность. Следователь Прижогин, который продолжал заниматься делом о смерти лейтенанта Тимохина и убийстве им мелкого наркодилера Уварова, стал в этом отделении частым гостем и все равно не уставал поражаться расхристанному виду милиционеров. Стоптанные, никогда в жизни не чищенные ботинки, мешковатая, не по росту форма, производившая впечатление, что ее владельцев долго и упорно возили в пыли, засаленные, вечно сдвинутые набекрень фуражки и шапки. Проводя по нескольку часов среди местных милицейских «аборигенов», кстати сказать, немилосердно вонявших то перегаром, то потом, Прижогин всерьез начал опасаться, что принесет домой вшей.

Зайдя однажды к начальнику отделения — подполковнику Боярышникову, подавать руку которому было так же неприятно, как опускать ее в помойное ведро, уже затеял было разговор на тему «не отделение, а банда махновцев», но тут заметил на вешалке форменный плащ хозяина кабинета, заляпанный грязью по самые погоны, запнулся на полуслове и безнадежно пожал плечами.

— А вы зачем заходили-то, Леонид Иванович? — угодливо поинтересовался Боярышников, видя, что следователь направляется к двери.

— За носовым платком, — буркнул Прижогин. — Впрочем, не утруждайте себя поисками. Я не сомневаюсь, что в карманах сотрудников вашего отделения можно найти все, что угодно, начиная от использованных презервативов и кончая дохлыми крысами, но только не носовой платок… Черт с вами, не чистите одежду, так хоть оружие не забывайте чистить!

Внешний вид блюстителей правопорядка самым естественным образом сочетался с их манерами и словарным запасом. Расхлябанность, шаркающая походка, кривые ухмылки, непрерывный мат и обращения к задержанным типа «Эй ты, мудило» были здесь такой же нормой, как учтивые поклоны со словами «Честь имею, сударыня» в созданном во времена перестройки обществе потомков российских дворян.

Самое забавное, но единственным щеголем на все отделение оказался именно тот оперативник, в отношении которого у Прижогина имелись наибольшие подозрения — старший лейтенант Швабрин! Правда, галстуками он себя не обременял, но зато ходил в модных куртках и новеньких белых кроссовках.

Машины у Швабрина не было, зато он был собственником двух отличных квартир — в одной жил сам, вторую сдавал внаем. Если происхождение первой квартиры не вызывало сомнений — это была квартира его родителей, то происхождение второй, купленной всего пару лет назад, вызывало множество вопросов. В отличие от своего друга и напарника, лейтенант Тулембеев постоянно ходил в одной и той же кожаной турецкой куртке, зато являлся владельцем новенького джипа «Ниссан», оформленного, правда, на имя отца.

Дорогостоящее имущество, находившееся во владении молодых оперативников, раздражало Леонида Ивановича не менее их развязного вида и побуждало к максимально тщательному изучению «трудовых биографий» обоих героев. Доказать их соучастие в убийстве наркоторговца так и не удалось — ни один из сотрудников того магазина, в подвале которого зверски пытали Уварова, не опознал их по фотографиям, а никаких других улик против них не было. В принципе дело о смерти лейтенанта Тимохина от передозировки героина, которое собственно и послужило поводом для начала изучения внутренней жизни ОВД «Аллегорическое», можно было закрывать, но Леонид Иванович не торопился, хотя до него уже дошли сведения о коллективной жалобе, поданной его начальству «сотрудниками отделения». «Навязчивые расспросы» и «бесцеремонные следственные действия старшего оперуполномоченного Прижогина» якобы «вносили нервозность в работу ОВД «Аллегорическое», мешая его сотрудникам с честью выполнять свой долг по