Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

не вызывал у него теплых чувств. Слишком категоричный, на вкус Хисами, он никогда не проявлял ни малейших признаков неуверенности в себе или сочувствия. Этот гравиемойщик был человеком суровым и одержимым, но у него был свой кодекс чести, и, несмотря на давление, он не стал бы сидеть напротив Хисами и смотреть ему в глаза, зная, что тот организует похищение его жены.

То же самое относилось и к Ларри Валентайну, который был слишком богат, чтобы залезть в эту конкретную канаву. Ракетчик Гериг был, по сути, безжалостным искателем внимания. Его полет в космос гарантировал ему возможность говорить о себе до конца своих дней, но Гериг — в отличие от Мартина Рида и Ларри Валентайна — был демократом и был крупным спонсором кампании Клинтон в 2016 году. Судя по тому, что сказал ему Дэниел Мисак, деньги уходили Тангки на финансирование правых групп в Европе. Так что это был не Гериг. Оставался его друг, Гил Леппо. Было немыслимо, чтобы Гил, который принес им в подарок щенка на День благодарения, сделал что-то во вред Анастасии. Они стали настолько близки, что Хисами подозревала, что Гил приходил больше поговорить с Анастасией, чем с ним. Он почти зависел от нее.

«У тебя много богатых друзей», — сказал Нельсон, когда Хисами сделал паузу.

«Как ты здесь оказался?»

«Я просчитался».

«Я просчитался со своей первой женой. И она тоже просчиталась со мной».

'Как же так?'

«Я знал, что, возможно, что-то происходит за моей спиной, поэтому я купил себе одну из тех крошечных камер от RadioShack и установил ее прямо там, в спальне, а потом я имел удовольствие наблюдать, как огромную толстую задницу моей жены трахает мужик с другой стороны улицы.

«И вот так я теряю свою жену, которая также является моей родственной душой».

«Мне жаль. Ты жалеешь об этом?»

«Я сожалею об этом, да. Я сожалею об этом. Я просто хочу сказать, что лучший друг — это тот, кого легче всего обмануть. Подумай об этом, Денис.

«Если вы близки с кем-то, предательство всегда возможно, и некоторые люди действительно ничего не могут с этим поделать».

Хисами думала об этом.

Когда Сэмсон прибыл в Иммиграционный суд на Федерал-Плаза в Нижнем Манхэттене, там было полно представителей СМИ. Хисами, очевидно, стал объектом пристального внимания, а отсутствие его жены на этом заседании стало предметом множества домыслов. Но Хисами нанял лучшего пиарщика Нью-Йорка, который выдал интерпретацию: пока миллиардер защищался от политически мотивированных нападок на свою репутацию, Анастасия уехала за границу, чтобы осмотреть центры Айсель, и её неизбежно задержали, что, безусловно, было правдой.

Он читал варианты этого заявления, просматривая новостные сайты в такси по пути в аэропорт имени Кеннеди. Включив телефон, он надеялся получить сообщение или электронное письмо от Наджи, но ничего не получил. Он отправил ещё одно электронное письмо, сказав, что им крайне важно поговорить до конца дня.

Он направился прямиком к Федерал Плаза, поднялся на лифте на двенадцатый этаж и нашел доску объявлений, на которую его направил охранник.

Слушание по делу Хисами значилось в самом низу, среди нескольких других дел, и к тому времени, как он выяснил, в каком зале суда оно проходило, и пробрался сквозь толпу сторонников тех, чьи дела слушались, судья — похожая на ворону женщина лет пятидесяти с резкими, нетерпеливыми манерами — уже разговаривала с адвокатами, представлявшими Хисами, ICE и Министерство внутренней безопасности.

Тулливер заметил его, отдал ему честь и сел на переднюю скамейку. В последний раз они виделись, когда Самсона депортировали из Македонии, и Тулливер поменялся с ним местами в аэропорту Скопье, оставив Самсона преследовать молодого Наджи в горах Северной Македонии.

Журналисты уже писали статьи на своих устройствах; они могли вставлять детали и цитаты по ходу слушания. Сэмсон наблюдал, как молодая женщина рядом с ним печатает: «Миллиардер Денис Хисами, обвиняемый в том, что он солгал в заявлении на иммиграцию, не уведомил власти о смене имени и…

скрывал прошлое, включающее военные преступления и преступления, связанные с терроризмом, был возвращён в тюрьму после того, как судья Жан Саймон пришёл к выводу, что он представляет опасность для общества. Судья Саймон сказал...

Хисами привезли в штатском, а не в тюремной форме, о которой Талливер предупреждал Сэмсона по телефону. Он выглядел измученным, но в то же время странно оторванным от окружающего мира.

Сэмсон знал, что Хисами его заметил, но не получил никакого подтверждения, а просто повернулся спиной к публике и сел, в то время как двое охранников, которые вывели его из тюрьмы, отошли в сторону зала суда и наблюдали за ним, как будто он представлял серьезную угрозу национальной безопасности.

Судья постучал по микрофону, а затем посмотрел на какие-то бумаги. «Цель слушания по обоснованным причинам — решить только один вопрос: оправдано ли дальнейшее содержание г-на Хисами под стражей».

Это, дамы и господа, единственное, для чего мы здесь собрались. Мы здесь не для того, чтобы рассматривать дело против г-на Хисами по существу, отдавать распоряжения о высылке или предпринимать какие-либо иные действия. И в этом узком контексте ICE

и Министерство внутренней безопасности – я цитирую – «несёт бремя доказывания чётких и убедительных доказательств того, что иностранец должен оставаться под стражей, поскольку его освобождение представляло бы особую опасность для общества». Она сняла очки и посмотрела на правительственных адвокатов. «Представленные вами доказательства не впечатляют».

Вам придется приложить больше усилий, господа, если вы хотите и дальше удерживать г-на Хисами.

Довольно зловещий адвокат с бритой головой, застегивающимся на пуговицы воротником, клубным галстуком и тусклом костюме поднялся и заверил ее, что у него имеется весьма значительное количество доказательств.

«Тогда давайте послушаем, господин Балстад».

Но прежде чем он успел начать, адвокат Хисами поднялся на ноги. Ему было за шестьдесят, он носил галстук-бабочку и выглядел удручённым, словно только что услышал по внутренней связи самолёта: «Стой! Стой!». Рот у него был широко раскрыт, взгляд метался по залу, а нервный тик заставлял его щипать край лацкана. Сэмсон решил, что его внешность противоречит его опыту иммиграционного адвоката, и что два загорелых адвоката рядом с ним выбрали его потому, что он знал, что делает. «Судья,»

Он начал: «Надеюсь, мы сможем обойтись без термина «иностранец». Г-н Хисами — законный гражданин США и не имеет другого гражданства. Он внёс больший вклад, чем большинство людей, в благополучие и процветание страны, и называть его иностранцем кажется неуместным, если не сказать неточным. Мой клиент — такой