Кровь в наших жилах - Татьяна Лаас

Дверь открылась — на пороге стоял с улыбкой на лице Алексей:

— Туки-туки… Вас всех усиленно просят привести себя в порядок — через полчаса праздничный обед.

Веселиться вместе со всеми после такого открытия не хотелось. Сил не было. Но сияющие от неожиданного праздника глаза Пети заставляли держать улыбку на лице. Нельзя детям портить праздник. Нельзя, чтобы Петя и оттаявший на день Алексей что-то почувствовали и поняли. И потому Лиза с Сашей и Иваном присоединились к празднику и старательно веселились. Лиза даже смогла поверить, что ей действительно хорошо — рядом был Саша.

Они катались с горок. Они играли в снежную крепость. Они носились под звон колокольцев на лихой тройке. Они торговались на ярмарке. Они ели пряники и пили горячий чай. Они покупали подарки, засыпав ими Петю и остальных детей.

Только песня берегини в темноте звучала сильнее. Лиза даже слова стала различать. Странно, что её больше никто не слышал. Лиза осторожно спрашивала и Сашу, и Алексея, и даже Мишу. Закончилось тем, что они не на шутку встревожились и запретили отходить от них ни на шаг. Саша даже за руку её взял, не отпуская весь вечер.

Лиза же отчетливо поняла, что берегиня не позволит приблизиться к себе никому из… Мужчин? Или вообще людей.

Берегиня ждала только её.

Ей нужен был кто-то из опричников с мертвой кровью, а она ждала только Лизу.

Когда в черных, как смоль, небесах стали распускаться яркие шары магического фейерверка, в котором словно соревновались друг с другом Миша и опричники, песня берегини стала стихать. Уже лишь легким шумом витала она в воздухе, грозясь вот-вот растаять с последним плачем, с последним горьким всхлипом. И сердце плакало вместе с ней, словно что-то снова не случится, а потом… Потом будет поздно. Хотя до карачуна еще неделя почти!

— Папа! — Петя обнял присевшего на корточки Алексей. — Спасибо за такой подарок… Это…

Он что-то еще хотел добавить, но осекся. Алеша подхватил его на руки и встал:

— Это ты мой самый лучший подарок на свете. Сразу за все тридцать лет моей жизни.

Лиза чуть отступила в сторону от веселящейся толпы. Всего пару шагов от Саши, Алексея, Миши — только чтобы ветви сосны не загораживали вид на фейерверк. И тут странный плотный туман окружил её, глуша все звуки. Небо колыхнулось и стало иным. Кто-то сам забрал её кромежем, раз Лиза так долго брезговала приглашением.

Тихо плескались на берег волны. Туман накатывал густыми волнами, пряча Лизу от мира живых. Влага оседала на коже и катилась вниз как слезы, промокая высокий ворот шинели. Шуршал рогоз, вторя песенке без слов, которая теперь звучала на несколько голосов.

Лиза сделала шаг назад в кромеж, и не почувствовала его, как когда-то в Муратово. Она потерялась в тумане, не видя дальше собственной руки. Она словно ослепла.

— Пришла! — дохнуло на неё холодом в спину.

— Пришла. — повеяло водой и кровью откуда-то сбоку.

— Пришла…

Чьи-то ледяные руки принялись толкать её в разные стороны, а пламя отказывалось зажигаться на ладонях и уничтожать эту погань. Эта погань была сестрой Огня. Против сестры он идти не хотел.

Туман свился плотным жгутом, превращаясь в истекающего кровью воздушного змея. Кровь струилась, летела алыми каплями по ветру, пачкала мир и Лизу.

Кругом стоял хмурый сосновый лес, на разлапистых ветвях которого колыхались, как паутинки, остатки тумана. Только что-то подсказывало Лизе, что звать тут дедушку лешего гиблое дело. Все дышало гнилью и холодом Нави.

— Дай свободу.

— Выпусти.

— Отпусти.

— Перестань мучить.

— И мучиться сама.

Голос каждый раз не повторялся.

Лиза прикусила губу — тут она была не в силах помочь. Только поймет ли это стихия? Она напомнила очевидное:

— Ты выпила живой крови…

— Не пила! — вскипел воздух, вырываясь тугой струей даже из Лизы, так что она упала на колени, больно отбивая их о береговые камни, гладко обтесанные водой.

— Не пила.

— Заставили.

— Влили в горло.

— Убили.

— Отпусти.

— Иных не подпущу.

Лиза чуть поменяла позу — воздушный змей… Змея головой уперлась ей в колени, до боли обжигая холодом. Рябиновые капли, горькие, как варенье к чаю, яркие, обжигающие, летели по ветру, сжигая на своем пути все, что им попадалось. Сожгут и Лизу, когда их станет слишком много.

— Дедушка леший… — только губами позвала Лиза. Ответом ей был хохот со всех сторон.

— Нет его тут!

— Не придет!

— Помоги!

Лиза спросила у змеи, хоть знала ответ — тут не Софья Волкова проводила ритуал:

— Голицын, да? И император Павел.

Софье на такое власти бы не хватило — это сколько невинных душ тут погубили.

— Имен не говорили…

— Отпусти.

— Нас тут много…

— Много крови влили.

— Тридцать душ убили.

— Чтобы я кровь приняла.

— Отпусти нас.

Слова обрушивались на Лизу со всех сторон, давили льдом, хлестали воздушными кнутами, обжигали душу.

— Отдай свою кровь.

В голове еще кружились слова лешего.

Не давай им спуску.

— Дай нам свободу, — молили голоса.

Они могут забрать многое — не позволяй им этого.

— Нас тут много, — уговаривали он.

Распоряжаться твоей судьбой они не могут в любом случае.

— Отпусти наши души. Ты одна такая. И живая, и мертвая. Отпусти. Нас тут больше. Одна душа и тридцать душ… Отпусти! Это твоя судьба. Ты появилась на свет ради этого.

Давать им свою жизнь и душу — жирно им будет.

Только, кажется, выбора Лизе не предоставили.

— Ты не уйдешь отсюда…

— …пока не дашь нам свободу.

— Спеши, пока есть силы.

— Отпусти. Нет во мне уже чужой живой крови. Сестра твоя выпила. А ты дай свободу. — Змея чуть подняла голову вверх, заглядывая Лизе не в глаза — прямо в душу.

Золотые деревья.

Яркое солнце.

Синее небо.

Кипящие воды Идольменя.

Наташа, из последних сил пытающаяся вырваться из лап водного змея. Тот обвил её кольцами, удушая и по капле выжимая из неё жизнь.

Она погибла тогда. В сентябре.

Идольмень не изменился после смерти Анны. Он остался таким же бездушным.

Волны выбросили Наташино тело там, где встречается холод Идольменя и тепло Перыницы.

Воздушная змея приподняла её тело вверх, что-то выговаривая в мертвые глаза оживающей русалки. Та жадно кинулась пить кровь из змеи — русалки голодны и кровожадны. Особенно молодые русалки.

Лиза вздрогнула — о последних минутах жизни Наташи она никогда не расскажет даже Саше.

Змея вновь попросила:

— Помоги. Отпусти. Сделай то, что не закончила твоя сестра. Сделай так, чтобы её жертва была ненапрасной.

Лиза