Кабул – Кавказ - Виталий Леонидович Волков

реагировать на ключевые слова «швейцарец», «Логинов», «Картье», «гуманитарка» и так далее – всего таких ключей было штук двадцать в связке, не больше. А зачем больше? Тогда уж не кредит, а благотворительный фонд у них получается, если по полной чистить. Но ключевые слова не мелькали, и Гена для развлечения слушал вздохи, матерок, бульканье, наставления какому-то лейтенанту. Кто-то кому-то позвонил, кто-то оказался полковником в «Антитерроре». Нет, во все вникать – уши увянут. Так, клиент оказался не алкашом, а майором. Ну и что? Хоть маршалом, елки-палки. Телефоны, телефоны… Нет, все, что не о девках, ей-богу, скука. Скука, господа. Тупым концом, не сразу, до Гены дошел знакомый скелет телефонного номера. Стоп, стоп, назад, майор Мозгин. Это что за фокус такой? Нет, ошибки не было, объект явственно записывал и повторял вслух офисный номер Гениного шефа, Рафа Назаровича Шарифулина. К ключам это отношения уже не имело, и Мозгин принялся вызванивать Рафа по мобильному и домашнему, чертыхаясь по поводу привычки начальника лишь к полудню первого рабочего дня недели появляться в материальном мире в качестве одухотворенного тела.

Соколяк два дня форы провел в трудах праведных и в путешествиях. В гостинице, после ночной беседы с Фатхуллиным, он поспал лишь пару часиков и сорвался в город, так что Гене Мозгину по объекту «П» и слушать ничего не пришлось, умная машина в тишине сама отключалась, экономя его бесценное время. Соколяк, несмотря на свои не юные годы, был мужчина современный, так что первое, что он сделал, идя по следу Миронова, – это посетил интернет-кафе. Изрядно «подглюченная» утренняя тусовка круглосуточного кафе на Тверской поначалу не по-доброму поглядывала на сухонького, с проседью, чужака, но вскоре смирилась и перестала замечать его.

Поползав до пота по Всемирной паутине, Юрий нашел и «Вымпел-Союз», и Межрегиональную общественную организацию «Вымпел», и Международную (боже мой, сколько ж их расплодилось, еще подивился он), – и везде членом правления состоял А.А. Миронов. Но все это, по мнению Соколяка, больше походило на дела скорее «пенсионные», ветеранские, а вот о волновавшем его Аналитическом центре ФСБ Интернет упорно молчал, что русский, что англоязычный.

Пошел мелкий противный дождь, московский октябрь брызгал в лица холодом, но сие обстоятельство вовсе не расстраивало Соколяка – в такую погоду вряд ли кто из нужных ему людей отправится на дачу. И тут современный мужчина оказался прав – поэтому уже с субботнего полудня информированные консультанты в разных концах столицы искали в архивах, списках, книгах сведения о «Полковнике» и специфике его занятий. К концу дня Соколяк знал уже кое-что об «афганской» биографии разведчика Миронова, о его работе в аналитической группе по мусульманской оппозиции. Стало уже теплее, но все это было двадцать лет назад. А о сегодняшнем дне, о загадочном Аналитическом центре по-прежнему не говорилось ни слова.

Завершив сбор открытых данных, Соколяк съездил на Курский вокзал, среди массы старушек с табличками «Сдаю комнату» выбрал подходящую бабулю и выкупил у нее халупу в нешумном местечке на четыре дня.

Тем временем ничего не подозревающий о таком интересе к своей персоне Андрей Андреевич Миронов с субботнего утра вел интенсивную жизнь. Отоспаться ему не дали, ранним утром его поднял звонок Ларионова, чей голос звучал столь непривычно бодро, что сонный Андреич не решился всерьез обругать старика за бессонную бесцеремонность.

– Какие гости, какой визит! Иван Александрович, помилуй тебя бог, ты часы себе купи или давай я тебе подарю. В такое время даже к любовнице не приезжают! Да и то уже не про тебя роман, – ворчал он, разыскивая ускользнувшие куда-то собственные часы с браслетом-змейкой. Но Ларионов упорствовал, настаивал на скорой встрече.

– Надо, Андрей Андреич, просыпайся. Я тебя, чай, тоже не с подруги снимаю. В наши годы отсутствие женщины воспринимается с облегчением, так вы говорили. Дело мое важное, безотлагательное.

– Ого, слова-то какие вспомнил? Только не отсутствие, а отказ. Осознаешь разницу подходов? Нет? Ладно, приезжай, объясню, – сдался заинтересованный Миронов.

Уже через два часа, свеженький, бодрый, он ждал прихода старого «камарада» с рыбкой-севрюжкой, сыром российским, нарезанным изящно, не в палец толщиной, да с лимончиком, да с коньячком. На низком журнальном столике в гостиной стояли, как часовые, три рюмки – Ларионов грозился привезти очень серьезного гостя. В Андрее Андреевиче любопытство было развито чрезвычайно, но бывший представитель бывшей разведки бывшего Советского Союза в бывшем Кабуле запоздал на добрые полчаса, и когда наконец гость позвонил в дверь, подгоревший от нетерпения Миронов готов был высказать ему все накопленные соображения о немалой пользе пунктуальности при наличии свежей рыбки. Дома, в одиночестве, он мог либо спать, либо пребывать в состоянии кипучей деятельности, его организм не переносил ожидания. Ежели хотя бы Настя разделяла… Но она, стрекоза, упорхнула на дачу. Знает он эти дачи. Как пить дать, с очередным дружком.

– Ну ты, Игорь, наверное, пешком шел! – вместо приветствия встретил он Ларионова. С его спутником, возвышающимся темным силуэтом за спиной высокого Ларионова, он и не поздоровался, лишь молча кивнул – проходите, мол, что на сквозняке стоять.

Ларионов, за что крепко ценил его Миронов, был мужик простой, на случайное да внешнее умел не обижаться, с легкостью отшелушивал зерна от плевел загрубелыми, крепкими еще пальцами души. Он, не снимая ботинок, прошел вслед за хозяином в гостиную и уселся в кресло:

– Заблудился в Москве-то человек. Давно не был.

– Что ж ты не объяснил? У нас метро простое, не лондонская подземка. И народ вокруг сердобольный. Даже с утра.

– А ты с утра по звездочкам пошел? Добре, добре, хороший знак! – сменил тему Ларионов, жадно поглядывая на лимончик и рыбку.

– Коньяк по утрам не только вреден, но и полезен.

Миронов повел головой в сторону гостя, замешкавшегося в коридоре и с сопением стягивающего там башмаки. Ларионов с сомнением пожал плечами, хотел о чем-то Андреича предупредить, но не успел – полковник Курой уже заплыл в комнату и замер, изумленно уставившись на стену, на древний кинжал, темнеющий полумесяцем на малиновом небе обоев.

– Да, вещь знатная. Вижу знатока, – одобрил гостя Миронов, уважительно оглядывая его и оценивая в килограммах. Он хотел еще что-то добавить, но вдруг осекся. Нет, этого просто не могло быть!

Курой перевел взгляд на хозяина, и его черные глаза-озера, поглотившие уже столько дождей времени и ливней событий, вышли из берегов.

– Мистическая сила ваша! Подполковник Курков! – первым преодолел остолбенение афганец.

– Точно. Она, – только и развел руками Андреич. На его окаменевшем лице глаза и рот открылись неестественно и пусто, как у трупа. Ларионов даже испугался за товарища – оно