Современный зарубежный детектив-14. Книги 1-22 - Себастьян Фитцек

мере, с бывшими студентами Джейка, – что их могут вскоре издать в серьезной антологии. Она надеялась, что никто из них не побежит впереди паровоза и не свяжется напрямую с Матильдой или Вэнди, но, если кто-нибудь позвонит и спросит об этой книге, которую она якобы задумала издать, она просто скажет, что собиралась сделать это в частном порядке, ради Джейка и этих замечательных людей, его студентов. Это был разумный риск ради важной цели; камень, брошенный в пруд товарищей Джейка по Рипли, должен был поднять со дна что-то ценное. Каких бы трудов ей это ни стоило, она подождет и посмотрит, что там всплывет.

Глава четырнадцатая

Поворот к лучшему

Анна ответила ему не сразу. Она хотела, чтобы динамика отношений была ясна с самого начала. Через несколько дней он снова написал ей по электронной почте. С извинением. Что было единственно правильным.

Уважаемая миссис Уильямс-Боннер,

Сожалею, что мы до сих пор не связались по поводу Вашего проекта в честь профессора Боннера. Найдется ли у Вас удобное время, чтобы я мог позвонить Вам и обсудить его?

С наилучшими пожеланиями,

Мартин Перселл

Она подождала несколько дней. Съездила на Лонг-Айленд на лимузине, чтобы провести мероприятие на Северном побережье. Затем неожиданно получила приглашение на вечер «Молодых львов»[366] в Нью-Йоркской публичной библиотеке, очевидно, вместо кого-то, кто не смог явиться, и решила сходить за компанию с Матильдой. Она внимательно следила за электронной почтой, но ничего нового не появлялось.

Подождав еще неделю, она написала ему.

Уважаемый мистер Перселл,

Прошу меня извинить, я пропустила это и Ваше предыдущее письмо, поскольку они затерялись среди сотен рабочих писем! Да, нам нужно поговорить о проекте. Не могли бы Вы позвонить мне в субботу в 10:00 утра?

(Такое время она выбрала неспроста: ей было известно по его странице в Фейсбуке[367], что он ведет кружок робототехники в своей средней школе, и как раз в это время проходило важное мероприятие на уровне штата.)

Затем она указала, великодушно, свой мобильный телефон и написала: «Мне не терпится пообщаться с Вами! Анна».

Он позвонил в субботу ровно в десять.

– Можно я просто скажу первым делом, – сказал Мартин Перселл, – что считаю вашу книгу потрясающей?

– О, спасибо вам большое!

– Такая мощная. Такая честная.

Она, разумеется, слышала это уже не раз.

– Это так много значит для меня. Спасибо.

Он ненадолго умолк. Ей показалось, что она различает звуки робототехники на заднем фоне.

– Что ж, относительно этой антологии…

– Да! У меня возникла такая идея. Знаете, у нас тут, в Нью-Йорке, проходил вечер памяти со всеми его друзьями по издательскому миру и семьей, но почти никто не говорил о том, что он преподавал. А это было так важно для него.

– Я понимаю, – сказал Мартин Перселл. – Это и для нас было важно, уверяю вас.

– Вот я и решила обратиться в Рипли, чтобы узнать, не хотят ли они что-нибудь сделать. Видимо, я не сознавала, что колледж уже полностью закрыт. Кажется, они какое-то время работали онлайн, но и с этим, похоже, уже все.

– Да. Достойно сожаления. Это место столько значило для нас.

– Могу себе представить. Сама я никогда не стремилась получить писательскую степень. Честно говоря, для меня вообще стало сюрпризом, что я тоже могу быть писателем.

Анна умолкла на какое-то время, чтобы Мартин Перселл мог дать волю зависти, которую, как она предполагала, он мог к ней испытывать: возникла из ниоткуда, сразу у нее и агент, и издатель, которые взяли на себя все заботы. Сюрприз, как же!

– Что ж, у вас была такая важная тема. И вы проделали блестящую работу, – судя по голосу, он превозмог себя, и ей это понравилось. – Так, как вы думаете все организовать?

– Простите?

– Антологию, – пояснил он терпеливо. – Мне сказать другим студентам Джейка? Или вы планировали сделать какое-то объявление?

Она выдержала паузу, словно собираясь с мыслями.

– Вы знаете, наверно, для начала я бы хотела просто пообщаться с писателями, которых он учил. Затем, пожалуй, я могла бы поговорить с ними по отдельности, насчет того, что они могли бы предложить. Я хотела бы сделать все в частном порядке, по-тихому. Пока что. К тому же, – сказала она, – если мы дадим какое-то большое объявление, мне станут писать люди, которые по-настоящему не знали Джейка или не были его студентами. Я не хочу, чтобы моя затея превратилась в какой-то «Писательский дайджест».

– О, я полностью вас понимаю.

– Я так вам признательна, мистер Перселл, что вы мне помогаете.

– Пожалуйста, зовите меня Мартин, – сказал он.

– Мартин.

Он немного помолчал. Затем извинился.

– Боюсь, я не могу сейчас говорить, я вообще-то на школьном мероприятии.

– О, прошу прощения! Я знаю, что вы учитель, но подумала, что в выходные вы ничем таким не заняты.

– Обычно так и бывает. Но я веду одну группу, и сегодня у нас кое-что происходит. Можно, я вам перезвоню?

Она сказала, что можно. Она хотела услышать больше о Рипли – так она сказала своему новому другу, Мартину Перселлу. К своему стыду она почти ничего не знает о том, что имело такое значение для Джейка: студенты, преподаватели, администраторы и просто завсегдатаи той краткой летней сессии. Она хотела услышать все подробности, какие он сможет вспомнить, и как можно скорее. Он окажет ей огромную услугу, если сможет помочь ей.

Более правдивых слов она, возможно, никогда не произносила.

После этого она отпустила его, и он, не тратя времени даром, вознаградил ее старания, донеся ее важнейшее послание до всех, кого оно касалось.

В течение следующих дней к ней стали поступать «запросы» об антологии через контактную форму на ее сайте. Сначала по капле, но вскоре полило как из ведра.

Äîðîãàÿ ìèññèñ Óèёüÿìñ-Áîííåð, Ìàðòèí ïîäåёèёñÿ ñ íàìè Âàøèì âîñõèòèòåёüíûì ïёàíîì îïóáёèêîâàòü ðàáîòû ïðåäàííûõ ó÷åíèêîâ Âàøåãî ïîêîéíîãî ìóæà…

Ïðèâåò, ÿ áûёà â êёàññå Äæåéêîáà â Ðèïёè, è ýòî ÈÇÌÅÍÈёÎ ÌÎÞ ÆÈÇÍÜ!

ß ñ÷èòàё Ïðîôåññîðà Áîííåðà ìîèì íàñòàâíèêîì…

Все они расточали похвалы Джейку, его наставничеству и ей самой за проявленную щедрость. Они хотели знать подробности. Какого рода произведения вы ищете? Это должна быть проза? Потому что мы начинали с поэзии, и хотя сам профессор Боннер поэзии не касался, мы всегда на самом деле считали себя поэтами и пришли к этому через годы написания прозы, к этой высшей точке дистилляции языка и образов, поэтому не будете ли вы добры принять поэзию? Нам присылать по несколько текстов или только самое лучшее, на наш