Искатель, 2004 №6 - Андрей Левицкий

— Естественно, — сказал Мерсов. — Как это сделать? Буду вам век обязан…

— Не люблю обязанных. Любые обязательства забываются максимум через неделю. А чаще на другой день. Поэтому давайте завершим сделку сегодня же.

— Сделку?

— Добрые дела должны оплачиваться, верно? Иначе добро останется невознагражденным, а зло безнаказанным.

Мерсов промолчал, соображая, какую сумму сможет выложить прямо сейчас и не окажется ли выкуп, требуемый грабителем (конечно, грабителем — глупости все это о случайной находке), больше, чем сумма гонорара, который он получит в издательстве за свой роман.

— Молчание знак согласия, — хмыкнул все более крепнувший голос, сейчас он напоминал по тембру знаменитого диктора Левитана, который не так давно звучал по радио в связи с очередной годовщиной победы.

— Итак, — продолжал грабитель, — сейчас тринадцать сорок девять. Через… через сорок минут, в четырнадцать тридцать, вы подойдете ко второй колонне слева на перроне станции «Академическая», вход со стороны улицы Вавилова. Положите на край скамьи пакет с тысячей рублей. После этого сразу перейдете к противоположной колонне и заберете свой портфель. Вы поняли последовательность? Сначала — колонна слева, потом — справа. Не наоборот. Наоборот не получится. Всего хорошего.

— Черт! — воскликнул Мерсов, когда в трубке послышались короткие гудки. — Черт, черт, черт!

Он слишком часто поминал сегодня черта — может, именно это существо материализовалось, чтобы издеваться над здравым смыслом? Ну действительно! Стоило рисковать ради какой-то тысячи? Почему грабитель не потребовал пять, или десять, или все сто? Тысяча рублей! Да кто сейчас рискует нарваться на неприятности ради таких денег, которые и деньгами назвать трудно?

На перрон «Академической» Мерсов спустился минут через двадцать, благо было недалеко — всего-то площадь перейти, — вошел, как требовалось, с Вавилова, на скамье у третьей левой колонны сидела старушка, божий одуванчик, на грабителя похожая не больше, чем Чак Норрис — на российского самодержца Николая Второго. Рано еще. И если он будет тут околачиваться прежде срока, то грабитель, чего доброго, вообще не появится.

Мерсов торопливо прошел к противоположному краю перрона, время от времени все же оглядываясь; подошел поезд со стороны «Профсоюзной», в толкучке Мерсов потерял из виду скамью, а когда поезд ушел, старушки на месте уже не было — уехала, как и следовало ожидать.

Мерсов уселся, расставив ноги и всем видом показывая, что место это им забронировано. Никто, впрочем, не покушался. Да и вообще Мерсов не видел ни одного человека, который держал бы в руке дипломат или сверток соответствующего размера.

От «Профсоюзной» прошли еще несколько поездов, люди выходили и входили, подозрительных типов среди них не было, а когда электронные часы над въездом в тоннель показали 14:30, Мерсов встал, положил на скамью пакет и, не глядя по сторонам, направился к противоположной стороне платформы.

Свой дипломат он увидел сразу — на скамье у третьей колонны. Мерсов схватил портфель и торопливо проверил содержимое (коробочка с дисками оказалась на месте, а все остальное — неважно, хотя на первый взгляд ничего не пропало).

Тысяча рублей за возвращенное спокойствие — цена не слишком большая. Но какова наглость! Это теперь бизнес такой — вырывать из рук сумки и тут же возвращать за не очень большое вознаграждение?

В издательство Мерсов успевал к самому концу дня, и попить кофе с Варварой теперь уже не удастся. Но и рассказывать ей о своем приключении он, конечно, не станет.

Дипломат он держал под мышкой — было неудобно, зато надежно.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Домой Мерсов вернулся не сразу. Позволил себе расслабиться: зашел в кафе «Масленица» на углу Ленинского и Ломоносовского и заказал порцию блинов со сметаной — только здесь делали такие, как он любил. Когда-то он обожал блины, мама готовила их не часто, и, наверное, потому каждый «блинный день» становился для него праздником. Женившись на Алене, он ожидал, что этот небольшой праздник жизни будет продолжаться, но жена терпеть не могла возиться с тестом, попробовала как-то по его настоянию, но первый же блин получился даже не комом, а невообразимо липучей и гадкой массой. А мама была далеко, после института Мерсов переехал из Питера к Алене в Москву, тесть — широко известный в узком кругу посвященных химик-органик — устроил зятя в институт, где работал главным технологом.

Идиллия, впрочем, продолжалась недолго — год понадобился Мерсову, чтобы убедиться в двух вещах. В том, во-первых, что жена его — глупая гусыня, с которой даже в постели скучно, и никакой надежды на перемены в будущем. А во-вторых, Мерсов понял, что химия, которую он пять лет изучал в Технологичке, пропуская половину занятий, не является его призванием. Он написал свой первый рассказ в тот день, когда окончательно рассорился с Аленой и ушел из дома, оставив жену с годовалым сыном Алькой.

Снял квартиру в неплохом месте — не шумный центр, но и не безлюдная окраина, — ушел из института (оставаться было невозможно — бывший тесть в роли начальника, надо же такое придумать) и ни минуты не жалел ни о чем, даже о том, что Алена запретила ему видеться с сыном. Когда-нибудь, возможно, у него и возникли бы отцовские чувства, но в те годы он был то ли слишком молод, то ли эгоистичен, то ли то и другое вместе, но к Алене его не тянуло, а ребенок раздражал. Так и получилось, что за одиннадцать лет, миновавших после развода, Мерсов встречался с бывшей женой только два раза — по официальным поводам, а так бы глаза ее не видели. Сына Альку вовсе не помнил и, в отличие от многих отцов-страдальцев, не испытывал угрызений совести.

Вернувшись домой, Мерсов принял душ — сначала горячий, а потом холодный настолько, насколько мог выдержать без опасения схватить воспаление легких, — включил чайник и сел перед телевизором. Новости оказались неинтересными, по всем каналам показывали визит президента в Германию, и хоть бы кто из журналистов задался вопросом — почему средь бела дня у простых москвичей вырывают из рук портфели, а потом требуют выкуп, будто за заложника в Чечне?

Мерсов достал из дипломата оставшийся после посещения издательства диск, повертел в руке, положил на компьютерный столик — надо будет сразу переписать на винчестер, как только Сергей приведет машину в порядок. «Вечерку» и «Огонек», на которые не позарился грабитель, бросил в общую кучу, а записную книжку хотел было положить на обычное место — на полку