Белый асфальт - Анна Князева

группы длилось второй час, но ощутимого прогресса не было. Сложив руки на груди, Стерхова говорила и коротко отвечала на реплики коллег.

Добродеев, опершись локтями на стол, задумчиво покручивал в пальцах карандаш и поглядывал на Астафьева, который сосредоточенно водил пальцем по столешнице. Криминалист Ромашов сидел чуть поодаль и неторопливо перелистывал бумаги с результатами экспертиз.

Стерхова изложила коллегам информацию, накопившуюся за последние двое суток. История про Совиную Плаху вызвала скорее любопытство, чем подлинный интерес. Добродеев скептически хмыкнул, Астафьев закатил глаза, а Ромашов буркнул, что такие сказки годятся лишь на то, чтобы пугать ими детей.

А вот медная пластина с эмблемой и надписью вызвала жаркие споры. Добродеев предположил, что она попала на зимовье случайно. Он, как и другие, сомневался, что артефакт с такой символикой мог что-то значить.

– «Клинок и коготь»… – пробормотал Астафьев, разглядывая гравировку на пластине. – Звучит угрожающе. Похоже на название секты.

– Или на глупую подростковую фантазию, – возразил Добродеев. – Я сам в молодости рисовал в тетрадках кости и череп.

– Мы можем спорить сколько угодно, но факт остается фактом, – вмешалась Анна. – Необходимо разобраться, имеет ли эта пластина отношение к убийству москвичей.

– Судя по степени окисления металла, она пролежала в избушке довольно долго, – подтвердил Ромашов. – Лет десять, а возможно, больше. Доказать, что она связана с нашим делом, пока нельзя.

Стерхова провела рукой по волосам, пытаясь собрать воедино разрозненные факты и детали.

– Для начала нужно поговорить с диспетчером Семочкиным. Он единственный, кто может пролить свет на происхождение этой пластины.

– Когда? – уточнил Астафьев.

– Сегодня после обеда, – ответила она. – Подумайте, где лучше всего его перехватить. Мне бы не хотелось говорить в его кабинете.

– Можем позвать сюда.

– Нет. – Анна покачала головой. – Мне нужно поговорить с ним как можно быстрее.

– Тогда езжайте в столовую. Так будет проще. Семочкин обедает с часу до двух.

Стерхова перевела взгляд на криминалиста.

– Евгений Павлович, что с неопознанным отпечатком?

Ромашов поднял голову от бумаг и вздохнул.

– Пока ничего. Качество изображения отвратительное. Сканеры не вытягивают.

– Отправьте его в краевое управление, – сказала Стерхова. – У них наверняка есть программы для улучшения изображения.

– Уже отправил, – кивнул Ромашов.

– Хорошо. А что с анализом ДНК? Волос, который нашли в избушке?

– Проверили. Безрезультатно. В базе совпадений не оказалось.

Анна поджала губы и заговорила чуть суше:

– Значит, так. Завтра утром вылетаем на Совиную Плаху. – Она оглядела коллег. – Нужно еще раз осмотреть зимовье. Возможно, в прошлый раз вы что-нибудь упустили.

Ромашов кивнул.

– Я подготовил план реконструкции событий. А еще, по вашей просьбе, нашел охотника, знакомого с местностью.

– Кто он? – спросила Стерхова.

– Сизов Егор Иванович. Вы его знаете. К тому же он там уже был.

– Да-да, я с ним говорила, – кивнула Стерхова. – Евгений Павлович, вы на машине?

– Ну, не пешком же. Задницу отморожу.

– Отвезете меня к бывшему ПТУ? Здание сохранилось?

– Куда оно денется.

– Что там теперь?

– Ничего. Пустует. Какое-то время там было общежитие для шоферов. Потом сочли нерентабельным отапливать такую махину.

– Это хорошо. Значит, сможем все осмотреть.

– Давайте, я вас туда отвезу! – предложил Астафьев.

– Меня отвезет Евгений Павлович. – Ответила Анна.

К ней подошел Добродеев.

– Какие будут мне поручения?

– Вам нужно вернуться в Красноярск.

– Смеетесь? – он побледнел. – Опять на машине сквозь этот ад?!

– Полетите на самолете. Я договорилась с Гедройцем, он обещал выбить для вас билет. Так же, самолетом, вернетесь в Северск. На все про все даю вам три дня. – Стерхова протянула папку с документами: – Здесь подписанные Гедройцем служебные запросы.

– Вы не теряли времени даром…

– Уголовные дела возьмите под расписку в региональном архиве или снимите копии. Что касается личного дела учащегося ПТУ…

– Это еще зачем?!

– Разговорчики. – Одернула его Анна.

– Слушаюсь. – Добродеев послушно вытянулся.

– С личным делом учащегося ПТУ, думаю, будет проще. Да! И еще: необходимо повторно опросить пилота.

– Могу выполнять?

– Ступайте к Гедройцу. Ваш рейс в Красноярск через два часа.

– Значит, я не лечу на Совиную Плаху?

– Нет, не летите. – Стерхова говорила, надевая полушубок. – Жду вас со всеми материалами через три дня. Если задержитесь – сообщите.

Машина Ромашова оказалась лучше, чем у Астафьева – добротный джип, в котором было тепло. Это Анне понравилось больше всего.

– Почему не поехали с Ванькой? – спросил криминалист.

– У него холодная машина. – Ответила она, улыбаясь.

– А если серьезно?

– Хотела поговорить с вами о троих пропавших в конце восьмидесятых.

– Все понял. Учительница Зорина пропала в июле восемьдесят девятого. Журналистка Лаврентьева и учащийся ПТУ Лубнин пропали в районе Совиной Плахи в сентябре того же года.

– В районе Совиной Плахи? – Стерхова напряглась. – Странное совпадение.

– Ничего странного. – Возразил Ромашов. – В те времена комсомольцы постоянно туда шастали. Официально проводили соревнования по спортивному ориентированию. Но, по-моему, больше пьянствовали. Сколько раз их предупреждали насчет медведей и рысей. Все без толку.

– Насколько я знаю, вы были в оперативной группе?

– Криминалистов в Северске раз-два и обчелся.

– Расскажите, как все было?

– Да нечего особо рассказывать. – Евгений Павлович по-старчески крякнул, достал из кармана леденец, развернул и сунул его в рот. – Сахарный диабет. Вам не предлагаю.

– И все-таки. – Напомнила Анна.

– Журналистка Лаврентьева и учащийся Лубнин принимали участие в спортивном ориентировании, были в паре. Все как положено: получили компас и карту, отправились по маршруту последними, но в расчетное время в зимовье не вернулись.

– Искать их начали сразу? – спросила Стерхова.

– Тем же днем. Ребята прошли по маршруту и не обнаружили никаких следов. Эти двое как-будто испарились.

– Ух ты! – она резко дернулась – машину качнуло воздушной волной от пронесшегося мимо груженого самосвала. – Когда прибыли поисковики?

– Дня через три. Пока то да се, пока сообщили в Северск…

– Посредством чего? У пэтэушников была рация?

– Посредством своих двоих. Три паренька отправились в Северск, пока остальные продолжали искать.

– Поняла.

– Вместе с охотниками и военными, в зимовье полетел я и следователь. Тогда с вертолетами было проще.

– Что-нибудь помните?

– Когда Добродеев привезет вам дела, сами увидите. – Ромашов защелкал рычагом обогревателя, как будто пытаясь высечь искру. – Не греет ни черта, окаянный!

– Даже останков не нашли? По их маршруту были следы диких животных?

– Вам что?! Статистику подавай?! – взорвался Ромашов. В тайге животных больше, чем листьев на деревьях.

– Как же родители отпускают в тайгу детей?

– В наших краях это норма. К тому же ружьишко у них какое-то было. В общем, останков не нашли. Не было ничего.

– Какие версии рассматривались?

– Никаких. Пропали и все. У нас каждое лето и осень в тайге кто-нибудь пропадает. Многие сами выходят. Других находят поисковики.

– Но Лаврентьева и Лубнин не вышли. – Стерхова поежилась словно от холода. – Три исчезновения за три месяца. Вы всерьез решили, что это совпадение?

– Совпадения – для тех, кто боится правды. А в наше время улики искали не в облаках! Мы в дерьме копались!

– Предполагали криминальную составляющую?

– Насчет Лаврентьевой и Лубнина – не уверен. Все-таки тайга. А с ней шутки плохи.

– Ну, да, – закивала Стерхова. – Тайга – закон, медведь – прокурор. А как насчет Зориной?

– С учительницей Зориной – криминал сто процентов. – Ромашов огорченно покачал головой. – И, главное, совсем девчонка была. Двадцать четыре года.

– Как по-вашему? Эти исчезновения могут быть связаны?

– Не знаю… Не уверен… Хотя, чем черт не шутит!

– Тогда почему не объединили дела?

– Повторю: я не знаю! Да и вообще – прошло столько лет. Зачем ворошить?

Глава 15

Тайное общество

Машина с трудом пробралась по заснеженной дороге и остановилась перед трехэтажным зданием бывшего ПТУ. Серое, мертвое, оно стояло на окраине Северска – заброшенный памятник счастливым советским временам. Крыша прохудилась и местами разрушилась. Большая часть окон была выбита, ну а те, что уцелели, мутно отражали пасмурное северное небо.

Снежные сугробы лежали у самых стен здания. Сильный ветер забрасывал снег в пустые оконные проемы первого этажа. Створки входных дверей покосились, одна из них висела на единственной петле, раскачивалась на ветру и угрожающе скрежетала.

Кутаясь в пуховик, Ромашов указал рукой:

– Вон там были учебные классы и производственные мастерские. В противоположном крыле – общежитие. В нем жили иногородние,