Клад под старой липой - Виктор Александрович Байдерин

Но вот еще одна женщина объясняет, что купила ткань с рук, за ней — еще одна. Это уже насторожило. А очередная опрошенная мною женщина вдруг заявила, что купила свой отрез в универмаге.

— Когда?

— В августе.

— Вы говорите неправду, — заметил я ей. — В универмаге такую ткань в это время не продавали.

Женщина, видать, не привыкла хитрить, смутилась.

— В общем, — сказала она, — не в универмаге, а у одной знакомой.

Я узнал фамилию и адрес этой знакомой. Та в свою очередь заявила, что по совету женщины, работающей вместе с ней в конторе проката, она побывала в доме по такому-то адресу и там за наличный расчет, по сорок рублей за метр, купила этот отрез.

Сказать по правде, у меня первое время голова шла кругом от этих «знакомых женщин, сослуживиц, хороших подруг». Какой-то сплошной женский заговор! Со временем все пришло в норму. Закиров окружил себя двойным кольцом доверенных людей. Одни были постоянными покупательницами. Им Закиров наказал никому не говорить, где они купили ткань и почем. Эти доверенные приводили иногда своих подруг. Но и те привлекали на квартиру Закирова каких-то покупательниц. Эти уже были просто «знакомые знакомых», люди посторонние и им не было особой причины скрывать истинную стоимость кримплена. Они не боялись кого-то скомпрометировать, кого-то подставить под угрозу следствия. Они, в основном, и пролили свет на махинации Закирова.

— А какую роль играл Поляков?

— Этот продажей тканей был занят только однажды, когда передал кому-то на руки сверток, принесенный домой в портфеле. За него он тут же получил деньги. Но главная его роль заключалась не в этом. Он должен был прикрывать действия махинаторов.

Кримплен, как я уже говорил, ткань импортная. Исследованиям и проверкам в местной лаборатории она не подлежит. Романовский и Поляков придумали, как заполучить партию этой ткани. Им пришлось чуточку видоизменить форму заявок, направляемых лабораторией базе текстильторга. Обычно в заявках проставляется артикул (цифровое обозначение) ткани и ее назначение — скажем, ткань бельевая, ткань для платьев или для пошива верхней одежды. В заявке, по которой лабораторией был получен кримплен, есть только артикулы. Среди других туда вписан и артикул кримплена.

Ну, а когда он был получен, Полякову оставалось лишь составить липовые документы на серию опытов над этой тканью и, как заключительный аккорд, — акт о списании ткани в расход.

Все было проделано «квалифицированно», подписано Поляковым и заверено печатью лаборатории. Как говорят: шито-крыто. И когда я спросил Полякова, почему в заявку включили артикул импортной ткани, он пожал плечами, внимательно посмотрел на заявку и сказал, что, видимо, машинистка перепутала цифры и случайно напечатала артикул кримплена. Но этой выдержки у него хватило ненадолго. Закиров и Романовский привели убедительные факты соучастия Полякова во всех махинациях.

Видели бы вы, как быстро изменился Леонид Андреевич Поляков! Исчез ослепительный блеск с его туфель, пропала острая складка брюк. Он стал появляться на работе небритым. Даже золотые очки, казалось, не сверкали тем веселым победным блеском, как прежде.

Правда, для него брак по расчету крахнул дважды: и следствие не сулило ему ничего хорошего, и невеста от него отказалась. Ольга Гавриловна — девица практичная — быстро смекнула, что строила свои расчеты на песке. О любви к Полякову, видимо, не было и речи. Главное — выйти замуж за обеспеченного человека и пожить в удовольствие. Ну, а если этого нет, то и счастливо вам оставаться, дорогой Леонид Андреевич!..

Султанов мельком взглянул на свои часы и поднял брови.

— Однако, — сказал он, — уже второй час ночи. Извините меня. Давайте укладываться спать.

Он лег, отвернулся к стенке. Но тут же повернулся снова ко мне:

— Я, видимо, до утра не закончу свой рассказ. Вот еще какой, смешной поистине, факт произошел со мной по окончании следствия.

Женщины — обладательницы отрезов из кримплена — так расхвалили мне эту ткань, что я как-то сказал жене:

— А тебе хотелось бы иметь платье из кримплена?

— А оно у меня есть, — спокойно ответила она.

Из дальнейшего разговора выяснилось, что платье пошито из того самого материала. Жена купила его в день бойкой распродажи на улице возле магазина по тридцать рублей метр.

Супруга моя достала платье из шифоньера, чтобы похвастать обновой. Когда я заметил, что ткань бракованная и стоила в действительности по шесть рублей за метр, жена расхохоталась.

— Это же кримплен, дорогой мой! Даже если бы на материале была дырка с пятак, и то стоило уплатить по тридцать рублей за метр. На платье ведь дыры не будет. И потом, где ты видел кримплен по шесть рублей за метр?

Логика железная. Что тут возразить? Я, правда, пытался объяснить своей половине истинное положение дел, но она изрекла:

— Ты просто заработался, мой дорогой детектив!

Я мысленно представил себе этот разговор супругов Султановых, и мы с Рауфом так громко хохотали, что из соседнего купе раздался сердитый стук в стенку.

Лоскут полотна

— Неужели вы полагаете, что туда надо ехать снова? Мы же были там три раза!

Капитан Негорелов пожал плечами, остановился возле окна, устремив взгляд куда-то в пространство.

— Как хотите, Семен Назарович, но я поеду, — твердо проговорил капитан Ахмеров. — Если вам надоело это топтание на месте — попросите у полковника Тушнова какое-нибудь новое дело. Я не возражаю. Знаю по опыту: ничего нет неприятнее, как занятие тем, к чему душа не лежит.

Негорелов круто повернулся от окна к столу, за которым сидел Зуфар Шукурович Ахмеров.

— Вы меня неправильно поняли, Зуфар Шукурович. У меня к этому делу душа лежит. И докопаться до истины мне хочется не меньше, чем, скажем, вам. Но, сдается, мы не там копаем.

— А где же надо... копать?

— Здесь, в поселке. Среди людей. Люди — не те безмолвные березы, куда вы предлагаете ехать снова. Люди умеют видеть, слышать, говорить. Умеют, наконец, сопоставлять.

— Но вы же убедились за эти дни, Семен Назарович, что в поселке не знают об этом деле решительно ничего. И у нас в руках нет ничего. Так, где мы можем почерпнуть какие-то новые сведения, как не там, в лесу?

— Мы в лесу уже всю траву вытоптали!..

Капитан Ахмеров закурил, аккуратно положил горящую спичку в пепельницу, посмотрел, как она постепенно превратилась в черный скрученный уголек, и сказал:

—