Клад под старой липой - Виктор Александрович Байдерин

— Да ну вас! Заладили с этим Тушновым. Я хочу тут докопаться до сути, а вы мне: Тушнов, Тушнов...

— А если так, то поедемте. Сейчас же. И будем, как вы говорите, докапываться.

Газик резко рванул с места, и вскоре маленький поселочек железнодорожной станции остался позади.

Негорелов и Ахмеров ехали молча. Каждый думал о своем.

Капитан Негорелов — инспектор уголовного розыска того района, где было совершено преступление, — включился в группу поиска, так сказать, по территориальной принадлежности. Капитана Ахмерова сюда прислали из республиканского уголовного розыска.

Вначале группа была большая — более десяти человек. Но вскоре стало ясно, что «фронт работ» довольно узок, и капитан Ахмеров группу распустил, оставив лишь капитана Негорелова по его настойчивой просьбе и еще потому, что тот хорошо знал здешних людей. Но, кажется, оставил зря. С каждым днем становилось все более очевидным, что Негорелов — не тот человек, которого хотел бы видеть своим напарником Ахмеров. Негорелов любил «кавалерийский наскок» — действия быстрые, энергичные и решительные. Ему надо, чтоб все в руках кипело, клокотало. В погонях, перестрелках, внезапных смелых налетах на вооруженных преступников Негорелов, видимо, был незаменимым человеком. А в деле, которое вел Ахмеров, не было никакой стремительности и романтики. Это дело требовало вдумчивости, неторопливого анализа, догадок, предположений, отрицания этих предположений и новых догадок...

Такая работа была для Негорелова похожей на блуждания в каменном темном лабиринте без единого просвета. А этих мучительных блужданий Семен Назарович терпеть не мог.

Зато капитан Ахмеров очень любил распутывать такие дела.

Что же произошло в том березовом лесу, куда мчался сейчас тряский газик?

Группа людей (а может быть, всего два человека) сидела на зеленой солнечной полянке и выпивала. Пили водку — бутылку из-под нее зашвырнули под куст. Закусывали тушенкой. Стеклянная банка была открыта не консервным ножом, а чем-то вроде финки с острым лезвием и довольно толстым обушком. Это видно по отверстиям в жестяной крышке.

По примятой траве можно было догадаться, что кто-то сидел на одном месте, а кто-то другой (или другие) ходил вокруг. Кто ходил, зачем ходил — это неизвестно. А последствия — вот они, на фотоснимке: посреди лужайки на спине, в неудобной позе лежит мертвая женщина, лет тридцати.

На стеклянной банке из-под консервов остался четкий отпечаток большого пальца. Работники уголовного розыска заботливо и умело сняли этот отпечаток.

Больше никаких улик найти не удалось. Неизвестно было и то, кому принадлежал отпечаток пальца на банке.

Фотографию лица женщины, которая, видимо, была миловидной и привлекательной, показали всем взрослым жителям маленького пристанционного поселка. Никто никогда ее не видел. Кто-то из жителей поселка высказал предположение, что эта женщина жила в одной из окрестных деревень. Сотрудники уголовного розыска объездили много деревень. Но там женщину никто не знал.

После этого поисковую группу сократили до двух человек, и вот теперь Ахмеров и Негорелов пытались все же разгадать — что произошло на веселой лесной полянке? Впрочем, заботило это больше Ахмерова. Негорелов, похоже, ехал в лес последний раз — до того надоел ему тупик, в который зашло это неинтересное, заурядное дело.

Газик остановился с краю полянки.

— Вот что любопытно, — сказал Ахмеров, соскакивая на шелковистую траву. — Ел ли тут кто-нибудь землянику? Видите, Семен Назарович, сколько спелой земляники!

И Ахмеров, низко пригнувшись, стал осматривать стебельки земляники, украшенные каплевидными красными ягодами.

Он обошел по кромке всю поляну и, поровнявшись с Негореловым, покачал головой.

— Да, в той компании, видимо, была только одна женщина. И земляникой она не интересовалась.

— А если бы женщин было две, три? — спросил с улыбкой Негорелов.

— О, тогда уж, будьте уверены, они обобрали и съели бы всю землянику. Вы, Семен Назарович, любите землянику?

— Когда она в блюдечке, на столе.

— Вот видите. У женщин — иной вкус: они обожают ягодки свежие, прямо с куста.

Прикурив от сигареты Негорелова (спички остались, видимо, на столе), Ахмеров предложил:

— Мне кажется, что в минувшие дни мы осматривали очень маленькую территорию. Только эту небольшую полянку. Вы помните, на траве лежали увядшие цветы. На полянке такие не растут. Где женщина сорвала их? Может, по дороге в лес. А может она или они гуляли по лесу. Вот я и думаю расширить место поиска.

— Что же, весь лес прочесывать? И что мы можем еще найти?

— Разве это можно предугадать? — вопросом на вопрос ответил Ахмеров. — Но вот, скажем, влюбленная парочка целуется, и у женщины из-за пояса или кармана падает на траву носовой платок. Для нас этот платочек — уже что-то существенное... А мужчина, может, закурил и, видя, что спичек больше нет, швырнул в траву пустой коробок. Вы когда-нибудь обращали внимание на то, как люди обходятся со спичечными коробками?

— По-моему, все одинаково: чиркают спички, а когда коробка опустеет — выбрасывают ее, вот и все.

— Э, напрасно вы так, Семен Назарович! Спичечный коробок, если хотите, носит на себе черты характера своего владельца. Да, да! Я знаю людей, которые обязательно срывают с коробка этикетку — не для коллекции, нет, а просто потому, что один уголок ее отстал, загнулся вверх. Человек, привыкший к этому, поступает так всегда. Привычка, говорят, вторая натура. Другие любят отщеплять от коробка тоненькие палочки, ковыряют ими в зубах или просто ломают и бросают. Третьи засовывают обгоревшие спички под донышко коробка, а четвертые почему-то кладут их обратно в коробок. Это, мне кажется, привычка нерях. Станешь в таком коробке искать свежую спичку — пальцы перепачкаешь. А бывает, когда на коробке записывают какую-нибудь мелочь на память. В общем, каждый со спичками обращается на свой лад. По стертому коробку можно судить, как зажигает спички человек — трением или коротким ударом. А за всем этим — пусть маленькие, но любопытные черточки характера человека.

Тщательно загасив окурок сигареты (в лесу даже во время дождя Ахмеров гасил окурки до тех пор, пока обгоревшее место не становилось на ощупь холодным), Зуфар Шукурович сказал:

— Что ж, пойдемте. Полагалось бы разбить лес на квадраты и осматривать каждый квадрат по отдельности. Но мы тут уже изрядно наследили, главное увидели, и теперь сделаем общий осмотр леса. Будем, однако, внимательны. Я иду вправо, вы — влево. Встретимся здесь, возле машины.

Березовый лес находился недалеко от станционного поселка. Но люди бывали в