Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 2 - Татьяна Юрьевна Степанова

Засядешь в будущем строчить свою книжку, опусти про мордобой, а? Наши-то, менты, меня поймут, не осудят. А как еще чистосердечных признаний-то от воров-убийц добиваться? Ну, сунешь ему в морду – он и поплыл, а за сигаретку оттаял… Но ты, писательница, не строчи об этом, хорошо? – Милонопоклонов сквозь очечки заглядывал остро, зло и одновременно заискивающе в глаза Кати. – Ну, прощения у тебя за жопу с ручкой прошу я. Пиши про меня в книжке своей подробно, но частично, ладно? Не нужно знать обывателям про мордобой и стяжки мои.

Сирена ближе, ближе…

Сирена – на околице заброшенной деревни. Гектор, не реагируя на просьбу бывшего участкового, крепко взял Катю за руку и повел за собой прочь – через поле к оставленному в кювете рядом с «Нивой» «Гелендвагену». Катя еле плелась, устала до такой степени за «прикольные сутки», вместившие в себя столь много всего! Ни о чем уже и не мыслила, кроме сна. Она забылась прямо в машине. Видела сквозь дрему мужа рядом – беспечно бросив руль, слегка притормаживая, он набирал сообщение в телефоне:

– Пишу самураю, чтобы не парился, оставался в Москве до завтра, он нам сегодня здесь ни к чему.

Глава 28

Гвозди

Дальнейшее Катя помнила смутно: Гектор по возвращении в коттедж бережно уложил ее, словно ребенка, в кровать, лег сам, опустив рулонные шторы на окнах, не впуская в их «хижину» дневное солнце.

Чувствуя его рядом, слыша его дыхание, Катя заснула.

Она очнулась с немым возгласом на губах. Ей приснился кошмар. Темно в комнате. Гектора рядом нет. Катя дотянулась до его наручных часов на прикроватном столике – 22:33. Она проспала весь день, до позднего вечера! Тихонько встала, в одной лишь длинной футболке прошла на кухню: жутко хотелось пить, в горле пересохло. Гектора нигде не было. Катя приоткрыла входную дверь и увидела Гектора у дома в ярком пятне электрической подсветки. Тоже босой, в одних лишь спортивных брюках, без футболки, он стоял возле деревянных перил веранды. На них – открытая аптечка из его армейского баула. Катя хотела сразу его окликнуть, но ее что-то удержало. Она подалась через порог, оставаясь в тени.

– ОМ-БХУР… ПХУВАТ…

Голос Гектора глухой, хриплый. Тибетская мантра… энергия, огонь…

На глазах зоркой Кати ее муж извлек из стоявшей рядом с аптечкой картонной коробки четыре длинных толстых гвоздя и обеими руками слегка вкрутил сначала пару, а затем вторую в перила, создавая подобие плотного квадрата из торчащих из дерева железок.

Отступил на шаг. Склонил голову. Сжал левый кулак.

– БХУМИДЖАЯЙ ДХИМАХИ (Мантра раскаяния)… ТАННО ДУРГА (Мантра победы над страданиями и болью)…

Катя замерла: Гектор Троянский, сосредоточенный, погруженный в себя, полностью не здесь. Где-то еще… в своей подлинной Трое у горы Ида? Или же в Тибете, у подножия Кайлаша?

– ПРАЧОДАЙАТ! – закончил Гектор и саданул левым кулаком по четырем гвоздям, вгоняя их до середины в дерево. И – второй, подобный молоту, удар его кулака, вонзивший толстенные железные гвозди по самые шляпки.

– Гек!!

Не помня себя, Катя, босая, сорвалась с веранды, перескакивая сразу через две ступеньки, кинулась к нему.

– Ты что делаешь с собой?!

– Катя… – Он словно очнулся. – Я должен… Это печать.

– Какая печать?! – Катя тащила его к аптечке.

– Блок. – Гектор смотрел на нее. – Я тогда дома на тебя напал в пограничном состоянии между сном и… Мой чертов рефлекс… Я тебя чудом не задушил, мог сломать тебе шею, горло… Я сейчас поставил себе блок. Никогда больше, слышишь? Никогда не повторится подобное. Клянусь!

– Блок?! Уродуя себя о чертовы гвозди?! – Катя залила зияющие раны на костяшках его пальцев антисептиком, уронила пузырек с йодом из аптечки. Ее колотила дрожь!

– Блок… Печать запрета и покаяния – всегда через кровь. Иначе никак. Традиция монастыря. Завет.

– Тибетского монастыря? Монахов, читающих мантры?

– Мой опасный проступок. Я обязан искупить его перед тобой.

– Мы же обсуждали дома – ты ни в чем не виноват!

– Нет мне оправданий. В Тибете подобных мне ставили против стенки бойцов в стальных перчатках с шипами и поножах с лезвиями. Я должен.

– Гек, но я так не хочу! – Катя уже плакала, бинтуя его руку. – Я не принимаю твоего долга без вины! Мы одно целое, у меня чувство – это меня сейчас ранили о гвозди… Ты столько всего вытерпел, перенес, пережил – и снова, уже по собственной воле, себя калечишь! Гек, это саморазрушение!

– Печать запрета, – тихо, твердо повторил Гектор. – Одна мысль о причинении тебе боли, вреда, пусть ненамеренно, сводит меня с ума! Катя, мне сдохнуть лучше, чем стать причиной беды.

– Нет!

– Да, Катя.

Он протянул руку и коснулся ее щеки, мокрой от слез. Затем дотронулся пальцами до вогнанных в перила гвоздей – его кровь, их обагрившая, смешалась с ее слезами.

И Катя не выдержала. Всхлипывая, рыдая, она обняла его крепко-крепко, принимая всего целиком… И с тибетской тьмой в душе (оказывается, тьма властвует и в обителях Гималаев), и с его долгом, со всем его несовершенством… геройством, смятением и силой духа… противоречивостью натуры, с его покалеченным навеки телом, истерзанным сердцем, сложнейшим характером, порывами, страстями. И древней, пусть варварской, дикой, но чисто воинской печатью.

Он ее муж. Они едины…

А гвозди остались в дереве… глубоко…

Знаки их теперь общей судьбы.

Глава 29

Версия

– Был бы я без закидонов, нормис нормальный, – Гектор, возбужденный близостью, приподнялся в постели над Катей, заглядывая ей в глаза, – проще жилось бы нам, да?

Рассвет. Первые робкие лучи солнца за окном. На Оке – клочья тумана. Луг заливной в дымке осенней.

– Естественно, – шепнула Катя.

И – его виноватая, печальная улыбка…

– Но тогда бы у меня от тебя не захватывало дух, Гек.

А позже она сидела на веранде, закутавшись от октябрьской прохлады сразу в два одеяла и наблюдала за его тренировкой Маг Цзал. Пила божественный соленый тибетский чай. Все продукты у них закончились.

– Одни у нас тайны и убийства на уме, а в холодильнике пусто, – констатировала Катя.

– Масло! Брусок белеет одинокий в тумане фриджа[115] голубом, – продекламировал Гектор и занялся приготовлением тибетского напитка. Сбивая чай, предложил: – Щассс завтракать махнем в ресторан экоотеля, а?

«Насколько с ним легко, хотя порой и трудно…» – думала Катя.

Собираясь, Гектор поднял с пола разорванное худи.

– Прикиду – кранты, – пожаловался он. – Толстовку теперь в мусорку.

– Я твоим прикидом запаслась, учла прошлый наш опыт, – кротко заверила Катя. Отыскала в дорожной