Кровь в наших жилах - Татьяна Лаас

под кулаками Самойлова, а тот мастак выбивать признания, не сознался. Хотя… Хотя… Не плохие они парни, Степка да Семка. Без Архипа может за ум возьмутся. Ладно, если Жуковы и Егоровы заступятся за своих сыновей, отпустит их — Архипа за глаза хватит, а так все прибавка к жалованию. Грошик к грошику, так и рубль накопится, как говорится. Эх, можно будет на Рождество шикануть в городе! Архип же точно по этапу пойдет. Заслужил.

Тихонов еще помнил, как папашка Архипкинский на суде орал и проклинал его, крича, что невиновен, что мертвяком придет с того света. Нет, если семейка гнилая, то гнилая полностью. Что папаша, что сынок евоный.

А Погорелова на огород свой запрет — пусть вкалывает за дурь свою. Не положено, конечно, но и не запрещено пользоваться трудом своих подчиненных. По весне ни земля сама не вскопается, ни картоха не посадится. Все дело. Будет знать, как в обход начальства телефонировать.

* * *

Полозова невеста. Это рассказывается шепотом, по вечерам, в темноте, тайком, чтобы не услышали воспитательницы, чтобы не донесли на них кромешникам. Во всяком случае так было у Светланы. Хотя, что болтают об этом в деревнях, Светлана тоже знала — она интересовалась местной этнографией.

30 мая, день Исаакия-змеевика. День, когда девицам нельзя выходить из дома. А если вышла, то не ходи за водой. А если пошла — не бери кольцо, валяющееся на земле. А если взяла — смирись с тем, что тебя выбрал в невесты Великий полоз, царь змей. А если тебя выбрал в невесты Полоз — будь готова уйти с первым снегом под землю. Навсегда. Тут фантазия девиц в приюте начинала пробуксовывать. Кто-то говорил, что уйдешь под землю и сама станешь змеей. Кто-то говорил, что наоборот Полоз ради тебя станет ненадолго человеком. Кто-то говорил, что станешь наполовину змеей, лишаясь ног. Правды никто не знал. Учительница биологии только дико краснела при вопросе о размножении змей. Светлана сейчас знала даже — почему. Отец Даниил, отвечавший за чистоту приютских душ, даже думать о Полозе запрещал.

Саша сказал, что у найденной в лесу у Сосенок мертвой девушки был змеиный хвост. Надо же. На магических курсах говорили, что Великий полоз уже давно не выбирает себе невест. Последний случай был зарегистрирован на Урале больше двух сотен лет назад. Вместе со Змеиным камнем в Межене Змеиного царя давным-давно уничтожили опричники. Только вера в полозовых невест осталась. И именно сейчас почему-то полоз или стихия земли решил вспомнить об этом обычае. Как-то не вовремя. Или наоборот? Как приглашение к себе в гости? Еще и лед на Идольмене тает… Огнь, что же ты задумал?

За окном магомобиля летела тьма. За рулем привычно сидел Петров. Демьян спал на переднем сиденье. Его храп то и дело разносился по салону. Саша что-то мрачно обдумывал, хмурясь все сильнее. Из-за Ларисы, в этот раз собравшей Светлану в поездку, странная традиция его ухаживаний нарушилась: вместо Сашиной шинели Светлана была укрыта пледом. Кажется этот факт — невозможность померзнуть из-за Светланы, — Сашу и расстраивал. Бумаги, разрешающие расследование силами полиции, Калина передал через своего товарища Вихрева: если в Сосенках действительно полозова невеста, то по закону это должна расследовать жандармерия или Опричнина. Хорошо, что Алексей понимал: Саша из тех, кто не отдаст это дело в чужие руки, потому что от этого зависит жизнь Светланы.

Фары с трудом выхватывали из темноты осенней ночи угрюмые, седые сосны. О́зера, вдоль которого вилась дорога, видно не было. Светлана вновь повторила про себя: «Идольмень. Идолым. Ильдым.»

Знала же происхождение названия озера. Сама объясняла Александру. Объясняла и не поняла. Ильдым. Нежилое место. Место, где людям нельзя селиться. Не потому, что озеро непредсказуемо и часто выходит из берегов, а потому что тут живут духи. Предки знали. Потомки забыли. От Опричнины это скрыли. Те, кто знал тайну, погибли в «Катькиной истерике». Как все нелепо.

Светлана зевнула, с трудом борясь со сном, и Саша обнял её за плечи, притягивая к себе. Петров бросил косой взгляд на них через зеркало заднего вида, но ничего не сказал. Он вообще молчаливый и очень понятливый мужчина, а Демьян спит. Он не станет разносить слухи о Светлане и Саше. Хотя это и не слухи — на её правой руке красовалось помолвочное кольцо. Только в газету объявление Светлана решила не давать ради безопасности Саши.

— Спи, — тихо прозвучало в висок. — Еще ехать не меньше часа.

Сосенки находились далеко, за Волчанском. Светлана, засыпая, вспоминала карту: у речки Перыницы, впадающей в Идольмень, были отлогие берега, на которых с одной стороны в устье была мелкая деревушка Сосенки, на другом — дачный поселок «Змеев дол». Места там были красивые, заповедные — леса никто не трогал и не рубил. Волковы за этим следили строго — их же земли. Там все заросло сосняком, давая название деревушкам: кроме Сосенок, были еще мелкие Боровая, Смольники и Погарь.

Перыница — теплая река, она даже зимой не замерзала, беря начало у Змеева дома — огромной синего цвета скалы, где под землей по поверьям плясал огонь. Что ж, хорошее место для Полоза. И зачем ему именно сейчас понадобились невесты?! Хотя нет, они понадобились ему еще по весне. Надеялся, что ритуал усмирения стихий не повторят и он получит свободу? Опричники что-то подобное и планировали.

Проснулась Светлана от тихого покашливания Петрова. Тот, подглядывая в зеркало заднего вида, пробормотал, заметив, что Светлана проснулась:

— Почти приехали. Вон, нас уже встречают!

Сашина рука тяжело давила на плечи — он тоже сморился в дороге: шутка ли, которую ночь не спит! Светлана тихо позвала его:

— Просыпайся… — Потом она опомнилась и поправилась: — просыпайтесь, Александр Еремеевич!

Петров промолчал, никак не выдавая своих чувств. Он припарковал магомобиль на краю леса возле одетых в полицейские мундиры мужчин. Там уже стоял санитарный магомобиль, на котором ездил Карл Модестович, местный судмедэксперт. Два санитара, подпирая кузов, смолили папироски, багрово светящиеся в темноте — света масляные фонари в руках полицейских давали мало. Саша проснулся, тяжело вздрагивая и осматриваясь. Он выпрямился и чуть же повинился, убирая руку с плеч Светланы:

— Прости, закемарил.

Иногда из него простонародные слова так и сыпались, выдавая чуть хромающее воспитание. Светлана улыбнулась:

— Ничего страшного. Я тоже спала.

И ей даже не снилась как обычно черная вода Финского залива, в которой она тонула ночь за ночью. Кажется, ей вообще ничего не снилось. Она передернула плечами: как всегда, после внезапного пробуждения