Кровь в наших жилах - Татьяна Лаас

её колотила дрожь. Светлана отчаянно замерзла, вылезая из-под пледа. Саша тут же нашел применение своим бестолково летавшим по салону огневкам — они забрались под Светланину шинель и стали греть.

Петров, гася магкристалл в двигателе магомобиля, уже громче скомандовал Демьяну:

— Синица, подъем! Ишь, разоспался!

Парень вздрогнул от его голоса, сонно захлопал глазами:

— Ась? Приехали, что ль?

Он принялся всматриваться в окружающую магомобиль тьму — фары уже погасли.

— Приехали, — открывая дверцу и выходя из магомобиля, отозвался Александр. Он протянул руку Светлане, помогая выйти. Демьян вылетел на улицу почти сразу за ними — он вечно напоминал азартного щенка, рвущегося на прогулку. Правда, тотчас, он вспомнил, что немного обижен на Громова и Светлану лично — его отослали в деревню собирать слухи, когда сами взяли и пошли на змея. Без него! Демьян вспомнил свои обиды и тут же посерьезнел, напоминая надувшуюся мышь-крупорушницу. Александр говорил, что Демьян дуется уже который день подряд. Петров достал из багажника камеру с треногой и бумажные пакеты для улик — их он тут же сунул Демьяну.

Местные: становой пристав Левушкин и урядник Тихонов — подошли ближе, здороваясь и протягивая ладони для рукопожатия. Десятские остались в стороне. Саша представил свою команду, быстро обмениваясь приветствиями. Светлана протягивать руку не стала — уже сталкивалась по службе и со становым, и с урядником. Те её сторонились, не понимая, что «баба» забыла на службе. Зато Карл Модестович радостно протянул руку:

— Добрый вечер, Светлана Алексеевна! Вот уж не думал вас тут увидеть. В городе каких только слухов нет. Даже говорят, что при смерти вы после того, как огненного змея вместе с Александром Еремеевичем изничтожили.

Светлана пожала его старческую, всю в узловатых из-за ревматизма суставах ладонь, и сама не поняла, как повторила когда-то сказанную Сашей фразу:

— Врут, собаки!

Демьян на миг забылся, что обижен, и фыркнул:

— Они токмо это и умеют — напраслину возводить! Что нам змей — вона, надо, на полоза пойдем!

Становой скривился, как от зубной боли:

— Про полоза это еще неясно, Демьян Потапович. Сами понимаете, что если это полозова невеста, то дело уйдет к жандармам.

Он как-то гадко при этом посмотрел на Громова. Тот кивнул и достал из планшета, который всегда носил на поясном ремне, бумаги:

— Если это полозова невеста, то разрешение от Опричнины расследовать это дело уже получено.

Становой почему-то скис, рассматривая бумаги и возвращая их назад. С чего бы? Светлана не понимала этого мужчину — он был недалеким, но исполнительным и честолюбивым. Ему бы радоваться, что трудное дело с полозовой невестой забрали губернские сыщики, а он чего-то киснет.

— А дело-то уже почти раскрыто, — похвастался урядник, радостно потирая руки. — Убивцы найдены — уже дают признательные показания. Один сознался, двое остальных еще запираются. Ниче — дожмем!

Громов кивнул, проверяя готовность своих парней:

— То, что дело раскрыто — это хорошо. Получается, что служба у вас замечательно поставлена. Но тело все равно надо осмотреть и все запротоколировать.

Тихонов вздохнул:

— Пойдемте, — он рукой указал в лес. — Погорелов, веди к телу!

Молодой парень из десятских пошел первым, освещая себе дорогу старым фонарем:

— Пойдемте, тут недалече, токмо по грязи все… Стаяло, всю дорогу и развезло.

Развезло — не то слово. Дороги просто не было. Только сплошное месиво из грязи вперемежку с рыжей старой хвоей. Снег стаял, оставаясь лишь ледяными кольцами под мощными стволами уходящих в черные небеса сосен. Кругом были лужи, на дне которых коварно прятался лед. Зато от аромата осеннего леса голову просто кружило: влага, смола, пряный запах оттаявших грибов. Правда, скоро это все забьет запашок разложения.

— Тихонов, доложите, пока идем, — скомандовал Громов. Он предложил Светлане руку: — позвольте предложить свою помощь: скользко из-за грязи.

Она улыбнулась и оперлась на его локоть — идти стало легче. Света масляных фонарей отчаянно не хватало, и Светлана не выдержала — запустила вверх парочку боевых шаров. Те с легким шипением и искрами летели впереди, освещая узкую тропинку.

Было холодно, скользко и тяжко: грязь вперемежку с сосновыми иглами налипала на подошвы, ботинки стали как гири. Светлана шла на одном упрямстве — она маг, она на службе, ей нельзя быть слабой.

Тихонов, то и дело поглядывая вверх на боевые шары, докладывал:

— Есть у меня на участке троица: Крынин, Жуков и Егоров из Борового. Отпетые парни. По ним тюрьма плачет. Хуже всех Архипка Крынин — у него отец каторжанин. Снасильничал и убил бабу уж шесть лет как назад. Архипка весь в него. Вот, значит, сегодня в обед я был в кабаке, проверял, как порядок поддерживается. Семка, значится, Жуков, уже в хлам напился, а когда он напивается, болтает как не в себя. Вот и проболтался про труп в лесу. Шли, говорит, через Сосенки с рыбалки и увидели бабу мертвую с хвостом. Я тут и смекнул, что дело нечисто. Своих десятских отправил в лес искать, а сам Жукова и дружков его притащил к себе и стал допрашивать. Крынин и не стал отпираться. Признался, что убил бабу.

— Как? — сухо уточнил Громов, бросая на Тихонова колкий взгляд.

— Как убил? Снасиль… — Тихонов скосился на Светлану и вспомнил, что она барышня и о подобном знать не должна. — …забил, значится, до смерти.

— И зачем? Он объяснил свой поступок?

Тихонов пожал плечами:

— Дык, отребье же. Сам не знает, зачем. Токмо потому что отморозок. Только потому, что можна. Увидел бабу и того-сь… — он снова скривился.

Сзади становой или кто из десятских пробурчал:

— Бабам не место на службе. Все наперекосяк из-за них.

Демьян тут же взвился:

— Ну ты, молчал бы! Сам бы против Змея вышел?

Тот храбро проворчал:

— Будь я магом — и вышел бы. Че магом-то не выйти супротив Змея? Тоже мне дело… Магам Змеи не страшны.

Александр скосился на Светлану:

— Не бери в голову.

Она кивнула, не стала ничего говорить, только корень из земли сам по себе выполз, ставя подножку говорливому. Что ему корень, если он супротив Змея не боится идти? Сзади раздался противный визг и шлепок в грязь — корень тот в темноте слишком на полоза был похож. Кто-то, видать санитары, хмыкнули, оценив визг «змееборца». Светлана оборачиваться не стала. Александр вопросительно посмотрел на неё, но ругать не стал. Сам, как кромешник, не раз сталкивался с необъяснимой ненавистью. Только что-то подсказывало Светлане, что он не из тех, кто за такое мстил. Впрочем, она барышня, ей можно — барышни нервенные существа и мстительные.

Погорелов свернул