Холод в Берлине - Эуджен Овидиу Кирович

Он выхлопотал мне койку в американском военном госпитале в Целендорфе, где последующие пять дней я проходил курс лечения ударными дозами пенициллина. В палате со мной лежало еще семеро пациентов: все военнослужащие, все молодые. Пытаясь убить время, они резались в карты, заигрывали с медсестрами и травили байки о войне. Только один был женат – парень из Нью-Йорка, который участвовал в боевых действиях во Франции и теперь страдал от камней в почках. Помимо него, никто не хотел демобилизовываться и уезжать из места, где пачка сигарет и пара чулок могли на ночь превратить лягушку в принца.

На третий день меня навестил Гарднер и вернул мои часы, бумажник и остальные ценные вещи, которые он припрятал, чтобы в мое отсутствие их не украли.

Я спросил его о блокноте, что лежал на кухонном столе.

– Не обратил внимания, – ответил он. – Вероятно, там и остался.

Я накинул на плечи одеяло и вышел в холл, где мы сели на скамейку и выпили кофе из термоса, который Гарднер принес с собой. Я рассказал капитану о беседе с инспектором Бауэром, о том, как Тюльпанов обманом заманил меня в «Феминину», и о произошедшем затем в клубе. Гарднер попросил пересказать каждый разговор, при возможности дословно.

– Итак, теперь вы знаете имя девушки, – подытожил он, когда я закончил. – Амалия Шульц.

– Да.

– Зачем Тюльпанов слил вам информацию о ее романе с французом?

– Не знаю, но вся эта история явно на руку Советам.

– И вы сделали именно то, что он от вас хотел: загнали Дюплесси в угол.

– Только так я мог с ним поговорить.

– Дьявол всегда знает, чего вы жаждете больше всего.

– К слову о дьяволе: как это вы так быстро обо всем разнюхали?

Он огляделся, прежде чем ответить:

– Мы присматриваем за этим заведением. На следующий день Дюплесси отправился в межсоюзническую комендатуру и пожаловался на вас, мол, вы его донимаете. Французы – наши друзья.

– Он признался, что крутил роман с Амалией Шульц и что она от него забеременела. Разве это не против устава?

– Вы прямо как старая бабка. Ну да, у Дюплесси была интрижка, что с того? Это вовсе не значит, что он убил девушку.

– Как и то, что не убивал. Сейчас он – главный подозреваемый.

– Вы дали Смиту обещание, что перестанете совать нос в это дело. Обещание, к которому отнеслись очень легкомысленно.

– Я пошел в клуб на встречу с Белфордом. Меня заманили в ловушку.

– А перед этим вы обратились в полицию. Туда вас тоже заманили? Что ж, теперь позвольте рассказать вам, почему русские поднимают шум. В тот вечер между восемью и десятью часами район патрулировали шестеро их парней. Ночью трое испарились в воздухе. Двое солдат и младший офицер. Судя по всему, их направили на задание в Дрезден, дальше в советскую зону, хотя, скорее всего, они уже на полпути в Россию или глубоко под землей.

– И что с того?

– Вероятно, это они изнасиловали и убили девушку, поэтому командиры от них избавились. Поскольку полицейский участок, отвечающий за расследование, находится в нашем секторе, вне досягаемости Советов, они решили сыграть в бильярд: ударили шаром по вам, а вы загнали в лузу Дюплесси. Теперь французы боятся, что их втянут в скандал, и вынуждены действовать. Но как? Самое очевидное решение – заставить нас надавить на полицейских в нашем секторе. Понимаете? Мы просим полицию прекратить расследование, затем Тюльпанов вновь дает вам наводку, на этот раз обвиняя в убийстве наших ребят, и теперь замести следы пытаемся мы. Умно, ничего не скажешь.

– Что вы намерены предпринять?

Гарднер пожал плечами:

– Пока мы не хотим вмешиваться, поэтому просто позволим полицейским делать свою работу. Тела нет, а значит, нет и убийства. Девушка официально числится пропавшей без вести.

– Вот только она была убита, и я видел тело.

– Вот только вы один утверждаете, что видели тело. Больше никто не может это подтвердить.

– Если ваша теория верна и Амалию убили русские, то как она оказалась в Кройцберге?

– Вероятно, ее скинули нам, чтобы поставить под удар нас.

– А как же наши патрули? Той ночью они ничего не видели?

– Не видели.

– Точно?

Гарднер выбросил бумажный стаканчик в мусорку.

– По-вашему, я лгу?

– Все как-то нелогично, – покачал я головой. – Зачем русским рисковать и переносить тело в наш сектор?

– Я не полицейский, но, с моей точки зрения, все вполне логично. Хотите, поделюсь своим ви`дением? После того как Дюплесси уехал, бросив девушку на произвол судьбы в советском секторе, ей оставалось лишь идти домой пешком. По пути она столкнулась с советским патрулем, солдаты ее изнасиловали и в конце концов убили, после чего решили избавиться от тела, перекинув через забор. Поэтому отвезли Шульц в Кройцберг и бросили там. Я не удивлюсь, если остановившие вас в ту ночь патрульные и были теми самыми негодяями, убившими бедняжку.

– Но почему она оказалась голой? Что сделали с одеждой, обувью, сумочкой?

– Она была голой, потому что перед изнасилованием ее раздели.

– Если вы в самом деле думаете, что за убийством стоят русские, то почему хотите замять это дело?

– Потому что оно меня не касается. И вас тоже.

– Вот только по крайней мере одна деталь не вписывается в вашу теорию.

– Какая деталь?

– На ступнях Шульц остались следы флуоресцентной краски, а это говорит о том, что она пересекла демаркационную линию пешком.

– Следы белой краски?

– Да. Я почти не сомневаюсь: краска была той же, которую Советы несколькими днями ранее использовали для обозначения границ сектора.

– Там повсюду строительные площадки. Она могла наступить на мокрую краску, проходя мимо любой из них. А линия, о которой вы говорите, должна была давно высохнуть.

– Возможно, ее перекрасили.

– Что, черт возьми, с вами не так?! – Гарднер потерял терпение. – Если вы себя ведете подобным образом, то понятно, почему Тюльпанов пытается перетянуть вас на свою сторону!

– Мне лишь интересно.

– Тогда перестаньте интересоваться! Выполняйте свое чертово задание и уезжайте домой!

– Почему русские просто не выбросили тело в реку? Во время дежурства трое военных полицейских насилуют и убивают случайно проходящую мимо девушку, затем оставляют свой пост и вторгаются в наш сектор, чтобы свалить улики на нас. А если бы они наткнулись на один из наших патрулей, пока волочили по улице мертвое тело?

– Вероятно, оказались бы в отчаянном положении. И их заметил пьяница, который написал адрес на витрине.

– Я по-прежнему считаю, что Амалия Шульц самостоятельно пересекла демаркационную линию