Ночь тебя найдет - Джулия Хиберлин

Я на заборе, пытаюсь сориентироваться. Луна еще висит над горизонтом. Сквозь густую листву я различаю острые крыши трех фронтонов и сердитые голоса, но не могу разобрать слов. Голоса принадлежат двум копам и четверым подросткам перед особняком, отрицающим, что от них пахнет марихуаной, – я заметила их, когда парковалась в нескольких домах отсюда.

Пока в доме Соломонов относительно тихо, но впереди долгая ночь. Меня воспитывали в вере, что три часа ночи – дьявольский час, когда зло наиболее активно вершит черные дела, а страдающие бессонницей просыпаются, сами не ведая отчего, пока Бридж не поведала мне, что это нелепая выдумка из фильма «Шесть демонов Эмили Роуз».

Я ненадолго закрываю глаза и прислушиваюсь – мне нравится звук наверху, который доносит ветер. Таинственные голоса. Так мама объясняла шелест деревьев перед бурей. Или псифиризм, если вы ученый.

Как обычно, в голове слишком много болтовни.

Таймер включится через сорок три минуты.

Потянувшись, я хватаюсь за толстую дубовую ветку, нависающую над забором. В большинстве своем деревья, по которым мне случалось забираться по ночам, чтобы смотреть на звезды, были лестницами. Проще спуститься по этому слоновьему дубу, чем спрыгнуть с высоты двенадцати футов, приземлившись на лодыжку, которая все еще болит спустя двадцать лет после несчастного случая.

Я подтягиваюсь, наполовину ползком, наполовину скользя вдоль ветки, пока передо мной не открывается вид на особняк – бледно-розовый свадебный торт в несколько уровней, который в сумерках кажется серым и мрачным. Качнувшись, я принимаю сидячее положение, крепко сжимая ветку над головой. Замысловатые завитки, вдохновившие Буббу Ганза на хэштег «пряничнаядевочка», почти не видны. Теперь я могу различить силуэты пяти фронтонов. Крыльцо, окружающее первый этаж. Железные перила «вдовьей площадки»[20] на третьем. Восточная башенка напоминает бумажную трубочку, которую дизайнер свадебных тортов ради пущего эффекта украсил глазурью.

Башенка, возможно, тоже пустышка, которую архитектор придумал для красоты. Она служит фоном для половины фотографий в прессе, которые я видела, вдохновляя авторов заголовков от Остина до Нью-Йорка. Кто похитил техасскую Рапунцель? Золушка и глухарь.

Это не единственные снимки дома, которые я изучила. В папке, что дал мне Шарп, несколько исторических фотографий особняка Соломонов: официальный черно-белый снимок на фотоаппарат «Хассельблад» 1918 года, сделанный английским архитектором; снимок свежепокрашенного в желтый дома для рекламного проспекта 1962 года; цифровые снимки криминального фотографа 2012 года, где ветхое состояние особняка само по себе криминал, а из желтого там – лента вокруг места преступления, зовущая Лиззи домой. Всего три владельца, но тридцать два года из девяноста четырех в особняке никто не жил.

Почти столетняя история давит на мозг, накатывая подобно волнам.

Я знаю наверняка лишь то, что в этой очень длинной книге Лиззи Соломон отведено всего несколько страничек.

Только дойдя до середины заднего двора, я вспоминаю о переключателе на бейсболке. Я никогда раньше ее не надевала – этот десятидолларовый подарок от Санты я вытянула вслепую на рождественской вечеринке в обсерватории, а сегодня решила, что мне могут пригодиться свободные руки.

Я с силой нажимаю на поля, чтобы включить две светодиодные лампочки. Успела попрактиковаться дома. Дешевое устройство срабатывает только при сильном нажатии. Его яркость посреди серого марева заднего двора впечатляет. Испугавшись, я пытаюсь выключить лампочки. Снова и снова. Бесполезно. Я излучаю свет. Соседи.

Я быстро поворачиваю голову, и лампы отбрасывают длинный след на пятьдесят футов. Слева заросший сад, справа – отдельно стоящий гараж из пятидесятых – никаких финтифлюшек в духе свадебного торта.

Прямо передо мной на пути к заднему крыльцу протянулась полоса препятствий размером два на четыре, фанера, белые пластиковые пакеты, от которых исходит гнилая вонь сырой земли. Материалы для ремонта так и не пригодились. Меньше чем через двадцать секунд я на крыльце, вне поля зрения соседей.

Ранее я ввела в поисковую строку фразу: как проникнуть в дом Лиззи Соломон. И на «Реддите» сразу же нашлось упоминание об огромной дверце для собаки, встроенной в одну из задних дверей дома. В комментарии было написано, что «в нее без труда влезет маленькая женщина или мужчина при условии, если у них не слишком толстая задница» – хитроумный совет от @SkinnyMinnie22, испробовавшей этот способ самостоятельно или просто решившей поумничать; в любом случае девица явно еще живет с родителями.

Дверца для собаки на месте – заманчивая дыра с ободранными пластиковыми створками, шлепающими на ветру. Магниты, державшие их на месте, давно исчезли. Да в такую дыру пролезет четыре таких, как я.

Интересно, почему овчарка Соломонов не защитила Лиззи, когда та попала в беду?

Почему дверцу не заколотили?

Может быть, мне не стоит ломиться в дом с таким количеством неизвестных?

Я застреваю где-то на полпути в дыре.

Шарп только что закончил вытаскивать меня оттуда. Я лежу на крыльце животом вниз. И все еще ощущаю его большие пальцы на бедрах, пока остальная ладонь сжимала мою обнаженную талию в том месте, где задралась рубашка.

– Есть способ гораздо проще, Рыжая. Смотри сюда. – Впервые я слышу в его голосе искреннее веселье. Еще один удар по моему чувству собственного достоинства.

Я прекрасно знаю, что` он намерен мне продемонстрировать, потому что тоже об этом подумала, прежде чем нырнуть с головой в омут. Шарп опускается на колени, просовывает руку в собачью дверцу, отпирает и снова запирает замок.

– Тебе не нужен размах крыльев, как у Мануте Бола[21], чтобы проделать такое. Или дождалась бы меня и вошла на законных основаниях, по судебному постановлению.

– Собираешься меня арестовать?

– Еще не решил. Тебе повезло, что я пришел один и заранее.

Я встаю, стараясь не морщиться из-за царапины на животе, которую получила, пока меня тащили вдоль ржавой металлической рамы, и не гадать, как давно мне делали прививку от столбняка.

– Когда лезешь через ход, которым может пройти любой зверь, меньше чувствуешь себя взломщицей, – бормочу я.

– Ты ослепляешь меня этой штуковиной, – говорит он, сдергивает бейсболку с моей головы, выключает одним нажатием и вешает на старый фонарь у двери. – Еще одно правило грабителей: никогда не нацепляй на голову вифлеемскую звезду. Лично я сомневаюсь, что волхвы ее видели, но тебе лучше знать, ты у нас астрофизик.

И не надоест ему развлекаться таким манером?

– Ты сказал, что копы не патрулируют территорию. – Я пытаюсь оправдаться. – Только патрульная машина перед воротами.

– Я сказал, в особняке нет сигнализации. И твое объяснение не слишком смахивает на извинение