Всегда подавать холодным - Макс Александрович Гаврилов

– Поручик, – обратился к нему Штейн, – ваша очередь банковать.

Питковский перемешал колоду и положил перед собой, закрыв глаза. Все пошли по триста рублей.

– Режем, чик! – Вяземский весело срезал банк. Выпали дама и десятка.

Вяземский нарочито медленно перевернул свою карту. Дама!

– Ну что ж, – пьяно улыбнулся граф, – с дамами мне никогда не везло!

Васильчиков открыл туза, Штейн – девятку. Второй абцуг выдал короля и тройку, третий – две семерки. Штейн при каждом движении банкомета заметно нервничал, взгляд его пылал огнем. В шестом абцуге Питковский побил туза. В игре осталась лишь девятка Штейна. Через три круга Штейн взял на этой девятке банк.

– Не расстраивайтесь, поручик, сегодня просто не ваш вечер! – ехидно рассмеялся граф, сгребая с сукна ассигнации.

Лицо Питковского было белым, как манишка театрального дирижера.

– Да уж… – пробормотал Васильчиков, подкручивая ус. – И явно не мой.

– Считаете себя баловнем судьбы сегодня, сударь? – спросил Питковский, глядя Штейну прямо в глаза. – Не желаете испытать случай один на один?

Штейн удивленно вскинул брови.

– Поручик, вы-ы-ы… – пьяно начал Вяземский.

– Вы не поняли меня, господа, – обрезал Питковский. – Я предлагаю господину Штейну сыграть. Один на один, большой колодой с повышением ставки на каждый абцуг.

– Ого, карточная дуэль! – оживился Васильчиков. – Господа, у нас намечается поединок! – Он намеренно повысил голос, чтобы его слышали в соседних помещениях.

Штейн лихорадочно соображал. Вокруг собирались игроки, всем было интересно, примет ли он брошенный вызов. Поручик между тем насмешливо смотрел на него.

– Что же вы, сударь? Ведь сегодня не мой вечер. Вам нечего опасаться.

Мишарин, проводящий время в соседнем зале за стуколкой и привлеченный всеобщим интересом, расположился за спиной Питковского, держа в руке бокал шампанского.

– Хорошо, поручик, – наконец отозвался Штейн, недовольный положением, в которое был поставлен, – извольте!

Зал довольно загудел в ожидании по-настоящему крупной игры.

– Отлично! – Питковский встал, расстегнул колет и остался в одной сорочке и шейном платке, колет небрежно набросил на спинку стула.

Мишарин усмехнулся.

Жребий банковать выпал поручику. Штейн решил не полагаться на случай и открыто выбрал карту из своей колоды.

– Король! – громко объявил он свой выбор. – Иду на пятьсот!

Зал одобрительно вздохнул. Мишарин залпом допил бокал и с интересом наблюдал за происходящим. Поручик перемешал колоду и положил на сукно, понтер срезал почти наполовину.

– Девять и туз! – объявил окружающим Питковский, сбрасывая первый абцуг.

– Еще пятьсот! – с усмешкой добавил Штейн.

– Принято! – Поручик открыл тройку, медленно сдвинул в сторону, Штейн напряженно смотрел на карты. – Семерка!

– Недурно! – отозвался Васильчиков.

– Повышаю до тысячи! – Штейн обвел взглядом присутствующих.

– Принимаю, – отозвался Питковский и небрежно сдвинул карту. – Валет и десятка!

Мишарин смотрел на Штейна. Изначальная наигранная веселость сходила с его лица с каждым отыгранным абцугом. Чертов глупец, к чему, играя большой колодой с повышением, так задирать ставки? Опытным глазом Мишарин с легкостью определил Штейна как самую дурную разновидность игрока. Суетливый, азартный, непомерно жадный до денег, рассматривающий игру не как вид развлечения, а как непременно средство наживы. Такие часто рискуют не думая, и движут ими лишь их собственные непомерные страсти. Тем временем напряжение выросло до самого предела, на кону стояло состояние в сорок тысяч рублей, шел двадцать второй абцуг, и это было невероятно! В колоде банкира были сыграны сорок четыре карты, на сукне перед поручиком оставалось лишь десять, и где-то среди этого десятка скрывались четыре короля! Крупные капли пота текли по вискам Штейна. Вокруг уже давно установилось тяжелое молчание, слышно было лишь, как Питковский дрожащей рукой метал двадцать третий по счету абцуг. Он осторожно сдвинул карту вправо, и все присутствующие ахнули. Плие! На сукне лежали трефовый и бубновый короли. Зал взорвался криками восторга! Все бросились поздравлять поручика, а Вяземский распорядился в его честь принести лучшего шампанского.

На Штейна невозможно было смотреть. Жалкий, с обвисшими в одночасье щеками и глазами, полными невыразимой тоски, он откинулся на стул и отрешенно смотрел в пустоту. Мишарин, не раз наблюдавший подобные сцены, ждал самого интересного. Наконец Питковский подытожил масштаб Штейновской катастрофы:

– Сударь, ваш проигрыш составил сорок две тысячи.

– Да, поручик… Разумеется… Когда изволите получить? При себе таковой суммы не имею…

– Я желаю получить деньги завтра.

В зале вновь установилась гробовая тишина.

– Видите ли, завтра я должен уехать из Петербурга и, возможно, появлюсь здесь весьма нескоро, поэтому… Я желаю получить долг завтра.

Штейн встал. Кивнул поручику и застегнул сюртук на все пуговицы.

– Как вам будет угодно, поручик! Куда желаете, чтобы я прислал?

– Если наш гостеприимный хозяин будет не против, то я желал бы получить свой выигрыш здесь. – Он вопросительно посмотрел на Вяземского.

– Разумеется, поручик, какие могут быть сомнения? – выпучил граф хмельные глаза.

– Честь имею, господа! – сказал Штейн и, неуверенно ступая, удалился из зала.

Гости тем временем разошлись по залам, и через несколько минут ничего не напоминало о разыгравшейся здесь четверть часа назад драме. Мишарин огляделся и увидел Питковского во внутреннем дворе флигеля, у скамейки, увитой клематисами. Василий вышел вслед за ним, раскурил трубку из толстого бриара[11] и сказал:

– Капитан-лейтенант Мишарин!

– Поручик Питковский!

– Поздравляю, поручик, прекрасная работа!

Питковский с интересом посмотрел на Мишарина.

– Не понимаю, о чем вы, сударь!

– Я все не мог взять в толк, как вы собираетесь заменить колоду под носом у дюжины людей, – усмехнулся Василий. – Ну глупо же играть на таких ставках без своей колоды в руках?

– Штосс такая игра, – невозмутимо ответил поручик, – все отдано на волю случая.

– Но не у вас. Когда вы сняли колет и повесили его на стул, я все понял. Колода была в рукаве, так? – вновь усмехнулся Мишарин.

Питковский огляделся по сторонам.

– Не беспокойтесь, сударь, мы одни. У вас прекрасные руки, могу вас уверить! Так ловко передернуть четырех королей в самый низ колоды! Браво! Финальное плие было, на мой взгляд, пижонством, но получилось красиво! И трясущиеся руки! Вы так искусно изображаете волнение! Еще раз браво!

– Отчего же вы не разоблачили меня?

– Оттого, что карточный стол кормит не вас одного. У меня есть уважение к товарищам по ремеслу, к тому же я сам долго кормился этим ремеслом в наиболее трудные годы моей жизни. Вы урвали отличный куш сегодня, я вас поздравляю, сударь, но…

– Но?

– Но, получив выигрыш, уезжайте. Мой вам совет. – Мишарин улыбнулся настолько учтиво, насколько мог.

– За это можете не беспокоиться, сударь, я сейчас уйду, и вы больше никогда меня здесь не увидите!

– А