Всегда подавать холодным - Макс Александрович Гаврилов

и вдыхал аромат ее волос. На клиросе певчие выводили «Милость мира» чистыми, ангельскими голосами. Было светло и покойно. И ему казалось, что впереди только хорошее. Только с Натальей и непременно навсегда. А теперь он не знает, где она и что с ней. В Павловске ничего узнать не удалось, куда уехала – неизвестно, и спать он не может не в последнюю очередь от осознания своего проклятого бессилия!

Извольский достал из кармана часы. Без четверти два. Делопроизводитель министерства на службе до четырех, пора идти.

В притворе он наткнулся на двух мужиков, заносивших в церковь крышку гроба, и сделал шаг назад, пропуская их внутрь.

– Благодарствую, барин! – сказал один из них.

Извольский придержал дверь, глядя, как медленно проплывает перед глазами полированная поверхность, серебряный крест и латунная табличка:

Глинич Василий Федорович

Род. 6 дня января 1775

Преставился 17 июля 1809

Глава 12

Высочайший запрет

Здание нового арсенала располагалось на углу Воскресенской улицы и Литейного проспекта. Год назад по распоряжению военного министра здесь все было кардинально перестроено, появилось новое здание с фризом[16], украшенным барельефами и военной арматурой[17], в середине портика располагались главные ворота, выходящие на Литейный проспект, а сбоку под сводами – гранитная терраса, на которой теперь красовались внушительных размеров охолощенные мортиры.

Погода была пасмурной, и по помещениям гулял прохладный ветерок, создавая атмосферу умиротворенности в этом святилище войны. Работа после полудня была остановлена, и вокруг воцарилась невообразимая для арсенала тишина. Помещения, в обыкновенный день полные рабочих, пустовали, станки были прибраны, двери на склады и в горячие плавильные цеха распахнуты настежь. Вся эта обстановка, так непохожая на обычные будни арсенала, случилась лишь по причине высочайшей инспекции. Военный министр граф Аракчеев, глава воинской комиссии по реорганизации воинских сил, его императорское высочество Константин Павлович и военный губернатор Петербурга, обер-полицмейстер граф Балашов около получаса назад отпустили свитских офицеров и адъютантов, которые теперь толпились на террасе, и остались втроем.

– Вы проделали большую работу, Алексей Андреевич, – обратился Константин к Аракчееву, – позвольте выразить вам мое удовольствие.

Аракчеев поклонился.

– Благодарю вас, ваше императорское высочество.

– Сколько же орудий мы можем получить к следующему году?

– При наличии нужного количества меди, олова и железа мы сможем оснащать двенадцать восьмиорудийных батарей в год. За прошедший год, ваше императорское высочество, мы установили в цехах шестьдесят новейших горнов и три медеплавильные печи.

– Превосходно!

– Позволю себе похвастаться новейшей технологией горизонтального сверления. – Граф самодовольно улыбнулся. – Четыре машины запущены и уже работают. Все орудия, – он указал на сложенные ровными рядами болванки, – отливаются «глухими». Затем канал ствола высверливается этими самыми машинами. Это позволяет повысить прочность орудия. К слову сказать, это идея одного из членов воинской комиссии по реорганизации… Майора Левина, если не ошибаюсь.

При упоминании фамилии майора Балашов вздохнул. Великий князь тоже заметно помрачнел.

– Алексей Андреевич, вам, разумеется, известна причина, по которой мы здесь собрались? – Константин вопросительно посмотрел на министра и продолжил, не дожидаясь ответа: – Государь поручил нам комплектование новых полков, в том числе артиллерией.

Аракчеев кивнул.

– Ваша задача, – продолжил великий князь, – обеспечить поступление новых орудий в войска. Известно, что французы наращивают свою шпионскую сеть в России и сделают все, чтобы нарушить работу наших складов, арсеналов и интендантских служб. Нам предстоит много работы, господа. – Он перевел взгляд на Балашова.

Оба генерала кивнули.

– Спасибо, Алексей Андреевич, вы изрядно нас порадовали! Меня ждет государь, а вы, граф, – обратился он к Балашову, – проводите до кареты.

Они миновали мощенный булыжником двор и как только вошли под высокий потолок террасы, начался дождь.

– Merde, c’est pas vrai…[18] – задумчиво пробормотал Константин.

– Я распоряжусь подать карету сюда. – Балашов сделал уже было шаг, но великий князь жестом остановил его.

– Не стоит беспокоиться, Александр Дмитриевич. У меня к вам есть весьма щекотливый разговор.

Обер-полицмейстер прекрасно понимал, о чем хочет спросить его великий князь, и давно ждал, когда же начнется этот совсем не приятный диалог. Граф давно знал брата императора. Константин был деятельным и прекрасно образованным человеком. Заботой их с государем бабки, Екатерины Великой, обоим внукам было дано блестящее образование и воспитание. Но если Александр проявлял в учебе усердие и унаследовал характер от матери, был сдержан, вежлив и имел спокойный нрав, то Константин был копией отца, покойного императора Павла. Он был резок, вспыльчив и порой даже жесток. Балашов помнил многочисленные рассказы о детстве братьев, услышанные от их воспитателя, графа Остен-Сакена. Однажды граф пытался заставить двенадцатилетнего Константина читать, на что тут же получил раздраженный ответ: «Не хочу читать, и не хочу потому именно, что вижу, как вы, постоянно читая, глупеете день ото дня». Единственным, к чему наследник питал искреннюю любовь, были бесконечные гвардейские смотры в Гатчине. Военное дело с самого детства привлекало Константина, и в этом также просматривался характер отца, маниакально любившего безупречную ровность строя, блеск парадных мундиров и лично занимавшегося разработкой покроя даже солдатских шинелей.

Повзрослев, Константин хоть и стал более сдержан, но черты отцовского характера то и дело проскакивали в нем. Тогда он становился опасен, как бочонок с порохом в пылающем сарае. Справедливости ради стоило отметить, что в баталиях русской армии наследник принимал непосредственное и самое деятельное участие. Был храбр до легкомыслия и удачлив пресказочно. В ходе славных Итальянского и Швейцарского походов Суворова состоял при гвардии и проявил себя геройски. Казалось, Константин наконец нашел свою дорогу в жизни. То дело, для которого и был рожден. Государь назначил брата шефом кавалерии, за несколько лет Константином были созданы гвардейские Уланский, Егерский, Финляндский и Литовский полки. Под Аустерлицем он командовал гвардией, и вновь геройски. Посему никого при дворе не удивило, когда он получил в подчинение и Воинскую комиссию.

Балашов был представлен великому князю семь лет назад, при назначении московским обер-полицмейстером. Между ними сразу возникли приязненные отношения, вскоре переросшие в почти дружеские. Попав в ближайшее окружение Константина, Александр Дмитриевич вскоре занял пост обер-полицмейстера столицы империи, и ему был пожалован чин генерал-адъютанта.

Дождь между тем усилился, и теперь крупные капли барабанили по мостовой, прибивая дорожную пыль и образовывая мелкие лужицы.

– Как продвигается следствие по убийству гусарского ротмистра Валевича? – Константин пристально поглядел на графа и заложил руки за спину.

– Убийц пока установить не удалось, – осторожно начал Балашов, – но в деле обнаружились любопытные детали… И возможно, это не случайное ограбление, установлена связь смерти ротмистра с утоплением…

– Мне это известно, граф! – раздраженно