Дым и зеркала - Юлий Анатольевич Дубов

устал, и допрос был прерван. Несомненно было, что получена новая и исключительно ценная информация. Но что с этой информацией делать, и что на самом деле означают признания Брачини, – было совершенно неясно.

Серьезные проблемы у Паоло Брачини начались вечером того октябрьского дня, когда он так долго разговаривал с журналистом Крисом Мартином.

На лондонских нищих можно наткнуться у выходов со станций метро, у дверей магазинов и ресторанов, в подземных переходах. Наиболее многочисленная популяция – это так называемые стационарные нищие. Они сидят на куче тряпья, вежливо просят о вспомоществовании в виде ненужной мелочи и ещё более вежливо желают всем проходящим мимо доброго дня независимо от того, поступило желаемое вспомоществование или нет. Они плохо выглядят, дурно одеты, и от них скверно пахнет.

Но есть и другая – более высокая – категория попрошаек, в некотором роде интеллектуальная элита нищего сословия. Они вполне прилично одеты, великолепно сливаются с обычной лондонской толпой и никогда не стоят, а уж тем более не сидят на одном месте. Они находятся в непрерывном движении.

Вот, например: в одной руке большой пакет из «Сэлфриджис», в другой смартфон последней модели с безнадежно погасшим экраном:

– Простите, сэр, вы не могли бы мне помочь? Идиотская ситуация. Я должен встретиться здесь с женой, но мы, по-видимому, как-то плохо договорились… Я пытаюсь ей позвонить, но у меня села батарейка на мобильном. И деньги все у нее. У вас не найдется пары фунтов на звонок из автомата? Если вы ещё будете здесь в течение ближайших пяти минут, я непременно верну..

Или так. Владелец большого и очень солидного чемодана:

– Сэр, мне крайне неловко, но я попал в дурацкое положение. Представляете – обронил бумажник. Или вытащили, не знаю. А я живу в Рединге. До Паддингтона я доеду спокойно, у меня карточка на метро была в другом кармане (карточка ненавязчиво демонстрируется). Но у меня проблема с билетом на поезд. У вас не найдется четырнадцати фунтов наличными? Если вы мне продиктуете свой адрес (тут достается записная книжка и карандаш), то я вам завтра же вышлю…

Перечень подобных приемов невелик, и каждому, кто сколько-нибудь продолжительное время живет в Лондоне, он известен досконально. Однако тогда, в октябре, Паоло Брачини пришлось столкнуться с чем-то совсем новеньким.

Он жил в расположенном на западе Лондона районе Нордфилдз, в муниципальном доме, где за сто фунтов наличными в неделю снимал половину квартиры у семьи беженцев из Сомали. В тот октябрьский вечер он, как всегда, вышел из метро и нос к носу столкнулся с привлекательной миниатюрной брюнеткой, державшей в руке синий полиэтиленовый пакет. Девушка выглядела очень расстроенной.

– Сэр, – обратилась она к Брачини, – не могли бы вы меня выручить? Совершенно дурацкая история. Я только что купила вот здесь, – она показала рукой на уже закрытый ларек рядом со станцией метро, – немного фруктов, и только потом поняла, что отдала все свои наличные, а мне надо доехать до Виктории. Посмотрите, – она открыла пакет, – здесь яблоки и ещё кое-что. Возьмите, пожалуйста. Мне нужно всего два фунта на метро. Возьмите, сэр, и извините за беспокойство.

Застигнутый врасплох Брачини порылся в карманах, но смог найти всего лишь пятьдесят пенсов и несколько медяков.

– Вот. Больше ничего нет, – признался он сокрушенно, – но мы можем вернуться на станцию. Я куплю вам билет по кредитке.

Девушка снизу вверх посмотрела на Брачини, и глаза её увлажнились.

– Вы так добры, сэр, – выдохнула она. – Спасибо вам, сэр. Я уже думала, что придется здесь заночевать, прямо на улице. А откуда вы приехали? У вас такой интересный акцент.

– Я итальянец, – сказал Брачини. – Из Милана.

– Вы турист?

– Нет, мисс. Я тут работаю. В ресторане.

– Я обожаю итальянскую кухню, – призналась девушка. – А в каком ресторане? Я непременно зайду как-нибудь.

– Вы, наверное, знаете. «Примавера». Это недалеко от Слоун стрит.

– О! – у девушки округлились глаза. – Но это дороговато.

– Да уж, – гордо сказал Брачини. – Недешево. Ну так что, мисс, пойдемте за билетом?

– Нет, нет, – запротестовала девушка. – Просто дайте мне ваши пятьдесят пенсов, пожалуйста. У меня есть немного мелочи, так что должно хватить. А вы возьмите фрукты. Возьмите, я настаиваю.

Пройдя с полсотни метров по Нордфилдз авеню, Брачини остановился под фонарем и заглянул в пакет. Находившиеся в нем три сморщенных яблока с коричневыми боками явно происходили не из ларька, а из ближайшей помойки. Вряд ли эта особа когда-то появится рядом с «Примаверой».

Пакет он оставил рядом с ближайшей урной.

Первого стационарного нищего Брачини заметил у индийского ресторана, рядом с поворотом к дому Брачини. Чуть дальше, на Девоншир стрит, на тротуаре сидел ещё один, выставив перед собой пластмассовый стаканчик для мелочи и укрыв лицо капюшоном. Третий нищий обнаружился прямо перед входом в подъезд. Только-только Брачини успел подумать о неожиданном умножении популяции попрошаек в его тихом и не очень прибыльном для этого рода деятельности районе, как третий нищий встал и преградил ему дорогу. Краем глаза Брачини зафиксировал ещё две фигуры в балаклавах, приблизившиеся сзади и перекрывшие путь к отступлению.

– Я не ношу с собой наличные, – предупредил Брачини. – У меня только мобильный телефон.

– Дай сюда, – приказал третий нищий.

Он вытащил из телефона сим-карту, сунул её в карман, а сам аппарат с силой швырнул на асфальт и ещё припечатал сверху каблуком. Стоявшие сзади заломили Брачини руки за спину и накинули ему на голову черный мешок.

– Слишком много болтаешь, – произнес третий. – Нужен урок. Сейчас мы тебя немного поучим.

От удара в солнечное сплетение у Брачини перехватило дыхание. Последнее, что он запомнил, прежде чем потерять сознание, это чужие руки, неумолимо сдавливавшие его горло.

Когда Брачини пришел в себя и доковылял до своей квартиры, у него болела каждая клетка организма, несмотря на то, что ни на лице, ни на теле никаких внешних признаков побоев не обнаруживалось. Слова нищего об излишней разговорчивости никакого смысла не имели, разве что они как-то были связаны с сегодняшней беседой с этим журналистом. Хотя что такое особенное Брачини мог ему сказать? Ровным счетом ничего.

Приняли за другого?

Брачини аккуратно выглянул в окно. На ступенях перед подъездом валялись осколки его мобильника. На тротуаре через дорогу сидел один из напавших на него нищих. Он явно следил за окнами, потому что как только штора на окне зашевелилась, нищий медленно и угрожающе провел большим пальцем по горлу.

Но сильнее всего его напугала даже не эта явная угроза, а то, что рядом с этим нищим стояла та самая девушка, которая пару часов назад выпросила у него мелочь, и что-то очень настойчиво нищему втолковывала. Только теперь Брачини пришел к выводу, что избиение было не случайным – оно было тщательно подготовлено, и девица специально поджидала его у метро, чтобы подать сигнал своим сообщникам, да и заговорила-то с ним, скорее всего, чтобы удостовериться, что именно официант из «Примаверы» только что вышел из метро и направляется домой.

Брачини отскочил вглубь комнаты. Что бы там ни было, но он попал в какую-то жуткую историю. Полиция? Да нет, это очевидная и опасная глупость. Бежать! Внезапно всплывшую идею о смене квартиры Брачини отверг тут же – раз этим головорезам чем-то не понравилась его встреча с журналистом, значит, они знают, где Брачини работает, и найдут его все равно. А если придется уходить из «Примаверы», то в Лондоне делать больше нечего. Домой, в Милан, и немедленно. Черт с ним, с этим рестораном, хотя и жалко – в Милане такого места не найти. Но оставаться опасно, смертельно опасно, – это Брачини вдруг ощутил с особой ясностью.

Он включил компьютер и заказал билет на утренний рейс до Милана, потом набрал телефон своего друга Марио, который тоже работал официантом в «Примавере», сообщил, что на работу больше не выйдет, потому что должен срочно улетать – куда? – семейные проблемы, ничего особенного, потом как-нибудь расскажу, нет-нет, все в порядке, а что у меня с голосом? да нет, все нормально, все совершенно нормально, Марио, передай мои извинения синьору Висенте, и знаешь