Искатель, 2004 №6 - Андрей Левицкий

было, наверняка он производил впечатление человека, скрывающегося от бдительного ока московской милиции, любой мог подумать, что у него не в порядке документы, и сдать ближайшему постовому.

К черту! — думал Мерсов, дожидаясь поезда. К черту все! Не было никакого «Элинора». Нужно жить, как жил. Забыть, как дурной сон.

Домой возвращаться не хотелось, и Мерсов поехал в центр, побродить по Новому Арбату, потолкаться в магазинах, послушать, о чем говорят в народе, и, может, услышать собственную фамилию хоть в каком-нибудь, пусть даже отрицательном, контексте.

Мобильник зазвонил, когда Мерсов вышел из метро «Арбатская» и направлялся к подземному переходу. Номер, высветившийся на дисплее, был Мерсову незнаком, обычно он на такие звонки не отвечал, но сегодня мысли были в полном раздрае, и палец сам нажал на кнопку включения.

— Владимир Эрнстович, — сказал голос, который Мерсов узнал бы теперь среди тысяч или даже миллионов, — мы не закончили разговор. Где вы сейчас?

Мерсов хотел сказать, что это ее не касается, но ответ сложился сам и произнесся, будто приготовленный заранее:

— На Новом Арбате. Я тут часто обедаю в кафе «Москвичка».

— Приятное место, — согласилась Жанна Романовна. — Если вы закажете мне бутылочку «Фанты» и кофе — черный без сахара, — то я присоединюсь к вам через… скажем, через четверть часа.

Нужно было отключить связь, не отвечая. Нужно было вернуться в метро и поехать домой, а лучше — за город, чтобы в осеннем влажном лесу проветрить и привести наконец в порядок растрепавшиеся мысли. Можно было, в конце концов, потребовать от госпожи Медовой, чтобы она оставила его в покое.

— Хорошо, — сказал Мерсов. — Обычно я занимаю столик у окна.

Если он действительно собирался продолжить разговор, стоило ли убегать из квартиры на Шаболовке?

Стоило, подумал Мерсов. Там была чужая территория. Там он чувствовал себя как бактерия под окуляром микроскопа. Здесь — другое дело. При людях. В привычной обстановке. Совсем другой разговор. У него тоже есть вопросы к этой женщине.

Он заказал бутылку «Пльзенского» и сушки, а для Жанны Романовны — «фанту», кофе и плитку шоколада «Вдохновение». Официант принес заказанное, а из-за его спины (откуда она появилась? Мерсов не видел, чтобы кто-нибудь входил в зал!) возникла Медовая все в той же коричневой куртке и тихо опустилась на стул напротив Мерсова.

— Спасибо, — сказала она, обращаясь не к визави, а к официанту, тот кивнул, улыбнулся и исчез, оставив на столе пенящийся бокал пива и дымящуюся чашку кофе.

— Вы ведь на самом деле не жена Ресовцева! — вырвалось у Мерсова.

— Формально — нет, — охотно согласилась Медовая. — Это что-нибудь меняет в наших планах?

— А у нас есть общие планы? — удивился Мерсов, чувствуя, как разговор опять уходит из-под его контроля.

— Конечно. — Жанна Романовна сделала несколько глотков из бокала с «фантой», а потом отпила из чашки с кофе. — Я хочу знать, что… вы не возражаете, если я буду называть Эдика мужем? Так мы с ним начали считать в свое время, а то, что не было штампа в паспорте… Это важно?.. Я хотела поговорить с вами — вы, кстати, тоже искали такого разговора, если поехали на Шаболовку…

— Эта комната, — перебил Мерсов, — там вы живете?

Медовая нахмурилась.

— Нет, — сказала она. — Это комната мужа.

— Он там жил? — недоверчиво спросил Мерсов.

— Нет, — повторила Жанна Романовна. — Это кабинет, где… Почему вы спрашиваете? Вы же знаете, что муж жил в другом месте.

— Откуда мне знать?

— Вы были у него! Думаете, я не знаю? Вы были у него несколько дней назад, накануне выхода романа из печати.

— О чем вы? — удивился Мерсов. — Я? Был у вас?

— У Эдика.

— А вы… Если он ваш муж…

— Мы обсуждаем наши отношения?

— Я не знал Ресовцева! Я не был у вас дома! Никогда! — Мерсов не заметил, как перешел на крик.

— Я надеялась, что в вас заговорит наконец совесть, — сказала Медовая. — Я думала, что… Ну хорошо. О вашем посещении я узнала от соседки после того, как… После того, как Эдика не стало.

— Я никогда… — Мерсов не закончил фразу. Он знал, что не был знаком с Ресовцевым, но убежденный блеск в глазах женщины свидетельствовал: она верила в то, что говорила. И спорить бессмысленно. Он был у Ресовцева? Пусть докажет.

— Вас не было дома, когда я… приходил к вашему мужу? — выдавил Мерсов.

— К сожалению. У нас с мужем были особые отношения, вас они не касаются, — сказала Медовая, подняв на Мерсова тяжелый взгляд. — Меня не было дома весь вечер, и Эдик ничего не сказал о вашем посещении.

— Так почему же вы…

— Когда Эдик… когда это произошло… Была милиция, они опрашивали всех, соседей тоже… Я слышала, как Лидия Марковна… она живет этажом ниже… сказала, что вечером у мужа был посетитель. Милицию это не заинтересовало, они хотели знать, что происходило в день, когда… Я потом зашла к Лиде, и она мне описала… Это были вы! Среднего роста, лет сорок с небольшим, серый костюм — вы и сейчас в нем, — зеленая рубашка в светлую полоску и бежевый галстук — тот, что сейчас на вас. Волосы черные с проседью, зачесаны на косой пробор… Большой нос с горбинкой… Гладко выбрит…

— И все это вам сказала соседка? — иронически поинтересовался Мерсов. Конечно, Медовая описала то, что видела, правда, рубашка на нем сейчас была бежевая, но зеленая действительно висела на плечиках в шкафу, откуда эта женщина могла знать о ее существовании? Впрочем, даже сказав наобум, она вряд ли ошиблась бы — у всякого мужчины есть в запасе рубашка зеленого, модного нынче цвета.

— Все это мне сказала соседка, — повторила Жанна Романовна. — И еще сказала, что пришли вы примерно в восемь часов, в руке у вас был черный кейс. Вы пробыли у Эдика около часа. Ушли в начале десятого.

— Все это время ваша соседка смотрела в дверной глазок? — Мерсов пытался свести разговор к шутке, но иронию Жанна Романовна не воспринимала.

— Нет, — сказала она, — Лидия Марковна услышала, как хлопнула дверь, и выглянула посмотреть — из любопытства.

— Господи, — пробормотал Мерсов. — Что происходит на свете? Все слова… Ваши слова, мои слова…

— А есть еще «Вторжение в Элинор», тираж пятнадцать тысяч, — напомнила Медовая. — И Эдуард Викторович Ресовцев, которого хоронят завтра в три часа. Вы придете?

Вопрос оказался для Мерсова неожиданным. Он не думал о том, что самоубийцу, возможно, еще не похоронили. Прийти на похороны? Только не это! И вообще нужно заканчивать с этой сюрреалистической ситуацией.

Мерсов поискал глазами официанта, жестом попросил счет, бросил на принесенную