Коллекция - Валерий Аркадьевич Горбунов

— Мне для женщины, — выигрывая время, сказал он. И некстати.

— А вы разве не видите, что он женский?

— А веер уже купили?

— Тут только вот эти часы не покупают, — ответила девушка.

Тихонов посмотрел по направлению ее взгляда. Пара напольных часов стояла на своем месте, в углу. Те, что слева, показывали двенадцать, те, что справа, — восемь. Он вздрогнул.

— Что это с ними?

— С кем? — не поняла продавщица.

— С часами этими?.. То одно время показывают, то другое. Они что, идут?

— Да нет, стоят. Так вы берете кошелек?

…Когда позднее Тихонов старался установить самое начало того странного и тревожного состояния, которое предшествовало его открытию, он обращался мыслью к тем минутам, когда девушка стояла перед ним, нетерпеливо застегивая и расстегивая старинную перламутровую безделушку, а он неотрывно глядел на часы, испытывая почти детское удивление перед этими как бы сами собой передвигающимися стрелками. В прошлый раз правые показывали полдвенадцатого, а сейчас — восемь…

— Не страшно, — успокоила его девушка.

— Что не страшно?

— Что кошелек не берете, — уточнила девушка. — Если будет что-нибудь интересное и недорогое — для женщины — оставлю. Время терпит?

— Время все терпит, — ответил Тихонов и в задумчивости покинул магазин.

…И вот он снова — в который уже раз! — переступает порог магазина. Останавливается, оглядывается… И вдруг его охватывает ощущение, будто не хватает чего-то знакомого, привычно устойчивого. Неужели? Нет тех двух напольных часов, которые так долго не покупали! Тех, чьи стрелки почему-то постоянно передвигались, показывая разное время.

Он подошел к прилавку, возле которого какой-то узколицый мужчина выбирал бинокль. Приложил к глазам, посмотрел в сторону стеклянной витрины, проронил: «Нет; не для моих глаз» — и быстро пошел к выходу.

— Здравствуйте, — сказал он знакомой продавщице. — А что, те часы… все-таки купили?

— Уж не присмотрели ли вы их для себя? — рассмеялась девушка. — Опоздали. А вот это для вас… — она достала и положила перед Тихоновым красивую цепочку. — Вы не смотрите, что простой металл. Взгляните на работу. Как красиво, с какой любовью сделано. И недорого. То есть недорого для нашего магазина. Двадцать рублей.

Деваться некуда, Тихонов купил цепочку, ухлопав на нее все оставшиеся до получки деньги.

— Соскучился по вашему магазину, — объяснил он свой новый визит. — Будто бы и ненужные вещи в нем, ненужные в смысле обыкновенных потребностей, — несколько неуклюже уточнил он. — А вот соскучился.

— Не вы первый, — сказала девушка. — Кто к нам несколько раз зашел, тому уже без этого трудно жить.

— Так вы, должно быть, всех коллекционеров и даже самых знаменитых в лицо знаете?

— А вот и нет. Самые видные коллекционеры, как это ни странно, сюда не ходят.

Тихонов молчал, обдумывая ее слова.

«Почему самые видные коллекционеры сюда не ходят?» Тихонов совсем уже собрался задать этот вопрос продавщице, но взгляд его упал на небольшие напольные часы, занявшие место тех, проданных, и остолбенел. Как он сразу не обратил внимания! Эти часы, появившиеся в магазине совсем недавно, показывали то же время, что и прежние: левые — 12, правые — 8. «Что за наваждение!» Он даже рот раскрыл от удивления.

Вечером того же дня Тихонов пошел в больницу к Денисову, капитану, который в течение последних десяти лет был участковым в этом микрорайоне. Он выздоравливал после воспаления легких.

— Я насчет магазина с вами потолковать, — сказал Тихонов.

— Ты о «Галантерее»? Опять обокрали? — Не дав собеседнику открыть рот, Денисов заговорил: — Самое паршивое место, при новейшей электронике три раза выносили все подчистую. Думаю, дело в близости к Москве-реке, нет ли какого подземного хода от берега?

Подземные ходы были больным местом капитана и служили предметом дружеских шуток в райотделе милиции.

Сохраняя серьезное выражение, Тихонов вежливо перебил словоохотливого капитана:

— Да нет, я об антикварном…

— Опять разбили витрину? Это ж какие деньги!

— С витриной все в порядке, цела, а вот что за люди там бывают? Странные какие-то… В десятый раз заглядываю и все не могу разобраться… То ли в магазине действительно темные дела творятся, то ли мне чудится, так сказать, игра воображения.

И Тихонов начал рассказывать о человеке, который, то и дело меняя бинокли, что-то зорко высматривал на улице.

— Ну, допустим, высматривал. Что из этого? — сказал Денисов. — А ты не допускаешь мысли, что человека посреди всей этой старины вдруг потянуло к сегодняшней жизни? Ходил он по магазину, ходил от картин к часам, от часов к фарфору. Надоела ему вся эта мертвечина. Вот и потянуло его к нашим сегодняшним будням, захотелось их увидеть, так сказать, в укрупненном виде. Ты, Тихонов, замечаешь, как меняется город, улица, микрорайон? Наверное, нет? Также мы не замечаем ведь и как меняется наше собственное лицо. Потому что видим его ежедневно. А оно меняется, лицо твое, становится мудрее, добрее, весь опыт жизни отпечатывается. А мы не видим. Так что, парень, кончай по антикварному слонов слонять. Слышал такое выражение? Оно старинное, так сказать, антикварное, наподобие всех этих чашек, часов. Ты сейчас исполняющий обязанности участкового инспектора, у тебя других забот полон рот. А ты, извиняюсь, ерундой занимаешься. Давно ли ты осматривал, например, подвалы и чердаки? У меня они, между прочим, были в полном порядке.

— Ну, я пойду, — сказал Тихонов.

— Да ты погоди… торговлю рядом с комиссионным магазином наблюдал?

— Какую торговлю? — Тихонов вновь опустился на табурет.

— С рук, из-под полы.

— Нет, не видал.

— А в подъезды соседние заглядывал?

— А зачем?

— Молодо-зелено, — Денисов потрогал, помассировал левое плечо, — я там частенько любителей искусства вылавливал. Загляни… может, встретишь своего знакомого… Ну того, с биноклем.

В ближайшую субботу (это было 5 июня) Тихонов отправился осматривать подъезды в домах, окружавших антикварный магазин. Ему не терпелось обнаружить участников подпольной торговли старинными вещами, о которой говорил ему Денисов. Но, увы, подъезды были пусты. В одном спугнул троих выпивох, в другом балующихся сигаретами пацанят… И никаких торговцев! Он был разочарован. Неужели Денисов обманул его?

Он вновь оказался у дверей антикварного. Рядом прощалась юная пара, по внешнему виду студенты.

— Ну, значит, так, завтра в то же время на том же месте, — сказал парень, медля выпустить из своих широких ладоней руку своей подруги.

В знак согласия она тряхнула длинными волосами. Длинные волосы, по-видимому, снова входили в моду.

— Чао!

Тихонов со вздохом посмотрел вслед юной и гибкой девице. Остро ощутил свое одиночество.

— Здравствуйте! — молодая продавщица встретила его почти приветливо. — Что-то вы припозднились сегодня. Скоро обед. Будем закрывать.

— А сколько сейчас? — Тихонов машинально посмотрел в сторону напольных часов. И его словно током ударило! На часах, стоящих слева, как всегда