Предчувствие апокалипсиса - Татьяна Аксинина

– Не представляю, как твой отчим понял, что ты имела в виду, я даже не знаю, где этот «лиф» находится, и чем «оборочка» отличается «рюшечки».

– Всё просто: я показала ему фото в «Интернете». Вот, подожди, найду. Риз Уизерспун, 2006 год. Ну, как тебе?

– Да, красиво. И она тоже блондинка.

– Не она, а я – тоже.

– Ну, это – спорное утверждение. Это, должно быть, авторская работа дорого модельера?

– Да, здесь написано, Кристиан Диор.

– Дай-ка я покрупнее сделаю. Это очень и очень сложное изделие. Здесь ещё и бабочки пришиты, целая стая, и какие-то золотые шнурки. Ни за что не поверю, что он смог найти точно такое же платье!

– Не совсем такое, конечно, попроще, но продавщицы постарались. Примерно того же фасона, только оборочек значительно меньше, а вместо бабочек – кое-где бантики, и длина – не в пол, это удобнее. Но я была просто счастлива! Как я кружилась в нем на выпускном вечере!..

– А мама?

– Мама была в шоке, но тактично смолчала.

– Ты, наверное, хранишь это платье?

– Я его хранила, но потом продала, как и многие другие вещи, когда меняла квартиру. Что не смогла продать, выбросила. Хорошо, что университет согласился забрать большую библиотеку прадеда. Мне было бы очень жаль оставлять книги на помойке.

– А как вы с сестрой обращались к Евгению?

– Папа. Нас никто не заставлял, само как-то получилось. Сначала мы их с мамой называли «родители», а затем пошло «мама» и «папа», как у большинства в классе.

– Отчим выпивал?

– Нет, что ты! В рот спиртного не брал. Конечно, чтобы не выделяться, он наливал себе рюмку на застольях. Он, обычно, пригубит рюмку со всеми и поставит на стол.

– А коньяк на день рождения жены принес. Зачем?

– Не знаю. Это был очень дорогой коньяк, марку не помню. Вряд ли Евгений сам его покупал. Думаю, коньяк ему подарили. Даже я чуть-чуть попробовала из любопытства. Но уже поздно, – Ника встала. – Спокойной ночи! Завтра рано выезжать?

– Да, мне к 9 надо быть в городе. По максимуму всё сделаю. Зато потом, когда Димку привезём, я смогу отдохнуть, буду ревизию здесь рядом в Ордынке проводить.

Выехали рано, но Ника уже не была такой сонной, как после таблеток. На прямых отрезках трассы Марк включал радио или заводил разговор о том, о сем, Ника поддерживала беседу. После песни очередной «суперзвезды» Марк заметил, что такие женщины вообще не в его вкусе.

– Всё напоказ: губы толстые, наряды яркие, поведение вызывающее.

«А сам-то ты? Еванджелина совсем не серая мышка была. И на Галю поглядывал явно без отвращения», – подумала Ника, но сказала безлично.

– Странно. Многим нравится.

– Но не мне. Понимаешь, Ника, у меня в семье распределение ролей было четкое. Отец строил дом, занимался добычей денег, а мать – уютом и детьми. С детства я терпеть не могу чересчур независимых богатых дамочек. Вот у тебя, например, вполне женская профессия, учишь детей. К тому же можешь много времени сыну уделять. Но не скучно вбивать знания в тупые головы?

– Дети – совсем не тупые, тем более – в нашей гимназии. И если приложить немного выдумки, можно увлечь детей своим предметом.

– Как, например?

– Например, с 5-м классом мы сцены из «Повестей Белкина» читали по ролям. Проблема в том, что это не пьесы, а повести. Но дети увлеклись театром, не так уж и мешало восприятию, что текст идет в третьем лице.

– Прости, что, в каком лице?

– Вот из «Барышни-крестьянки». «Мисс Жаксон, выслушав извинения Лизы, подарила ей коробочку белил», – это читает одна девочка. А вторая завершает фразу: «…совершенно ей ненужную, которую та приняла с изъявлениями горячей благодарности».

– Красивый слог у Пушкина! Я и забыл. Надо перечитать.

– «Сами тащимся», как говорят дети. Хотя сценки маленькие, но весь класс охвачен, некоторые «актеры» ещё и прически делают и даже костюмы находят. Главное, что материал усваивается прочно. А с 9 классом мы завели чат, где персонажи из «Евгения Онегина» общаются на современном языке.

– Это как?

– Жека О. пишет Бедной Тане: «Ты пошто меня игноришь? Ответь в личку!» В переписку вмешивается Гремин-Гоблин: «Жека, заясняю, если чо, Онегин, я скрывать не стану, безумно я люблю Татьяну, она – мой краш».

Марк захохотал, запрокидывая голову, машина вильнула.

– Так они совсем разучатся говорить нормально.

– Нет, представь, они изучают пушкинский текст более тщательно, их речь обогащается на подсознательном уровне. А в 10 классе ребята рисовали иллюстрации к изученным произведениям.

За разговорами Ника даже не заметила, как Марк подвез её к самым воротам базы. Он умчался по своим делам. А она свалилась на голову своих подчиненных ни свет, ни заря. Всем «досталось на орехи», и недаром. Охранники вдвоем пили чай в её бывшей комнате, в то время как они поочередно должны дежурить на воротах. Посудомойка опоздала на полчаса, да ещё и бросила в духовке немытый противень. Уборщица оставила ведро с водой на проходе, где об него могли запнуться идущие на завтрак постояльцы. Только Катя была на высоте. Энергичная, крепко сбитая фигурка, сновала по кухне в белом халате, белоснежной кулинарной шапочке и чистом фартуке в крупных цветах. «Голубоглазая красавица-матрешка», – вспомнила Ника своё первое впечатление. В кухне все кипело, шкворчало, и восхитительно пахло. Завтрак был готов. При виде Ники, круглой доброе разрумянившееся лицо поварихи озарилось искренней улыбкой, отчего проявились многочисленные морщинки, показывая её немалый возраст. Катя радостно приветствовала Нику и предложила испробовать гречневой каши и сырников.

«Лесная поляна» в первый момент неприятно поразила Нику пустым местом на месте роскошного зала над водой. За легким заборчиком из строительной сетки на берегу лежали стройматериалы, купленные Игорем так рано даже не из-за скидки, а чтобы замаскировать места взрыва от гостей. Кафе теперь заменила небольшая столовая в зимнем корпусе, гостей кормили по графику. Все жилые комнаты были заняты сейчас и забронированы до середины сентября.

За сентябрь Ника не волновалась, Игорь будет сам всем заниматься, попутно со стройкой, а сейчас ей даже сеть было негде. Стол Ники поставили к стенке в кладовой при кухне, в уголке у самой двери перед стеллажами с крупами и консервами. Ника потребовала развернуть его, чтобы дверь была сбоку, а не за спиной, забрала своё удобное кресло из комнаты охранников. Одежду из стенного шкафчика забирать было некуда, только убедилась, что ничего не пропало, есть что надеть и в дождь и в жару. «Ничего, компьютер