Аккорды смерти в ля мажоре - Елена Бриолле

Зал ощетинился, и аукцион начался.

– Триста пятьдесят франков – справа.

– Триста семьдесят франков! – анонсировал аукционисту помощник-крикун.

– Триста семьдесят франков – господин Меринье! Четыреста франков – слева от меня. Пятьсот пятьдесят франков… Шестьсот тридцать франков… Семьсот девяносто франков… Девятьсот франков – господин Меринье. Вы, как всегда, в форме, мсье. Кто больше? Тысяча франков! Да? Нет? Тысяча пятьдесят, тысяча сто франков. Господа, не стесняемся. Сегодня у нас вечер любви и надежды. Вы только посмотрите на этот прекрасный изумруд! Тысяча пятьсот франков! Вы берёте высоко, господин Дартс! Тысяча пятьсот франков – раз! Тысяча пятьсот франков – два! Тысяча шестьсот франков – справа от меня. Ах, какое вы создаёте напряжение! Мы только начинаем. Тысяча шестьсот франков – раз! Тысяча шестьсот франков – два! Тысяча шестьсот франков – три. Продано господину Дартсу!

– Дурак, – прокомментировал покупку Дюрок. – Такие сумочки выпускают серийно, а на фотографиях Изольды Понс этот ридикюль не появляется. Как он будет перепродавать эту вещицу, а, Ленуар? Никто ему не поверит, что это именно тот самый ридикюль Изольды Понс.

– Дядя, возможно, господину Дартсу достаточно знать самому, что сумочка принадлежала певице. Посмотрите, как он счастлив. Это поклонник. Сразу видно, – заметил Ленуар.

– Поклонник? – фыркнул Дюрок так, словно увидел муху на торте. – Никогда не понимал этих умалишённых!

– Следующий лот – туфли Изольды Понс, в которых она выступала на своём последнем концерте в Анже! На них до сих пор сохранились пятна крови певицы. Внимание, начальная цена – шестьдесят франков. Семьдесят франков! Восемьдесят франков! Сто франков!

В торг на этот раз вступил и Дюрок. Даже если на туфлях фальшивая кровь, фотографии после выступления опубликовали в газетах Анже. А это доказательство их подлинности. Значит, скупиться не стоит. Туфли Дюрок с лёгкостью продаст любителям оперы или любителям особого рода, которые собирали вещи убитых знаменитостей. Участники, как наэлектризованные, кивали, размахивали руками и ругались между собой под ритм молоточка. Крикуны всё громче анонсировали новые цены, а аукционист подогревал интерес публики к каждому предмету. Постепенно дамы и господа всё громче шипели, гудели и жалили друг друга всерьёз.

– Они мои! – воскликнул Дюрок, купив туфли. – Они мои, мои! – повторял он спустя несколько минут, купив ноты с заметками Изольды Понс и её подписью на обложке.

Азарт распалял старого банкира всё больше. И вот он уже совсем напоминал ребёнка, отобравшего лучшую ёлочную игрушку у брата на новогоднем празднике.

Ленуар сдерживал себя, уговаривая не поддаваться общей заразе. Он наблюдал за участниками, но каждый новый лот доставался всё новому и новому человеку, а деньги скупать самые ценные вещи были у меньшинства.

– Триста пятьдесят франков! – вдруг услышал он знакомый голос. Ленуар обернулся – это был Криг, импресарио Изольды и ангел-хранитель новой восходящей звезды. Что этот чопорный господин тут делает? Неужели им тоже движет страсть?

Ленуар посмотрел на лот – дорожный секретер Изольды Понс, с которым она путешествовала в Анже… На первый взгляд ничего примечательного – просто деревянная коробка с лакированным верхом, который выпуклым полукругом накрывал документы и запирался на ключ. В Анже секретер был пуст. Из ценного – только надпись – «Моей любимой звезде». Однако, присмотревшись повнимательнее, Ленуар кое-что заметил. Секретер издалека походил по размеру на тот самый четырёхугольник на ножках, который исчез из квартиры настройщика.

– Четыреста франков! – сказал Ленуар.

– Зачем тебе эта безделица? – искренне удивился Дюрок.

– Четыреста пятьдесят франков! – поднял ставку Криг.

– Четыреста восемьдесят франков! – продолжил Ленуар.

– Пятьсот франков, дамы и господа, – подхватил аукционист. – Продолжим?

– Пятьсот пятьдесят франков, – сказал Ленуар.

– Ты что, с ума сошёл? – Дюрок не понимал, что происходит. – Это же серийная рухлядь.

– Это… Пятьсот восемьдесят франков! – ответил Ленуар.

– Откуда у тебя деньги? – прошептал Дюрок. – Я тебе на этот каприз денег не кредитую!

– Шестьсот франков! – сказал Ленуар.

Криг продолжал бороться. Ставки росли как на дрожжах. Когда цифры достигли тысячи, Дюрок побледнел и положил руку на плечо Ленуара. Тот медленно начал приходить в себя.

– Тысяча франков – раз… Тысяча франков – два…

Ленуар открыл было рот, но Дюрок сильнее сжал его плечо.

– Тысяча франков – три! Лот номер двенадцать продан господину в тёмно-синем сюртуке, – сказал аукционист. – Поздравляю!

Участники аукциона зааплодировали, а Ленуар резко повернулся к дяде:

– Вероятно, ты лишил меня сейчас возможности раскрыть важное преступление.

– Я лишил тебя возможности сделать большую глупость.

– Этот секретер не так прост. Думаю, что именно его я не нашёл в квартире недавнего самоубийцы.

– Как ты можешь так уверенно рисковать тысячей франков? Моей тысячей франков! Чтобы в этом убедиться? Смотри, даже это пианино имеет большую сентиментальную ценность, чем твой бездушный секретер, – сказал Дюрок, показывая на следующий лот. – Его Изольда использовала для того, чтобы распеваться перед выступлениями. Но даже ему красная цена – девятьсот франков. Только за то, что оно стало частью легенды Изольды Понс, прекрасной певицы-самоубийцы!

Ленуар посмотрел на пианино. То самое, которое он видел в Анже. Маленькое пианино, похожее на большую музыкальную шкатулку. Ещё одна дань моде на безделушки.

Зачем Кригу секретер певицы? Может, она в нём хранила документы или записи, которые не предназначались для чтения вслух? Может, там был тайник? На аукционе продавали только пустую мебель, но что, если этот тайник просто никто до сих пор не обнаружил? Что, если этот секретер подарил ей Франц Шмид, который приходил настраивать пианино? Погружённый в собственные мысли, Ленуар подошёл к Кригу.

– А, господин полицейский! Не знал, что вы такой поклонник лирического пения! – прошептал он. – Если хотите уговорить меня уступить вам секретер, то нет. Ни за что. Этот секретер дорог мне как память об Изольде.

– На нём есть надпись.

– Да, эту надпись заказал ей я. Именно я подарил Изольде этот секретер, поэтому он останется моим.

– Тысяча сто франков! – прокричал аукционист. – Тысяча двести франков!

Цена за переносное пианино взлетела сразу до беспредела.

– Могу я хотя бы осмотреть этот секретер до того, как его упакуют? – спросил Ленуар.

– Осмотреть – осмотрите. Но заберу его я, – ответил Криг.

– Продано господину Дюроку! – крикнул аукционист. – Поздравляю! Следующий лот…

Но Ленуар уже не слушал. Он прошёл за ширму, где стояли проданные лоты, и коснулся секретера.

– Господин…

– Спокойно, я из префектуры полиции, и новый хозяин этого секретера разрешил мне его осмотреть, – остановил Ленуар работника аукциона. – Не волнуйтесь, никаких скандалов или арестов не будет.

Ленуар открыл секретер и провёл рукой по его стенкам. Секретер был сделан из чёрного дерева. Его выпуклая крышка раздвигалась полукругом, словно хлебница,