Клан - Кармен Мола

Глава 20

Ордуньо разглядывал скрепленный проволокой скелет, пытаясь определить, настоящие ли это кости. К сожалению, за годы работы в ОКА ему слишком часто приходилось сталкиваться с человеческими останками, хотя лично он предпочел бы сохранять непрофессиональный взгляд человека, который видит все это только на фотографиях и в кино. Проведя пальцем по ключице, он решил, что скелет не настоящий, но так и не догадался, из какого материала он сделан.

Звонок Марины с настоятельной просьбой как можно скорее приехать его удивил. Они встретились в разделенной стеклянной перегородкой комнате для свиданий в тюрьме Алкала-Меко и разговаривали по телефону. Как сильно отличалось такое общение от возможности поговорить тет-а-тет в тюрьме Сото-дель-Реаль! Ордуньо ни разу не навестил Марину с тех пор, как ее перевели, и чувствовал себя виноватым: ведь именно Марина навела их на след проститутки Дели, убитой членами Отдела. Он ждал упреков и готов был их смиренно принять, но не хотел объяснять причину, почему не приходил. Зачем сообщать, что он полюбил другую женщину, которая теперь его отвергла? Но Марина никаких объяснений не попросила. Она всего лишь передала ему просьбу Элены Бланко.

– Элена хочет, чтобы ты поговорил с профессором медицинского факультета по имени Хуан Чаварриас. Она говорит, что Рентеро с ним общался и это может быть как-то связано с его смертью.

Ордуньо пусть и неохотно, но пообещал исполнить ее просьбу. Элена отрицала свою вину вопреки таким неопровержимым уликам, как видеозапись и следы ДНК. Какой смысл разговаривать с этим профессором? Виновница уже за решеткой.

– У тебя все нормально?

– Да, слегка устал. Как всегда, много работы.

Глупо было бы жаловаться Марине на растерянность. Он и хотел бы принять сторону Рейес, понимая, как тяжело она переживает смерть Рентеро, но не мог изменить своего отношения к Элене.

– Я зайду тебя проведать. На этот раз – гораздо быстрее.

Марина улыбнулась и поблагодарила за добрые намерения, ведь в монотонности тюремного существования каждый разговор с близким человеком служит большим утешением. Однако, глядя ей вслед, Ордуньо чувствовал, что она знала: свое обещание он не сдержит. Каким-то непонятным образом Марина научилась понимать его лучше других. Она догадалась и о его душевном смятении, и о том, что он непременно выполнит просьбу Элены.

Ордуньо пришел на медицинский факультет мадридского университета Комплутенсе, и пришел один, потому что не имел ни малейшего желания объясняться с Рейес, а тем более с Мириам Вакеро по поводу своей готовности следовать приказу Элены.

– Добрый день, мне сказали, что вы меня ждете. Извините за задержку, я был на занятиях. Чем могу служить?

Вбежав в кабинет, в котором Ордуньо оставили ждать профессора, Чаварриас застал гостя за ощупыванием скелета, и посетитель занервничал, как пойманный на неблаговидном поступке ученик.

– Меня зовут Родриго Ордуньо, я сотрудник Отдела криминалистического анализа. Не буду лгать, никакой другой информации предоставить вам я не могу и пришел лишь затем, чтобы узнать, не сможете ли вы мне кое-что пояснить. Мы расследуем события последних дней.

Чаварриас обошел стол, заваленный какими-то папками – то ли студенческими экзаменационными работами, то ли собственными научными трудами. У профессора, которому оказалось не меньше семидесяти лет, были совершенно седые волосы и глянцевая кожа, какую Ордуньо не раз замечал у медиков, словно спасение человеческих жизней омолаживало их самих. Хорошо подготовившись к визиту, Ордуньо выяснил, что Чаварриас не только преподавал в университете, но и возглавлял Институт судебной медицины в Саламанке.

– Могу я взглянуть на ваши документы?

Ордуньо вручил профессору удостоверение, и тот несколько секунд внимательно его изучал. Такая осторожность показалась Ордуньо удивительной, потому что обычно немногие сомневались в людях, представившихся полицейскими.

– В связи с моей работой в Институте судебной медицины в Саламанке я несколько раз сотрудничал с Рентеро. Мы познакомились… не знаю… году в девяносто четвертом? Недавно мы встретились в гостях, и я рассказал ему об одном беспокоившем меня вопросе. Я как раз собирался написать заявление в полицию, но Рентеро… воспринял мои слова настолько серьезно, что я сам удивился. Он попросил меня ничего не предпринимать. Сказал, что его команда, ОКА, займется этим делом и что мне следует держать эту тему в строжайшей тайне. Поэтому сейчас у меня есть ощущение, что я предаю его память.

– Вы ошибаетесь! Рентеро не успел передать нам эту информацию, но был бы рад узнать, что мы о нем не забыли.

Чаварриас встал и попросил Ордуньо следовать за ним. В коридорах факультета толпились студенты, все здоровались с профессором, но он ни разу не остановился, чтобы с кем-нибудь поговорить. Они подошли к служебному лифту, запертому на ключ.

– Куда мы идем?

– В подвал, где хранятся пожертвованные для научной практики трупы.

Ордуньо воздержался от последующих вопросов, заметив, что Чаварриас не хочет продолжать разговор при посторонних, поскольку с ними в лифте спускалась до первого этажа одна из преподавательниц факультета. Когда они вышли в коридор, Ордуньо почувствовал нервозность и сначала приписал ее своей нелюбви к осмотру трупов. Он много раз присутствовал при вскрытиях, но так и не смог к ним привыкнуть. В отличие от Буэндиа он не умел воспринимать труп как неодушевленный предмет, необходимый для того, чтобы разгадать тайну смерти, и воображал его живым человеком – со своими мечтами, успехами и неудачами, воображал его путь на этот стол, где его бесцеремонно выпотрошили, чтобы узнать про него все. Однако, спустившись в подвал и следуя за профессором, Ордуньо понял, что его нервозность вызвана отнюдь не отвращением, а предчувствием какого-то открытия, способного изменить их представление о смерти Рентеро. И так или иначе оправдать Элену.

– Трупы хранятся в холодильных камерах, и в зависимости от степени их повреждения в них закачивают различные виды спирта. Есть и другие типы камер, в которых тела замораживают при температуре минус девятнадцать градусов. Ни запаха, ни тления, ничего. Мир с каждым днем становится все более стерильным. Не знаю, хорошо это или плохо.

Ордуньо смутно вспомнил опубликованную несколько лет назад газетную статью, в которой речь шла о хранилище трупов медицинского факультета. В то время там находилось около пятисот тел в очень плохом состоянии, многие из них не были идентифицированы и содержались весьма небрежно. Вызванный статьей скандал привел к тому, что на модернизацию университетского морга выделили нужные деньги.

Им пришлось пройти еще через несколько запертых на ключ дверей. Последняя открылась лишь после того, как профессор Чаварриас набрал нужный код.

– Добро пожаловать в Центр донорских тел мадридского университета Комплутенсе.

Хранилище было большим и просторным. Сразу при входе находилась комната для инъекций,