Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

Этого не произошло.

Это стало ясно, когда площадь заполнилась людьми, и они поняли, что все пути к отступлению перекрыты.

Некоторые жители деревни оказали сопротивление. У некоторых были охотничьи ружья, у других пистолеты, у некоторых дробовики, но они не могли сравниться с людьми Жуковского.

Их боеприпасы не справились с поставленной задачей.

Да и не было у них такой цели.

Любое сопротивление было быстро подавлено.

К тому времени, как отряды собрались на площади, большая часть деревни уже собралась там, съежившись, словно овцы в загоне. Многие были одеты лишь частично, и, жмясь друг к другу в поисках тепла и защиты, они дышали в холодном воздухе, словно туман над озером.

Прохнов с восхищением, смешанным с благоговением и ужасом наблюдал, как Жуковский и его люди начали пробираться сквозь толпу с беспощадностью и эффективностью айнзацгруппы.

Они были словно жнецы, снопующие колосья.

Словно какие-то монстры из другого времени, другой войны.

Они открыли огонь по краю толпы, и люди в ужасе начали цепляться и драться друг с другом, чтобы пробраться к центру. Те, кто был на краю, упали на землю, а остальные, словно загнанные в угол звери, поняли, что, куда бы они ни бежали, их путь так же безнадёжен, как и любой другой.

Прохнов наблюдал за происходящим так долго, как мог, а затем, в конце концов, отвернулся от этой бойни.

Это подтвердило то, что он всегда знал.

Что ничего не изменилось со времен его дедов.

Сегодня мужчин так же легко убить, как и в 1940 году.

Их можно было бы скосить, как зверей в поле.

76

Лэнс покинул посольство на вертолёте Госдепартамента Bell UH-1 Iroquois с дипломатическим разрешением. Час спустя он приближался к деревне Зигури. Ещё до того, как он добрался туда, он понял, что что-то не так. Первым, что он увидел, было красное зарево в небе, и, приближаясь, он ощутил запах дыма, смешавшийся с утренним туманом.

Он совершил один пролет над деревней и едва мог поверить увиденному.

Он был человеком, который повидал всё. Он видел российские объекты «двойной атаки» в Сирии, которые преднамеренно атаковали спасателей. Он видел, как колонну из четырёхсот человек превратили в пыль.

Но это было другое.

Дело было не в цифрах.

Он уже видел, как столько людей погибло в результате авиаударов и артиллерийских обстрелов.

Но это было не то, на что он смотрел.

Приземлившись на поляне недалеко от центральной площади, он увидел, что это было убийство в упор. Это была настоящая бойня.

Повсюду были тела: женщины, дети, старики.

Он вышел из вертолета, и в воздухе было столько дыма, что ему пришлось протереть глаза.

Он знал, на что смотрит.

Кто-то приложил все усилия, чтобы сделать эту бойню максимально кровавой и варварской.

Повсюду была разбросана кровь.

На площади громоздились тела, словно в сцене из фильма о зомби.

Их были сотни. Может быть, тысяча. И ничего не было сделано, чтобы скрыть это злодеяние. Более того, оно было инсценировано, чтобы подчеркнуть ужас произошедшего. После того, как тела были сложены в кучу, кто-то расстрелял её из гранатомёта.

Лэнс взглянул на происходящее и почувствовал слабость в коленях. Ему пришлось ухватиться за фонарный столб, чтобы удержаться на ногах. А потом его вырвало.

Европа уже видела подобное раньше.

Но это произойдет не скоро.

Конечно, мир всё ещё был полон резни и кровопролития. Повсюду тлели конфликты.

Зверства происходили каждый день. То, что о них не сообщалось в новостях, не означало, что их не было.

Человек — зверь, а как Лэнс видел во многих странах, зверь не может изменить свою природу.

А это?

Это было другое.

И когда начали прилетать вертолеты — гражданские вертолеты с названиями и логотипами телевизионных сетей, — Лэнс понял, что он видит.

Это был шедевр.

Подстава.

Все новостные каналы были российскими, и когда они приземлились, с востока приблизился российский военный вертолет.

Лэнс стоял и наблюдал, как первая съемочная группа распаковывала свои вещи и начинала устанавливать камеру перед грудой тел.

«Они даже не остыли», — сказал Лэнс одному из операторов по-русски. «Кровь даже не высохла».

«Пожалуйста», — сказал оператор. «Мы просто выполняем приказ».

«Что это значит?» — спросил Лэнс, но правда была в том, что он уже знал.

Ему не нужен был оператор, чтобы объяснить, как устроен мир. Ему не нужна была группа репортёров, чтобы объяснить, что это манёвр со стороны России, который будет иметь глобальные геополитические последствия.

Это было начало возрождения, которое ввергло мир в новую холодную войну.

Танки и силы вторжения уже были в пути.

Репортёры, стройные, привлекательные русские женщины в аккуратно сшитых блейзерах и кожаных перчатках на меховой подкладке, начали вести репортажи так, словно сами были свидетелями резни. Они читали заранее заготовленные тексты, каждый из которых имел свой собственный экземпляр, и один факт оставался неизменным.

Ответственность за это несет латвийская армия.

Лэнс стоял рядом с одной из ведущих и слушал ее репортаж.

Сегодня на рассвете, в ответ на растущие протесты по всей стране, латвийское правительство приняло жесткие меры, которых эти земли не видели уже восемьдесят лет. Они отправили небольшой отряд солдат в русскую деревню недалеко от границы и совершили зверства, которые можно описать только как нечто из кошмарного сна. Позади меня всё ещё тлеет пламя деревни Зигури, и тела более тысячи погибших русских лежат, их кровь окрашивает снег в цвет флага, когда-то гордо реявшего над этой землёй.

Красное Знамя СССР.

Лэнс уже собирался уходить, когда услышал плач, доносившийся из одного из фермерских домов. Он подошёл к двери и распахнул её. Дом был разгромлен, окна разбиты, деревянный стол и стулья на кухне опрокинуты.

Он вошел и подождал.

И тут он услышал его снова.

Звук плача ребенка.

Звук доносился сверху, и он тихо направился туда.

Лестница заскрипела под его тяжестью, и плач стих.

Он добрался до вершины и сказал по-латышски: «Всё кончено. Сейчас тебе помогут».

Звука не было.

«Медсёстры. Они идут помогать детям».

Он вошёл в первую из спален. Там стояла большая двуспальная кровать, а на ней лежали тела мужчины и женщины. Их кровь пропитала простыни, словно багровая краска.

Лэнс пошел в соседнюю комнату, которая, как он мог понять по размеру кровати и фарфоровой кукле в розовом платье, принадлежала ребенку.

«Все в порядке», — тихо сказал он, садясь