Под черным небом - Ингер Вольф

– Кожу стягивают. Вы не могли бы распустить их?

Трокич помедлил, но потом принялся распускать волосы, и вскоре они веером легли вокруг ее головы. Он чувствовал неловкость, но Энджи уже размеренно и глубоко дышала. Она спала.

Он вышел из трейлера и остановился на ступеньках лестницы. Закурил сигарету и окинул взглядом окрестности. Было тихо, но во многих домиках по-прежнему горел свет. Его распирало от злости. Он был взбешен. Кто посмел такое сделать? Убийца, которого распалили новости, где назвали имя Энджи? Затушил окурок, вернулся в трейлер и убедился, что входная дверь заперта. Убедившись, что с Энджи все в порядке, он обошел кровать и, не раздеваясь, лег на нее с другой стороны.

25

Мария повернулась в кровати рядом со спящим мужчиной. Последние два часа она тщетно пыталась заснуть. Ворочалась с боку на бок, у нее сосало под ложечкой от страха, а сердце готово было разорваться от тоски. Понимание того, что она стала пленницей, глубоко укоренилось в ней. Она еще раз спросила Чарли, не поехать ли им домой, но он только ответил: «Нет» – и отвел взгляд. Когда у нее на глаза навернулись слезы, на лице у него появилось такое выражение, будто он хотел ударить ее. Ударить ее.

Мужчина не трогал ее. Она боялась, что он начнет ее щупать, но, казалось, она не интересовала его в таком смысле. И она облегченно выдохнула. Чарли поцеловал ее в лоб, дал ей игрушку и назвал «малышка». Она почувствовала запах пива, которое он безостановочно поглощал и от запаха которого ее мутило.

Подтянув вонючее одеяло под самый подбородок, Мария стала растирать бедра. Они были холодными, она мерзла, несмотря на все одеяла и пледы, которыми была укрыта. В хижине стоял такой колотун, что согреться было невозможно. Чарли удалось найти совсем немного хвороста для растопки, но и тот, что он насобирал, был слишком мокрым от снега, чтобы гореть. Она решила потихоньку встать и поискать еще одно одеяло в гостиной. Если ничего не найдется, можно будет надеть куртку.

Интересно, что сейчас делают мама с папой? Наверное, плачут. Ей бы хотелось сейчас сидеть с ними перед телевизором и спорить о том, что включить. Папа обычно смотрел европейский футбол, когда его показывали, а мама любила пересматривать старые серии «Мелроуз-Плейс». Обычно в споре побеждала мама, а папа садился за компьютер и читал о своих вулканах. Как будто он не изучил уже все.

На мгновение слезы снова наполнили глаза. Мария скучала по их большому дому и Зенне. Пусть даже родители ссорились, что в последнее время частенько случалось. Она не знала, в чем причина скандалов, но переживала. Вдруг они решат развестись?

Комнату освещал отраженный снегом лунный свет. Он проникал в щель между старыми занавесками из зеленой ткани. Она поежилась при мысли о всех тех зверях, которые сейчас наверняка бродят за стенами хижины. Ночные животные. Хищники.

Чарли рассказывал ей о хижине. Он купил ее примерно десять лет назад. Она совершенно особенная, сказал он. Он сам построил здесь подвал. Мария плохо слушала. Просто хотела домой.

На диване не нашлось никаких пледов. Она открыла шкаф в другом конце комнаты, но внутри было слишком темно. Сверху свисала лампочка со шнурком. Она машинально оглянулась через плечо. Разозлится ли он, если увидит, что она роется в вещах? Но из спальни доносился тихий храп. Она потянула за шнурок, и свет вспыхнул.

Мария вздрогнула, когда свет залил всю комнату. Она заглянула в шкаф.

Кровь…

Мгновение она стояла, словно парализованная, пытаясь осознать увиденное. Cтену из светлых необработанных бревен, к которой примыкал шкаф, уродовали большие пятна цвета засохшей, впитавшейся в дерево крови. Она сглотнула, холод пронизал ее до самых костей. Тут случилось что-то плохое… Внутри тонкий голос истерически кричал. Неужели кто-то швырнул в шкаф охотничью добычу? Но это же безумие. Разве не логичнее было подвесить ее в сарае у домика? На стене остались пятна и брызги. Как будто животное еще не умерло и сопротивлялось. Или это было не животное?

Она протянула руку и провела пальцами по пятну. Чистое и испачканное дерево ощущалось одинаково, но руки у нее все равно дрожали, она тяжело дышала. Что тут случилось? Что, если это было вовсе не животное? Что, если кто-то тут умер? Кто-то, кого тоже держали тут в пленниках? Может, за него не выплатили выкуп? Стоит ли спросить об этом Чарли? Она инстинктивно чувствовала, что это его разозлит. Вызовет тот гнев, который все время тлел в нем. Она понюхала пальцы… Нет, это не кровь, а просто краска, но отчего-то это не успокоило. Почему все тут так выглядит? Зачем плескать краску в шкаф?

Тут она заметила что-то еще. На дне шкафа в углу лежал пакет с маленькими куколками. Они выглядели старыми и траченными молью. Было в них что-то жуткое. Будто им было тут не место. Чарли сказал ей, что у него нет братьев или сестер, а родители умерли. Но кто тогда положил сюда кукол? Кто тут побывал?

– Что ты делаешь?

Голос был настолько резким, что полоснул ее, словно ножом. Мария обернулась, поняла, что полыхает от стыда, и опустила голову. На мгновение между ними повисло черное молчание. Она выключила свет и закрыла дверцу шкафа, опасаясь его реакции. Сказала как можно спокойнее:

– Ничего.

– Ты делаешь «ничего»? Посреди ночи? – Он прищурился. – Ты рылась в шкафу?

Ее голос все же дрогнул от страха:

– Я мерзла и решила посмотреть, нет ли там еще одного пледа. Тут так холодно.

Чарли уставился на нее взглядом, который ей не нравился. Оценивал ее. Взвешивал ее слова. Она сглотнула.

– Пойдем спать. Можешь одолжить часть моего одеяла.

Но когда она уже лежала в кровати, как можно дальше от него, и слушала тихий храп, нарисованная кровь не шла из головы. Особенно полосы и фонтаны брызг. Не похоже было на то, что кто-то запихал в шкаф тушу животного, ведь тогда кровь просто стекала бы вниз. Пятна будто говорили о том, что кто-то был еще жив. Кровь ведь брызжет фонтаном, только если ее качает по венам. Если сердце еще бьется. Разве нет? Она не была уверена. Внезапно ее охватило сомнение. Что, если это все же не краска, а кровь? Если что-то ужасное произошло в этой