Коллекция - Валерий Аркадьевич Горбунов

когда восемь часов рабочего времени тянулись, как резина, и Митя уставал от ничегонеделания. Сейчас работы было невпроворот, но, странное дело, чем больше Митя тратил сил, тем больше их становилось, он чувствовал себя крепким, выносливым, способным на многое.

Хотя все это Митя делал, как ему казалось, ради Нины, чтобы возвыситься в ее глазах и добиться ее признания, именно о ней он в это время как раз и не думал. Некогда было. Наработавшись за день, он, едва ложился в постель, мгновенно засыпал мертвым, без сновидений, сном, а утром, едва ополоснув лицо и позавтракав, снова спешил на работу, в свой узкий, как пенал, кабинет, за свой старенький, видавший виды стол.

Однажды он поймал себя на мысли: а нужна ли ему Нина? Жизнь его сейчас была так заполнена, что отыскать в ней место для Нины было бы, пожалуй, нелегко. Тем более что места ей потребуется много, не уголочек какой-нибудь, а целая площадь, во всю ширь.

Он начисто прекратил свои ухаживания за Ниной. Но она сама пришла к нему.

Нина поджидала его в скверике, напротив входа в «контору», как определил для себя Митя место своей работы. Она делала вид, что присела на лавочку, чтобы подкрасить губы. Но по торопливости, с которой Нина, завидев Митю, сунула зеркальце в открытую сумочку, догадался: ждет его.

Она округлила глаза:

— Вы?

— Да я… — Занятый мыслями о своем проекте, он не нашелся, что ответить.

Тем не менее слова их прозвучали как пароль и отзыв. Митя и Нина пошли по дорожке, посыпанной ярко-желтым песком.

— Как ваш проект? — Нина первой прервала затянувшееся молчание.

Митя обрадовался. О своем проекте он мог говорить до бесконечности.

— Понимаете, в подобных масштабах задачи автоматизации управления решаются впервые, — начал он. — Правда, за рубежом имеется кой-какой опыт…

Он говорил уверенно и вместе с тем немного небрежно, чувствуя, что завладел ее вниманием, что она жадно ловит каждое его слово.

— Некоторые муниципалитеты создают свои банки данных… Неплохой банк такого типа имеется, например, в Брюсселе. Первоначально он был создан для нужд налогового управления. Но помогает решать и более важные задачи…

Он перешел к своему проекту.

— Вот что меня беспокоит, — хмуря брови, отчего его круглое лицо приобрело начальственное выражение, проговорил Митя. — Меня беспокоит, как бы система, которую мы создаем, не обнаружила тенденцию к саморазрастанию… А то может наступить время, когда коллектив сам станет неуправляемым…

— Я вас понимаю, — слабым голосом отозвалась Нина. Она словно была загипнотизирована видением некоей огромной организации, колоссального, имеющего тенденцию к дальнейшему разрастанию коллектива, во главе которого стоит ее спутник, шагающий рядом по усыпанной свежим песком дорожке и время от времени деликатно поддерживающий ее под локоток: «Осторожно, камень», «Правее, а то тут грязно…».

Сквер внезапно кончился, и они очутились на тротуаре, среди спешащих по своим делам людей, на краю Арбатской площади.

Они замолчали.

Нина нервно кусала губы.

Совсем недавно ее постигло горькое разочарование, ее самолюбие было уязвлено. Человек, которого она, кажется, полюбила, неожиданно порвал с Ниной, видимо усмотрев в отношениях с нею угрозу для своей налаженной семейной жизни. В Нининой жизни все бывало: и она бросала, и ее оставляли, но последняя история почему-то больно подкосила ее. Может быть, потому, что удар последовал внезапно, а может, потому, что она меньше всего его ожидала? Как бы там ни было, Нина, залечив рану и поразмыслив, решила жить по-другому, «по-мужски» — так она определила для себя манеру своего будущего поведения. Без предрассудков и сантиментов. Тогда и разочарований меньше будет. Кстати, и о семье пора подумать. Кто сказал, что браки совершаются на небесах? Глупости. Они заключаются здесь, на грешной земле, и несут на себе печать грешных помыслов и расчетов. «Брак по расчету» — разве это плохо? Разве лучше брак без расчета, по наитию, с бухты-барахты, на авось? Нет уж, больше она ошибки не сделает.

Нина стояла рядом с Лукошко… Мимо, обтекая их, стремительным потоком двигались люди. Молодые и старые, хмурые и веселые, тихие и шумные. Их было много, но всем им не было никакого дела до нее, Нины. Почему-то это больно уязвляло ее, темная печаль теснила грудь. Почти машинально она протянула руку и ухватилась за Лукошко. Он тут же локтем прижал ее руку к своему боку.

Это Нинино движение вывело Митю из состояния полной растерянности, в котором он пребывал, не зная, на что решиться. Справа виднелись аляповатые рекламы кинотеатра «Художественный», слева манили уютные балконы ресторана «Прага»… На что решиться, куда пригласить Нину? Хуже всего было то, что чутье подсказывало ему: начав вновь ухаживать за Ниной, он может все испортить. Инициатива должна исходить от нее.

Но и ждать, стоя в толкучке на тротуаре, дальше было невозможно. Неожиданно взяв Митю под руку, Нина выручила его. Он осмелел.

— Вы нестандартная женщина… И правильно меня поймете, — не глядя на Нину, проговорил он. — Другой бы вас пригласил в кино или в ресторан. — Он махнул рукой в сторону площади. — Я вас приглашаю к себе. — Торопливо, боясь, что она все-таки неправильно его поймет и выдернет руку из-под его локтя, добавил: — Я хочу показать вам уникальную вещь… Вернее, много вещей. Коллекцию, которая стоит как минимум полмиллиона рублей.

Он знал, что эти полмиллиона произведут на Нину впечатление. Сказал небрежно:

— Но главное, конечно, не в деньгах… Для меня это царство красоты.

Отец был в отъезде, и Митя, чувствуя себя единственным и полноправным хозяином квартиры, ввел в нее Нину. То, что случилось, превзошло все его ожидания. Коллекция подействовала на Нину, как удар молнии. Она стояла, прижав к груди руки, в широко раскрытых глазах пролетали желтые искорки. Потом, когда оцепенение первых мгновений прошло, она словно сошла с ума, начала метаться по квартире — от вещи к вещи, от сокровища к сокровищу, ее гибкое тело мелькало то тут, то там… Она трогала, гладила полированные поверхности хрусталя, металла, дерева, с ее губ слетали восклицания — удивления, восторга… Легкий, счастливый смех рвался из ее груди, но Мите казалось, что он вот-вот перейдет в рыдания.

Митя сидел на павловском диване — красного дерева, отделанном полосатым шелком — и во все глаза смотрел на Нину. Вот она и пришла к нему. Эта красивая женщина вписывается в коллекцию, она уже сама как будто ее неотъемлемая часть, Нина нужна коллекции, а коллекция нужна Нине.

Эта мысль расставила все по местам, принесла успокоение. Так надо. Чему быть, того не миновать. И когда Нина, совершая свой легкий, полубезумный танец по квартире, вдруг оказалась