Черный маг - Лейтон Грин

в спину. Четвертая, женщина, обладала кое‑какими навыками и успела ранить Грея в сжимавшую нож руку, прежде чем тому удалось увернуться в узком пространстве от ее выпада. Выронив нож, он пошел на нее, уклонившись влево, когда она попыталась ткнуть его в живот, перехватил ее запястье и выбросил вперед предплечье другой руки, ударив по локтю женщины. Та вскрикнула и осела на пол.

Бой тяжело дался Грею. Правой рукой он подобрал нож; левая пульсировала от раны на трицепсе. Адреналин на время приглушил боль, но рука была выведена из строя, и Доминик знал, что кровопотеря скоро возьмет свое. За спиной появилось еще больше факелов – не четыре, а, пожалуй, целая дюжина. Грей добежал до следующего перекрестка и увидел свет в двух из четырех тоннелей. Вариантов у него было немного, он смотрел то в один темный тоннель, то в другой, тщетно пытаясь решить, который лучше.

– Сюда.

Доминик шарахнулся от голоса, который раздался слева от него, в одном из неосвещенных тоннелей. Вернее, это был шепот, но Грей не видел никого вокруг. К тому же обратилась к нему явно женщина.

И голос звучал знакомо.

Доверять ей причин не было, но и выбора не было тоже. Грей бросился в левый тоннель и выругался, когда достиг очередного перекрестка. За спиной и в трех других направлениях снова возникли факелы, теперь уже ближе. Грея заманили в ловушку, и деваться ему было некуда.

Он завертелся на месте, пытаясь решить, как поступить дальше, и вдруг увидел девушку, которая стояла в правом тоннеле на расстоянии десяти футов; светло-русые волосы падали ей на грудь. Незнакомка из самолета. Она была в темной одежде, но не в мантии. Грей мог лишь предположить, что она присутствовала на церемонии и теперь вела его прямо в руки врага.

– Идем, пока он нас не увидел, – приказала незнакомка.

– Кто? – спросил Грей.

– Быстрее.

Она ступила во тьму слева. У Грея не было ни времени, ни других вариантов, и он пошел за ней, вскинув нож и готовый нарваться на засаду. Добравшись до места, где исчезла незнакомка, он почувствовал, как рот непроизвольно приоткрылся.

Впереди виднелся боковой проход, такой узкий, что в него едва можно было протиснуться. Грей не заметил в нем ни костей, ни отдаленного света факелов.

И девушка тоже пропала.

Грей скорчил гримасу и побежал по проходу, который через сто футов стал шире, но не собирался кончаться, хотя теперь сзади доносились крики. Доминик бежал, пока несли ноги, и чувствовал себя безумно вымотанным. Наверное, ему пришлось покрыть еще как минимум две мили на предельной скорости, на которую он был способен, учитывая, в довершение ко всему остальному, ножевую рану. Но крики сзади становились все тише и тише, и Грей теперь боялся, что упрется в тупик или окажется в сектантском логове и лишится жизни.

Вдалеке стал виден свет, но не золотистое сияние факелов, а сильный, ровный. Грей понял, что вскоре узнает свою судьбу.

Глава 23

Дарий раскинулся навзничь на усыпанном подушками кремовом персидском ковре круглой комнаты и тяжело дышал. Его плоть таяла от курсирующей по организму сексуальной энергии. Женщина рядом с ним была в близком к кататонии состоянии и явно не понимала, на каком она свете; ритуал покрыл ее бледное тело пленкой пота. Дарий обмакнул в озерцо пота вокруг ее пупка палец и провел им по языку, ощутив вкус пьянящей смеси соли и ароматических масел.

Упругие изгибы тела женщины блестели в свете свечей. Дарий вновь ощутил эрекцию. Собственная выносливость продолжала удивлять его: как правило, ему не хватало одного партнера, их обычно бывало несколько, причем обоих полов. Использовал он и усиливающие удовольствие наркотики. В стремлении раскрыть духовные силы оргазма он перепробовал всё от садомазохизма и скотоложества до потребления спермы и менструальной крови.

Сегодняшние акты были ритуальными, хотя и не подразумевали конкретных заклинаний. Теперь Дарий практиковал магию секса еженощно и собирался продолжать в таком духе до ночи Откровения, чтобы магические потоки сохраняли максимальную мощь.

Он содрогнулся и оставил пределы нарисованной пирамиды, поднявшись за стаканом воды. Женщине нужно дать поспать. Они сочетали свои физические и космические энергии на протяжении трех часов без перерыва.

Напившись, он сел в соседней комнате перед компьютером и стал проглядывать Сеть в поисках нужной информации. Пока он этим занимался, мысли потекли в обычном после секса направлении, неважно, кто был его партнершей, партнером или партнерами.

Они устремились к Еве.

Дарий достаточно преуспел в самоанализе, чтобы осознать два определяющих фактора своей жизни. Первый: Ахриман изменил его, сделав новым существом, куда лучше прежнего. Второй: он до сих пор любит Еву.

Он мог принять оба этих факта.

К несчастью, мысли о Еве заставляли его думать и о Викторе, а после Дарий неизбежно приходил к воспоминанию о ночи, которую изо всех сил стремился забыть.

* * *

Это было в канун Дня Всех Святых, в их последний оксфордский год. Дарий, Виктор и Ева посетили костюмированную вечеринку. Ева ушла вскоре после полуночи. Выпив с Дарием еще по пиву, Виктор отправился готовиться к экзамену. Час спустя удалился и сам Гассомиан, который решил пройти мимо Евиной квартиры. Ему предстояло сделать крюк в несколько кварталов, но на душе было неспокойно, и он надеялся, что Ева еще не спит и согласится пропустить с ним по бокальчику.

Дарий видел, как Ева смотрит на Виктора, но тот клялся, что они всего лишь друзья. Кроме того, окончив учебу, Радек покинет Англию, а Гассомиан… что ж, он планировал отправиться вслед за Евой, куда бы та ни поехала. Ясно было, что ей нравится его общество, и со временем, когда его тело окрепнет и заматереет, а сам он докажет свою любовь, его избранница не устоит. Дарий даже не догадывался, что способен любить кого‑то настолько, что даже расставание на полдня причиняет физическую боль. Он строил все свое существование так, чтобы быть рядом с Евой. Гассомиан изменил свое расписание занятий, чтобы ходить на те же лекции, что и она, делал все, чтобы непременно столкнуться с ней, когда с утра она заходит выпить кофе в свою любимую французскую булочную, запоминал каждую деталь ее распорядка дня. Любая другая девушка становилась для него лишь неполноценной версией Евы; каждый поступок Дария, начиная с выбора одежды и заканчивая преследующими его мыслями и произнесенными им словами, был продиктован Евиными вкусами.

Добравшись до ее квартиры на первом этаже, он увидел слабый свет в окнах спальни,