Абсолютный дрейф - Роман Николаевич Зимьянин

и надеется. Агатин-то, чудак наивный, поотбирал у всех «Иридиумы», радиостанции даже вертолетах поопечатывал. Соображает, что «стукачок» в «Ледовом» может быть. А до того, что в экспедиции могут быть неучтенные «Иридиумы», додуматься не мог…

– «Иридиумы» добрую службу нам сыграли. Я ж когда понял, что Петерсон навечно уснул, решил перестраховаться: достал его телефон и «SOS» подал…

– На хрена?! – взорвался Федорчук. – Норвежцы сразу на нас вышли. Хорошо, что еще Филиппов сглупил и подумал, что это наша пьяная братва дурачиться…

– Да потому, что надо было доигрывать этот спектакль и сделать все возможное, чтобы все думали, будто Петерсон сам возвращался на Ледовую базу и в полночь, когда я во весь дух рвал наперерез по торосам вдогонку за нашими упряжками, этот бедняга был еще жив… Вольф еще этот дикий все норовил меня грызнуть. Пока не сыпанул корма, к Петерсону не подпускал. Даже лыжи мне прокусил, когда я их от нарт отвязывал…

– Мудро эти канадцы с лыжами придумали: Балт тянет на Полюс сонного Родьку, а наперерез, через торосы… Веришь, только этими «галсами» я и сумел запутать Аганина. Ты бы видел, как он бился над сопоставлением улик и временем смерти.

– Пацан еще этот Агатин. Посадят его, скорее всего… Назначили в начальники, а выходит – в козлы отпущения…

– Рано ты его жалеть начал. Теперь у этого любителя помощники появились… Мне Корней сказал, что в лагерь парашютировались следователь из Москвы и датский криминалист.

– А я-то не пойму, что за гул в небе был. Думал, показалось. Ты прав, завтра утром они сюда обязательно заявятся, – вновь поник Буткус.

– Не кисни. Сколько ты говоришь в мешочке Петерсона было жемчужин?

– 47.

– 47 жемчужин да плюс датские чудо-конденсаторы. Хватит, чтобы начать новую жизнь?

– Ты что, успел все-таки их снять?

– А ты как думал? Выковырял эти «железяки» и канадцу нашему не преминул перед отъездом сообщить. И для надежности припугнул: мол, если из этой заварухи не вытащит, утоплю их к чертовой матери!

– Ай, да красавец!

– Теперь это наша с тобой главная страховка, дружище. Пока конденсаторы у нас, этот Мэтью гребаный у нас в кармане… Готовь своего Балта: через час отправляемся в переход к канадскому побережью. Нам бы только с маршрутом не ошибиться…

Буткус посмотрел на товарища и подмигнул:

– Узнаю «друга Федю». Прям, как в лучшие времена… К Родьке загляни. Он два дня назад сводку «по льдам» принимал. Пригодится…

Друзья негромко рассмеялись и обнялись.

***

Из вечернего радиоэфира глобальной спутниковой сети связи (режим широковещания, кодировано).

«Борею.

Почему пропустили вечерний эфир. Вопрос.

Доложить о готовности к передаче трофеев. Восклицательный.

Географ».

«Географу.

Прибыл на место. Борей ушел к Охотнику. На связь не выходит. Трофеи забрал с собой.

На снегу много «грязи». Жду указаний.

Атлант».

Операция «Захват»

21 марта 200… года.

07 часов 15 минут.

Дрейфующая Ледовая база.

***

Из утреннего радиоэфира глобальной спутниковой сети связи (режим широковещания, кодировано).

«Атланту.

Любой ценой вернуть трофеи. Тандем зачистить.

Географ».

***

Сразу после подъема Агатин предложил Польских связаться с Мобильным лагерем и уточнить не возвращается ли Федорчук обратно на Ледовую базу. Но полковник посчитал, что такое любопытство может вызвать подозрение.

Лишь после того, как пришла утренняя телеграмма, в которой сообщалось, что Филиппов слег с озноблением легких, а о Федорчуке вообще не вспоминалось, столичный следователь сдался и разрешил выйти в эфир.

По приказу московского следователя на утренний радиосеанс собрались Агатин, Деев, Фасулаки и сам Польских. Вся «группа» захвата, на считая датского криминалиста, который заканчивал в некогда пэровской палатке утренний доклад своему начальству по спутниковому телефону.

Ходкевич и его молодой коллега Пожарский вновь подтвердили свой класс: уже через 3 минуты радисты установили между двумя лагерями устойчивую связь и обменялись в радиоэфире дежурными докладами. Родион подробно доложил, что практически все оборудование собрано и через час мобильный научно-исследовательский отряд будет готов сняться с места очередной временной стоянки. Затем, по условному сигналу, Ходкевич уточнил:

– Как там наш Кузьмич, с вами на Полюс не собирается идти?

– Да нет. Он же к вам еще до подъема ушел. Правда, попросил, чтобы я вам не радировал. Сюрприз, наверное, какой-то готовит…

Агутин показал Ходкевичу указательный палец:

– Один? – уточнил Ходкевич.

– Нет… Ольгерд Юрисович вызвался его немного проводить…

Теперь на сцену мимической клоунады вышел сам Польских, недвусмысленно скрестив воздухе руки.

– Ладно, понял тебя, – сказал Ходкевич, – конец связи.

Как только Корней отключил радиостанцию, Польских заорал на всю рубку:

– Срочно поднимай вертолеты. Они уходят!!!

– Срочно – не получиться, – в привычной саркастическом тоне разочаровал командира «группы захвата» Деев. – Резервный еще не готов. А Чавадзе, как минимум, полчаса будет движки греть. Сегодня с утра «минус» 38 было…

Польских уже открыл рот, чтобы выпалить в адрес агатинского помощника очередное ругательство, как в рубку вошел Хансен. Без эмоционально посмотрев каждому в глаза он тихо сказал:

– Среди нас ест предател…

И выдержав еще одну пауза, добавил:

– … Вчера вечером кто-то звонил с нашей базы на «Иридиум» Федорчука. Тоже – с «Иридиума». Разговор длился две минуты. Но, уверен, этот предатель успел сообщить о нашем прилете все подробности.

Агатин подсознательно рванулся к Ходкевичу и схватил его за грудки:

– Признавайся, гад – ты звонил? Я все палатки проверил, все рюкзаки и тумбочки. Спрятать еще один спутниковый телефон можно было только у тебя в рубке или на камбузе!!!

Перепуганный радист попытался было что-то ответить, как к нему подскочил Польских: он одним движение заломил обе руки Ходкевича за спину и, как на дыбе, вознес несчастного к потолку рубки. Хруст немолодых костей и истерический крик раздались одновременно:

– Говори, сука! Ты звонил? – заорал сыщик прямо в лицо Корнею. – Я тебе сейчас как собака харю разгрызу!

Польских оскалил зубы и впился в щеку Ходкевича:

– Я! Я! Кузьмич сказал, что Агатин меня в убийцы записал. И что только он меня сможет отмазать…

Полковник театрально уронил радиста на пол и ловко пнул Корнея в живот:

– Что ты успел рассказать Федорчуку, скотина?

– Сказал, что вы прилетели. Сказал, что готовите «ловушку».

Агатин обхватил голову руками:

– Какой же я дурак. Играл с Федорчуком в «кошки-мышки», а он все знал, да только посмеивался над нами.

– «Век живи – век учис» – так у вас говорят, – уточнил Хансен.

– Учится некогда. Надо «вертушку» поднимать. Группе захвата взять оружие и через 15 минут быть у вертолета, – приказа Польских.

***

… Погоня оказалась недолгой.

К несчастью Ольгерда Буткуса и Александра Федорчука, километрах в 15