Госпожа следователь, или Мария Сергеевна снова в деле - Хелен Гуда

Мы приблизились медленно и бесшумно, стараясь не спугнуть тишину. И вот передо мной предстала ужасающая картина: Александр Эвергрин-младший стоял, словно окаменевший, над телом своего отца, старшего Александра Эвергрина. Его лицо было скрыто в тени, но я чувствовала, как от него исходит волна сложной смеси чувств: напряжения, тревоги, страха, но… и чего-то еще. Какого-то жуткого, почти незаметного торжества? Старший Эвергрин лежал без сознания на холодном каменном полу, его лицо было мертвенно-бледным, а на виске алело тёмное зловещее пятно крови.

— Александр? — прошептала я тихо, стараясь не нарушить могильную тишину. Холодок липкого животного страха скользнул по моей спине. — Что… что здесь произошло?

— Он сошел с ума! — в голосе Алекса звенели отчаяние и какой-то истеричный ужас, от которого меня передернуло. Он смотрел на распростертое тело отца с таким неприкрытым отвращением, что поверить в его непричастность было просто невозможно. — Он сошел с ума от горя и покончил с собой.

— От горя? — я прищурилась, хмуро разглядывая этого молодого человека, словно пыталась прочитать его мысли. Что-то в его тоне, в этой показной скорби казалось фальшивым, натянутым как струна, готовая вот-вот лопнуть.

— Моя матушка… она умерла… вот отец и сходил с ума от горя, — пролепетал Алекс, театрально падая перед родителем на колени и заламывая руки. Мне казалось, что сейчас он разразится рыданиями, но в его глазах не было ни слезинки, лишь какой-то нездоровый блеск. — Вы же видели, в каком он был состоянии…

— Видели, — медленно проговорила я, стараясь уловить малейшие изменения в его поведении. Я осторожно приближалась к мужчинам, чувствуя, как внутри меня нарастает тупая тревога. — Он был очень подавлен.

Дюбуа, наблюдавший за всей этой трагикомедией с непроницаемым выражением лица, попытался зайти к молодому Эвергрину с тыла. Он двигался бесшумно, как тень, но Алекс, словно обладая каким-то звериным чутьем, почувствовал опасность. Всполошившись, он вдруг вскочил на ноги и, схватив с алтаря небольшой, но острый клинок, направил его себе в грудь. Лезвие опасно блеснуло в полумраке часовни.

— Не приближайтесь, иначе моя смерть будет на вашей совести! — закричал Алекс, его голос сорвался на истеричный визг. Но я знала, чувствовала каждой клеточкой своего тела, что это бравада. Такие, как он, не кончают жизнь самоубийством. Они слишком любят жизнь, слишком ценят себя, чтобы так просто расстаться с ней.

— Александр, мы все знаем, сдавайтесь, — спокойно произнес Дюбуа. Его голос звучал ровно и уверенно, словно он уговаривал капризного ребёнка. — Не усугубляйте свое положение.

Мы оба сделали шаг вперед, и именно в этот момент произошло что-то совершенно невероятное. Что-то, чему я не могла найти рационального объяснения. Вокруг нас вспыхнул какой-то непонятный контур, словно сотканный из сверкающих молний, которые бешено кружились вокруг нас, ограничивая наши движения. У меня перехватило дыхание от неожиданности.

Я протянула руку, чтобы понять, смогу ли пройти сквозь этот барьер, но Дюбуа резко остановил меня, схватив за запястье. Его прикосновение было холодным и предостерегающим.

— Не делай этого, — покачал он головой, его взгляд был серьезным и сосредоточенным. — Этот контур не сможет пробить даже сильный маг.

— Правильно, господин Дюбуа, — откуда-то сбоку раздался нежный, почти музыкальный женский голос, и мы удивленно повернулись в ту сторону. В полумраке я увидела изящную женскую фигуру.

— Позвольте представим вам Элоизу Эвергрин, мою жену, — Алекс встал с колен и отошел от тела отца. В его глазах появилась какая-то странная, почти безумное обожание. — Мою горячо любимую жену, — он подошел к девушке и с нежностью поцеловал ее в губы. — Именно она — мозг этого предприятия.

— О, вижу, господин Дюбуа, вы не ожидали, что все это смогла провернуть "всего лишь женщина"? — на губах миловидной девушки появилась самодовольная усмешка. В ее глазах плясали озорные искорки, словно она гордилась своей хитростью и коварством.

— Я ожидала чего-то подобного, — кивнула я, криво усмехнувшись. Почему-то я не была удивлена появлению этой женщины. Слишком уж все было продумано, слишком идеально, чтобы за этим стоял только один человек.

— А я говорила тебе, дуралей, что надо сказать Руфиусу, чтобы он пристукнул обеих, — зло сверкнула на меня глазами Элоиза. В её голосе сквозила неприкрытая ненависть.

— А Руфиус — это любовник мадам Роуз, которого вы так вовремя ей "удружили"? — я в упор смотрела на эту парочку, скрестив руки на груди. — Удивительно, как удачно он появился в пансионе.

— Догадалась, значит? — на лице Элоизы появилось разочарованное выражение. Ей явно не нравилось, что я разгадала её план.

— Догадалась, — кивнула я. — Имени только не знала. Но это было слишком очевидно. Слишком уж вовремя в доме садовника поселился незнакомец. Да и все должно было походить на нападение на беззащитных девушек. Но что-то пошло не так?

Я намеренно задавала вопросы, пытаясь выудить из девушки все, что еще не понимала, да и нужно было тянуть время. Не знаю почему, но нужно было. Дюбуа стоял молча, теребя в руках какую-то подвеску, которую я раньше у него не видела. Она светилась мягким синеватым светом, словно таяла в полумраке. Это было странно, но сейчас у меня не было времени на размышления.

Отвернувшись от Дюбуа, я снова переключилась на Элоизу.

— Да, этот непроходимый кретин влюбился в мадам Роуз. Это же надо было до такого додуматься! — рассмеялся Алекс, скривившись. — Как можно было влюбиться в эту старую вешалку?

— Он и ее должен был убить, да? — внезапно до меня дошло, каким был весь этот ужасный многоступенчатый план.

— Да, это должно было выглядеть как нападение именно на нее, но этот кретин прибил только Натали, а тебя так и не смог, — зло ответил младший Эвергрин, сверкая глазами. — А с этой старой вешалкой задумал сбежать.

— Они живы? — я судорожно сглотнула, чувствуя, как страх сковывает мое сердце. Такие хладнокровные монстры не оставили бы их в покое.

— Конечно же нет! — удивленно и даже с каким-то возмущением ответила Элоиза, сделав большие глаза. — Их тела, наверно, уже растерзали дикие звери, — она презрительно отвернулась. — Я лично подсыпала яд в их напитки и лично проверила, что они мертвы.

— А Арман де Ришелье? От него вы тоже избавились? — я бросила мимолетный взгляд на Дюбуа. Он был подозрительно спокоен, слушал исповедь убийц, даже не поведя бровью. Я надеялась, что его спокойствие объясняется тем, что у него есть план нашего спасения, и он просто ждет, пока преступники не наговорятся вдоволь.

— Полагаю, он уже корчится в судорогах от действия цианида, что был в его любимых конфетах, которые