Аккорды смерти в ля мажоре - Елена Бриолле

При этом Курсель взял свой чемодан и поднялся.

– Ты не хочешь оставить чемодан со мной? Я ведь не пёс, принюхиваться к твоим носкам не буду.

– Но нюх у тебя отменный, и потом, мы ещё слишком мало знакомы, Ленуар, чтобы я начал тебе доверять свои носки.

На этом Курсель развернулся и, оглядываясь по сторонам, пошёл к выходу.

Ленуар выпил бокал шампанского. Через минуту, когда стало очевидно, что коллега из политического отдела не торопится возвращаться, он надкусил свой хлеб, а потом принялся и за стерлядь. Её кусочки таяли у него во рту. Сыщик ещё раз поздравил себя с тем, что выбрал ужин в буфете. Тем временем часы прозвенели ровно шесть. Курсель не возвращался.

Ленуар ещё раз провёл пальцами по усам и склонился к сумке, рядом с которой только что стоял чемодан его коллеги. Боковой карман сумки странно оттопыривался. Ленуар открыл его, и рука сама сжалась в кулак.

– Идиот! – прошипел Ленуар.

Из кармана на него смотрело дуло револьвера Курселя. Ленуар скривился. Нет, из их коллаборации точно ничего не получится. Симон Курсель уехал в сторону Страсбурга на шестичасовом поезде, чтобы прибыть на место раньше Ленуара. Вот же болван! Лишил себя такого восхитительного ужина!

Ленуар отрезал себе ещё один кусочек рыбы и с удовольствием положил его в рот. М-м!

30. Море и волны

Париж, 30 июня 1912 года, воскресенье

Музыкальное терапевтическое Общество новой волны собиралось в особняке производителя кружев Поля Меззара. Мадлен узнала об этом, когда пришла по рекламному объявлению на улицу Жана де Лафонтена, дом шестьдесят. Здание ослепляло белизной камня. Сразу было видно, что его построили недавно. В Анже в этом стиле тоже строили дома, но у Мадлен они ассоциировались с сумасбродством богачей. «Модерн», – говорили они.

Особняк Меззара действительно выглядел очень современно. Казалось, в нём не было ни одного прямого угла: ни в форме окон, ни в форме дверей или фронтонов. Балконные решётки из бронзы напоминали переплетённые стебли экзотических растений, а стеклянный потолок над парадной лестницей – озеро, из которого выглядывали лампы-кувшинки.

В гостиной очертания мебели тоже размывались, расходились полукружиями в разные стороны, обнимая всех гостей и приглашая их в мир природы.

Мадлен надела сегодня платье, которое ей одолжила Беатрис, и чувствовала с непривычки неловкость. Гости носили коктейльные светлые платья и льняные костюмы. Когда одна из приглашённых заметила, что архитектура Гектора Гимара в этом особняке находила своё яркое воплощение, Мадлен совсем растерялась, но решила не подавать виду и ответила, что он, наверное, «любит зефиры гимов». Её собеседница захлопала глазами, и Мадлен быстро ретировалась в противоположную часть гостиной.

Вскоре двери в гостиную закрыли. Из-за спин собравшихся появилась Аннабель Норин. Мадлен её сразу узнала. Лёгкая походка, высокий голос.

– Сегодня день, когда вы начинаете новую жизнь! – сказала она и добавила слугам: – Прошу, уберите отсюда стулья и кресла. Почему они всё ещё здесь?

Слуги засуетились, внимая каждому слову хозяйки вечера.

– Откройте окна! – приказала она. – Позовите Шарля!

В комнату ворвался ветер, и Мадлен подумала, что, наверное, ошиблась, что пришла сюда. В гостиную вошёл старичок с длинными волосами. На нём был фрак, и он больше походил на мажордома, чем на музыканта.

Аннабель Норин жестом пригласила его сесть за рояль и обратилась к присутствующим:

– Сегодня вас двадцать человек. Двадцать человек, которые не побоялись сделать первый шаг и узнать, что такое любовь. – Здесь хозяйка вечера выдержала паузу. Говорить у неё получалось определённо лучше, чем петь. – Любовь есть в каждом из нас. Она есть в моём сердце, и в вашем, и в вашем… Но мы разучились её распознавать. Мы разучились доверять своему телу и своим чувствам.

Певица приложила руку к груди и продолжила:

– Меня зовут Аннабель Норин. Я даю концерты и с самого детства занимаюсь музыкой. Сегодня я часто выступаю перед разной публикой. Я думала, что моя жизнь – это служение музыке, но в этом году я поняла, что единственное, чему мы можем служить, единственное, о ком мы действительно можем позаботиться, это мы сами.

Это случилось на пляже в Бретани. Я приехала туда выступать в казино, а вечером вышла к морю и стала слушать волну. Я не знаю, что со мной случилось, но меня нашли на берегу только утром. Я не болела. Не умирала. Я просто заснула волшебным сном. Мне приснилось солнце, которое согрело мою душу. Его лучи наполнили меня силой и любовью. Мне приснился пояс, который развязался и освободил меня от всех условностей, тогда я почувствовала, что в ту ночь я стала частичкой природы, и Бог благословил меня, чтобы я помогала людям зажигать их сердца. Всю ночь я на берегу Атлантического океана спала и слушала волны. Несколько часов. Этот звук ритма Земли успокаивал меня и позволял груди дышать новым воздухом. Воздухом свободы.

В эту минуту зазвучала музыка. Мадлен не слышала мелодии, только характерный шум. Все приглашённые повернулись к роялю. Музыкант действительно перебирал пальцами по клавишам.

– Сегодня я хозяйка своих чувств, – продолжила Аннабель Норин. – Я хозяйка своих мыслей и сама управляю своим воображением. Раз вы пришли ко мне, значит, вы тоже готовы открыть в себе новую силу. Силу природы, любви и бесконечную силу волны.

Мадлен слушала голос Аннабель Норин и слышала только обрывки её фраз: «сила», «любовь», «волна». Голос певицы словно укачивал. Мадлен всё ещё ёжилась – то ли от сквозняка, то ли от количества окружавших её незнакомцев. Однако девушка заметила, что все они, так же как и она, внимали каждому слову мадемуазель Норин.

– Как вас зовут? – вдруг обратилась к ней хозяйка.

– Мадлен, – пролепетала она.

– Мадлен, подойдите ко мне. Зачем вы сюда сегодня пришли?

– Я… – растерялась Мадлен. – Я увидела рекламный буклет.

– Вы пришли открыть в себе чакры любви.

Мадлен покраснела и одёрнула руками платье.

– Это нормально, мадемуазель. Вы пришли узнать, как можно сегодня любить так, чтобы быть любимой. Вы все пришли сегодня за этим. Признайтесь себе. Зачем лукавить перед собой? Быть любимым – это естественная потребность человека. Мадлен, я вас люблю, – сказала Аннабель Норин и положила ей руки на плечи. Они были тёплыми, но Мадлен вздрогнула. – Я вас люблю. Вы чувствуете мою энергию? Чувствуете?

– Да, – чуть слышно ответила Мадлен.

– Это первый шаг. Вы сделали первый шаг. Давайте поаплодируем Мадлен. Она уже начинает любить себя. Садитесь в центр, на