Мертвая цепочка - Николай Иванович Леонов

у семьи вновь налаживалась. Однажды Владимир шел по Невскому проспекту. У него всегда была узнаваемая представительная походка — даром что офицер и дамский угодник в прошлом. В это время мимо Печерского проходил революционный патруль, полковника остановили и потребовали документы.

— Явитесь для проверки личности в реввоенкомат, это обязательно, — вернув ему его новый паспорт, велел старший по званию красноармеец.

Владимир вернулся домой, попросил Аделаиду собрать ему теплые вещи и все, что может пригодиться в камере. Драгоценности были зашиты в детском плюшевом медвежонке. Печерский был почти уверен, что его арестуют и посадят, а там и до стенки недолго… Полковник предположил, что стало известно его настоящее происхождение и тот факт, что документы поддельные. Значит, почти сразу после него придут и за его родными. Нужно было что-то срочно предпринимать, и он пошел к Разумовскому. Мысли были самые плохие, но он понимал, что когда-то это должно было случиться и кто-нибудь донесет, что у семьи Печерских дворянские корни.

Хотя оставалась надежда, что просто проверка. Если бы хотели расстрелять, то не отпустили бы, а сразу забрали с собой. Но черт его знает, что в голове у этих новых хозяев жизни. Жена зарыдала, собрала узелок с едой и сумку с вещами. Собравшись, простившись с семьей, Владимир Семенович выдвинулся в пункт назначения. Александр обещал присмотреть за женой и сыновьями товарища и не допустить их ареста. Но дело повернулось совершенно неожиданным образом.

В это время в Петрограде Сергей Эйзенштейн снимал свой знаменитый фильм «Октябрь», и ему нужны были типажи, которые смогли бы сыграть в фильме белогвардейцев. Прямо на улице ловили людей, подошедших по внешнему виду и роли, и требовали беспрекословного подчинения. В эту кинокатовасию и попал случайно Владимир Печерский. Документы у него еще раз проверили, конечно, но чисто формально. Никто не собирался отправлять его в каталажку. В итоге Владимир сыграл в фильме министра, поскольку уж точно не походил на пьяного матроса, штурмующего Зимний дворец. Получилось великолепно! Ему еще и заплатили согласно ставке статиста, так что не было бы прибыли, да красноармейцы помогли, как говорится… Владимир вернулся домой, все рассказал домашним, но при этом долго потешался.

— Ада, ты, не поверишь! Они меня, потомственного дворянина, обучали, как правильно надевать фрак! Ты представляешь?! Они бы меня еще поучили, как правильно пользоваться столовыми приборами, или французскому! Я, конечно, прикидывался полным дураком и специально путал десертные вилки с обычными.

— Господи, Вольдемар, слава богу, что ты живой! Пусть они учат чему хотят, лишь бы не трогали. Когда мы сможем выехать отсюда? Я уже вся поседела от страха за мальчиков…

— Через неделю, Адель. Только не называй ты меня Вольдемаром, сколько тебя просить. Ты где-нибудь видела комсомольца или красногвардейца с таким именем?

Они допили чай и пошли спать. Через неделю Печерский вывез семью в Финляндию, а потом — во Францию. Денег, вырученных с части драгоценностей, хватило, чтобы купить маленький домик в небольшом французском городке Шато-Шалон, который сами французы называли самой красивой деревней страны. Виноградники, из которых готовится прекрасное вино Vin Jaune, водопады, каменные домики и бельведеры с фантастическими видами утешили Аделаиду Печерскую и примирили Владимира с существующей реальностью. Вскоре он стал известным виноделом, но о возвращении на родину можно было забыть. Вот только по ночам его отцовское сердце нестерпимо ныло, когда он думал о своей Катеньке.

Шел 1925 год. Неожиданно на Макара пришла разнарядка, его отправляли в ростовский угрозыск. Почему именно в Ростов? Собственные опера не справлялись с разгулом бандитизма, в это время в городе балом правила банда «Налет» о двух «головах». Точнее, с двумя главарями. Один из них — 30-летний Петр Матвейчук по кличке Котелок, не испорченной годами «цинтования на дядиной даче». Петька любил хорошо и со вкусом одеться и, надо сказать, понимал в этом толк. Собственно, и погоняло было связано с пристрастием Петра к этому пижонистому головному убору. У него имелся свой кодекс чести и правила, которые Котелок и сам никогда не нарушал, и своим подопечным с большой дороги не позволял. Операции по отъему ценностей и бумажных купюр у граждан Ростова Матвейчук разрабатывал сам. И нужно отдать ему должное: делал это мастерски, не уступая в богатой фантазии и способности к перевоплощению знаменитому одесситу — Григорию Котовскому.

Так же как и Кот — такое «погоняло» имел в блатном миру Котовский, Матвейчук старался избегать насилия и человеческих жертв во время налетов. За редким исключением — форс-мажоры никто не отменял. Особенно в джазово-нэповские двадцатые. В отличие от других банд Ростова, бандиты в которых вели себя откровенно люто. Например, фирменным знаком одной из банд было выкалывание глаз своим жертвам. Для чего нужно было такое зверство, непонятно. А еще Котелок был откровенно красивым парнем — высокий, отлично сложенный, с пропорционально развитой фигурой, большими карими глазами, полными губами и ямочками на щеках. Когда Петька улыбался во все свои собственные белоснежные тридцать два, ни одна девушка устоять не могла. Ну, или почти ни одна…

И еще: Петр Матвейчук являлся бывшим оперативником петроградского отделения ВЧК под руководством Леонида Пантелкина, ныне — политбандита. Так вышло, что уже через год работы в ВЧК Пантелкина сократили вместе с другими красноармейцами и бывшими рабочими. Устроиться куда-то было почти невозможно, разве что на копейки, но Пантелеева, как он себя переименовал, такой расклад не устраивал. Оставалось собраться всем в единую компанию и создать собственный «отдел» по отъему у банков и нэпманских магазинов финансовых излишков. А также не забыть посетить совсем не бедных граждан, которые существовали, существуют и будут существовать при любом политическом режиме. Что Ленька и сделал. Для таких, как он и его товарищи в ГПУ и милиции, и был введен специальный термин — «политбандиты». Но все блатные знали, что Петру в Северной столице жить не захотелось, поскольку сам он был родом с югов, поэтому вернулся в родной Ростов и создал свою банду. И еще все знали, что менты его чуть не расстреляли за то, что он помог бежать из-под ареста одному крупному ростовскому авторитету, уважаемому вору. Тот, в свою очередь, помог Котелку потом пристроиться к делу в Ростове.

Но на самом деле Петр Дмитриевич Матвейчук не увольнялся из органов в отличие от Пантелеева. Это была инсценировка, Петя работал под прикрытием, и его якобы арест, побег авторитета и поиск Котелка по всей стране являлись заранее подготовленной операцией, над которой они работали не один год. В криминальном сообществе Ростова нужен был свой засланный казачок, которого никто не знал в бандитской среде, и Петр подходил идеально. Он участвовал