Нежданная смерть и любопытная леди - Генри Бриджерс

– Пойдем поедим, я уже вижу сквозь тебя стены.

Спроси сейчас кто-нибудь, как меня зовут, – не смогу вспомнить. Улыбаюсь, как дурочка.

* * *

– Садись.

– И что ты собрался есть? Миссис Тернер так рано не приходит.

– Соображу что-нибудь. Найду по запаху. – Теперь шутка про собаку будет преследовать меня до конца дней. Доггер быстро оборачивается, улыбается и продолжает колдовать над плитой. С другой стороны… будет и будет, ничего не сделаешь. Пиджак снят, рукава закатаны. Я подпираю голову рукой и наслаждаюсь потрясающими видами спины. Интересно, он отжимается? – Пока можешь рассказать последние новости. Их в переизбытке, я так понимаю.

Идет в кладовку. Гризель и Гридигут лают и стучат своими мисками.

– Еще слишком рано, друзья. Мистер Эндрюс придет за вами в 6:30, это когда большая стрелка…

Собакам все равно, где стрелки, они лают.

– Доггер, ты видишь там сушеный рубец?

– Возможно. – Судя по тому, как гремит банками и мисками, – миссис Тернер убьет его около шести. И кто будет организовывать похороны? Чур не я.

Возвращается с плошкой – вижу острые верхушки яиц – и дает мне четыре кусочка рубца. Доггер серьезен. Даже собачье угощение в его руках серьезно. Не думай о поцелуе, Агата, не думай, потом вечером, в спальне, будешь сидеть и хихикать сколько душе угодно. Держи лицо. Сделай вид, что ты… Ой, ладно в самом деле. Я все равно улыбаюсь, словно Доггер дает мне не сушеное мясо, а помолвочное кольцо. Вот-вот познаю все глубины своей глупости, хотя после вчерашнего, казалось бы, уже достигла дна Марианской впадины.

– Если говорить тезисно, я нашла в доме гадалки записную книжку с фразой о некоем Ф. – Финчли, как теперь очевидно. Почерк гадалки совпадает с почерком в письме от неграмотного шантажиста. И я нашла серьгу. – Гризель и Гридигут жадно набрасываются на угощение. Да, это, наверное, повкуснее Диккенса, хотя и он, судя по всему, показался им весьма приятным на вкус – от страницы с моим экслибрисом ничего не осталось. – Как оказалось, эта серьга миссис Финчли. Гадалка шантажировала мистера Финчли. Та узнала, что от него забеременела служанка, и Финчли таскал гадалке украшения жены, чтоб молчала. Своих денег у него нет, а жена – дочь генерального директора «Крагилл». Я не знаю, что это за фирма. Ты в курсе? – Доггер кивает, не поворачиваясь. Какой эрудированный мужчина. – Финчли был там после тебя, у них вышла ссора, он ударил гадалку шаром. Но шар он не забирал, а бросил на пол. Очевидно, его взял кто-то другой, как и ее записные книжки и украшения… Думаю, это шантажист, больше некому. Они же явно общались с гадалкой, я права, это сговор? Еще в дом залезли, переворошили твою комнату и мою. Ничего вроде бы не взяли, но поставили по центру моей спальни вазу. Я так понимаю, это намек… А, и в лужу крови еще влип волос Эсмеральды, лошади Финчли. И еще твой Фергюсон просто отвратительный, я его выставила.

Доггер поворачивается. Он взбивает в плошке яйца и выглядит неожиданно органично, как будто только этим всю жизнь и занимался.

– Да, я успел ему позвонить. Мортимер проорал в трубку, что ты ему угрожала. – Яйца взбиваются все более агрессивно. Венчик оглушительно стучит по металлическим стенкам. – Твой стиль, Агата, неподражаем.

– Стиль?

Неужели Доггер заметил, как я одеваюсь? А я в таком виде. Как будто участвовала в охоте на лису, но вместо лисы.

– Стиль взаимодействия с людьми. У всех есть стиль.

Нет. Не заметил. Размечталась. Доггер ставит сковородку на плиту, чтобы грелась, и начинает что-то резать – нож стучит. Как он так легко все нашел на чужой кухне? Вряд ли миссис Тернер ввела его в курс дела.

– Ты пояснишь?

– Как ты выпроводила Мортимера?

– Сказала, что изобью себя, а тебе скажу, что это он.

Доггер закашлялся. Вероятно, это нервное.

– А как ты заставила Финчли идти за тобой?

– Я плохо помню, если честно. Сперва был длинный и запутанный внутренний монолог, потом я подошла к нему и сказала, чтобы стрелял. Он, естественно, не выстрелил, как ты можешь догадаться, ведь я сижу прямо здесь, а не лежу в прозекторской. В итоге я забрала у Финчли револьвер и сказала, что сама его пристрелю.

Вместо кашля – молчание. Гусь прошел по моей могиле, а в комнате шеф-повара раздался такой громкий щелчок, будто порвалась струна пианино.

– Стиль. Ты взаимодействуешь с людьми особым образом. Хорошо, кстати, что ты выставила Мортимера столь беспардонно, это может пригодиться.

– Пригодиться?

Доггер кивает, как обычно, не стараясь ничего объяснить. Даже не оборачивается. Откровенно говоря, я ждала сочувствия или некоторого участливого утешения, а не кивков. Да, Доггер определенно не лишен талантов, но все они в какой-то другой, не интересующей меня области – ничего из сферы взаимодействия с женщинами. Хотя вот у Мэттью все таланты именно из этой сферы, а толку?

– Только не подумай, что я все это одобряю. Я, откровенно говоря, в ужасе.

Я едва слышно фыркаю. Если это ужас, то Доггер плохо репетировал перед зеркалом.

– Хорошо держишься в таком случае. Так зачем ты пошел к гадалке? Ты понял, что она написала письмо?

– Я понял это только у нее на сеансе. – Он долго молчит, слышно лишь, как стучит нож, но и тот вскоре замирает. Доггер поднимает от разделочной доски голову и смотрит в окно. Самое смешное, я так четко представляю, что видит, будто его глазами смотрю: гравийная дорожка почти вровень с нижней рамой, очень старый куст магнолии – почти уже дерево с извитыми стволами, и россыпь трехцветных фиалок под ним. – Мы часто ходили с ребятами во время войны. Из интереса. Знаешь, многие из гадалок неплохо разбираются в людях. Когда пришел, она совершенно неуместно начала говорить, чтобы я срочно уезжал. Я много думал в камере, как все это можно расположить, чтобы выглядело логично. Давно этим не занимался. И не хотел больше, честно говоря.

«Это», «этим» – попробуй пойми, о чем он. Вряд ли же Доггер давно не думал? Хотя предложение по смыслу выстраивает именно так. А еще он снова уходит от вопроса, но понимаю это слишком поздно – в момент, когда начинаю задавать следующий:

– Этим? Гаданиями? Ты что, тоже гадалка?

Доггер смеется, выливает омлетную смесь – вероятно – на шкворчащую сковородку, накрывает крышкой и наконец поворачивается. Скрещивает руки на груди. Да, так и стой. Чудесно.

– Тоже? А кто еще гадалка? Я не в курсе.

– Соседка напротив, Мэри. Она постоянно торчала в окне, следила, кто приходит и уходит. Она раньше