Нежданная смерть и любопытная леди - Генри Бриджерс

– Пра-а-а-вда? – Что-то в моих глазах делает взгляд ужасным, Финчли отворачивается. Я не чувствую себя собой, я кто-то другой. Кто-то, кто улыбается. – Аккуратнее на поворотах, мой палец может дернуться.

Револьвер тяжело держать, запястье начинает ныть. Терплю.

– И какая, к черту, разница?! Меня посадят, и Реджина все узнает!

– Вы слишком трусливы для смерти. – Без ответа. Ответ «да» слишком ранит самолюбие. – Вы забрали дневники?

– Какие еще дневники?! – Резко выворачивает руль. Не отрываю от него взгляда. Я улыбаюсь. Движения машины влево-вправо-вперед. Спина проскальзывает по коже обивки влево, вцепляюсь когтями в подлокотник сильнее. Выравнивает колеса. – Сука.

– Возможно.

Дать ему возможность, шанс выкрутиться, чтобы слушался – вот, что надо; ехать еще далеко, а голос все резче и злее. А моя головная боль все шире и ярче. Приходится жмурить правый глаз, в нем отчего-то все слишком отчетливо контрастно. Особенно омерзительный профиль Финчли.

– Вы можете соврать.

– Что?

– Скажете, что гадалка была жива, когда уходили. Куда вы бросили шар после удара?

– На пол!

– Хорошо. – Кто забрал шар? Шантажист? Что он делал там? Гостевая спальня не была жилой. Отец разрешал мне пару раз стрелять из «Раст и Гассера». Тот тяжелее. Стрелять – это громко, закладывает уши. Ничего. Я, конечно же, справлюсь. Только бы головная боль не стала сильнее. – Скажете, что она швырнула в вас серьги, и вы ушли.

– Ты сумасшедшая сука.

– Может. А может, я криминальный гений, револьвер-то у меня. Вы мне его отдали. Что к лучшему, потому что у вас духу не хватит застрелить человека в упор. А у меня вполне. – Я медлю, пытаюсь сдержать раздражение, но не выходит. – Особенно после того, что сделали с домом.

– Какой еще, к черту, дом? Что сделали?! – Он щерится, смотрит искоса. Потом, Агата, потом. Помолчи, пожалуйста, не сейчас.

– Я предлагаю вариант: мне нужно алиби для Доггера, вы – мое алиби. Убийство можно не упоминать. Я буду молчать. Или же вы можете врезаться в дерево, как сейчас планировали сделать. В этом случае мы умираем оба или один из нас, как повезет. Также вы можете попробовать броситься на меня, я успею выстрелить. С такого расстояния промахнуться невозможно.

– Да кто такой этот Доггер, что ты за него так вписываешься?!

Хороший вопрос. Никто. Дело совсем не в Доггере. Дело во мне. Доггер предлог. Хочу чувствовать, что достойна отца. Пусть он и не узнает. Но, может быть, увидит. Через облака. Сверху. Или. Снизу. Через огненные брызги.

– Это не имеет отношения к делу. Что вы выбираете?

– Первое. – Дергает головой.

– Хорошо. Гадалка писала вам письмо с угрозами?

– Нет. Подловила, когда приезжал в вашу дерьмовую деревню. Сама подошла.

– Это хорошо. Можно сказать, что вы обращались к ней за консультациями по скачкам. Делайте, как я говорю, и каждый из нас получит то, что заслуживает.

Что я заслуживаю?

– И как узнаю, что ты не выболтаешь?

– Никак.

– Ненавижу Англию, ненавижу Харвуд! Я был против покупки тут дома! – Он с такой силой бьет кулаком по рулю, что чувствую вибрацию.

– Закройте рот и ведите машину. Харвуд тоже вас ненавидит. Освальд.

Я улыбаюсь. Он не смотрит на меня до самого Лидса. Моя рука лежит на рукоятке револьвера, револьвер лежит на моих коленях, я смотрю в пространство и совершенно ничего в нем не вижу, кроме белых ветвящихся линий. Сумка. Я забыла сумку. Какая неловкость.

* * *

Я не могу пойти с револьвером в руке в полицейский участок. Точнее, могу, но это будет расценено не в мою пользу.

– Дайте мне пиджак, Освальд.

– На черта?!

– Я не прошу вашего мнения на этот счет. Просто дайте.

Неловко стаскивает… Понимаю раньше, чем швыряет пиджак в лицо – перегибаюсь через подлокотник, ствол упирается под чужую челюсть. Мне тяжело дышать. Я старательно не замечаю, как тяжело мне дышать.

– Я, может, и сука, но уж точно не дура.

Выдираю пиджак из его рук. Ткань трещит. Ничего, купит новый, если Реджина с ним не разведется. Перекидываю пиджак через руку – так, чтобы скрывал пистолет, – видела в фильме. Надо же, оказывается, смотреть кино полезно.

– Пойдемте.

– Я передумал, пристрели меня. – Руки на руле дрожат. Он дрожит.

– Вы должны сказать, что видели гадалку после Доггера. Что тут сложного?.. Вы ждали у заднего входа, пока у нее не закончится сеанс? Смотрели через окно на кухне?

– Да.

– И как только Доггер вышел, вы зашли?

– Нет. Она ушла наверх, а я зашел и ждал ее внизу.

– Вот и прекрасно, видите, как подробно. А потом вы ушли. Все хорошо. Ничего страшного. Очень логично. – Я воркую. Я себе отвратительна в эту секунду. – Я никому не буду рассказывать ни об украшениях, ни тем более о волосе. Такая сомнительная улика, правда? Никто мне не поверит, я всего лишь какая-то там женщина. А инспектор Митчелл обычный деревенский инспектор, ничего он не поймет. А потом вы поедете домой и выпьете. Хотите, я выпью с вами?

Он смотрит на меня пустыми глазами. Зрачок расширен. Я не уверена, что Финчли понимает, что именно говорю, но он должен считать интонацию. Меня тошнит. Я вдруг становлюсь очаровательна и обворожительна, он вдруг кивает. Головная боль едва выносима. Я щурю глаза. Вокруг Финчли расплывается желто-коричневая аура. Не сейчас. Нет. Я улыбаюсь.

– Пойдемте, Освальд, ну. Давайте. Это совсем не страшно.

* * *

Сержант Перкинс сидит за столом. Наверное, ждет ту. Из трубки. Простите, сержант, ваш галстук сегодня висит идеально ровно, но он не принесет вам счастья в личной жизни.

– Мы бы хотели поговорить с инспектором Митчеллом.

– Леди Харвуд?

Он смотрит на меня – улыбаюсь, он смотрит на Финчли – дергается, как марионетка, смотрит на пиджак – встает.

– Что у вас случилось, леди Харвуд?

– Мы бы хотели поговорить с инспектором Митчеллом.

Я улыбаюсь еще шире. Еще немного, и исчезну, останется только улыбка чеширского кота. Сержант Перкинс боится меня. Сержант Перкинс уходит. Я не могу перестать улыбаться и смотрю на Финчли. Очень долго. Отворачивается, бормочет что-то под нос. «Ненавижу Харвуд». Может, все же выстрелить?.. Все становится черно-белым. Как в телевизоре.

Инспектор Митчелл идет так быстро и смотрит так обеспокоенно. Его брови сведены. Его губы поджаты. Он держится очень прямо. Я не должна стрелять при инспекторе Митчелле. Я уже достаточно огорчила его своим прошлым визитом.

– Я привела вам своего друга, инспектор. Поговорите, пожалуйста, с ним.

– Как вы себя чувствуете, леди Харвуд? – Инспектор Митчелл бросает быстрый взгляд