Нежданная смерть и любопытная леди - Генри Бриджерс

– Чертова сука, я все потеряю!

– О, мне так жаль.

Чуть надавливаю на палец. Пот течет по чужому лбу. Я помню кое-что, что он забыл.

Мое лицо в его расширенных зрачках. Его зрачки полны мной, так же как я полна отвращения им.

– Ну, давайте. Раз, и меня нет. Нет. Меня.

– Я не хотел! Она швырнула их в меня! Я не виноват!

Он жалок. Одно дело зажмуриться, ударить шаром, другое дело – смотреть в глаза, нажать спусковой крючок. Я забираю у него револьвер – не сопротивляется. Я делаю то, что забыл сделать он. Взвожу курок. У моего отца не было сына, ему приходилось ходить на охоту с дочерью.

– А теперь мы поедем в полицейский участок и вы расскажете инспектору Митчеллу все, что требуется. Или я вас застрелю.

Я улыбаюсь.

Я понимаю, наконец.

Я – Гамлет в этой пьесе.

Я безумна.

Или нет?

* * *

– Спасибо, мистер Эндрюс. Остановите, пожалуйста, здесь.

Старенький «хиллман» издает звук, подозрительно похожий на перхающий кашель, и глохнет, как по приказу.

– Да чтоб тебя! Ну давай, старичок. – Мистер Эндрюс лихорадочно прокручивает ключ в стартере. Безрезультатно. «Хиллман» из той породы пожилых, которых перед тем, как на что-то сподвигнуть, надо уговаривать минимум полдня. По-хорошему, нам нужен новый автомобиль. Каков порядок цен? Может, дешевле завести лошадей?.. Или осла? Вроде я даже видела такую картину… Молодая леди с ослом. – Леди Агата, во сколько мне заехать за вами?

– Не надо, меня привезут. Надеюсь, «хиллман» заведется.

Надо отдать должное мистеру Эндрюсу – выскакивает из машины, чтобы открыть мне дверь. Учитесь, мистер Моррис.

Иду вдоль стены, что огораживает сад. Липы тоже вырубят?.. Их, кажется, больше двухсот – скрывают цветочное великолепие от чужих глаз. Я помню смутно топиарную часть, древовидные пионы, чудные тетрапанаксы, похожие на пальмы… Верхушка гигантской араукарии в глубине сада видится даже отсюда… Неужели заменят викторианское на американское? Лучше бы он зарос, этот сад за стеной, как сад Фрэнсис Бернетт: жил бы сам в себе, разрастался в хаосе ветвей, охраняемый вечными липами и случайно занесенными, проклюнувшимися из семян елями. А потом пришел [30]кто-то с чуткой душой и оживил его прикосновением. Но такое ведь случается только в детских сказках, да? Площадка для гольфа – вот, что ждет этот сад. Если они не съедут. Я поджимаю губы и смотрю себе под ноги. Трава приминается. Мои туфли снова будут испорчены.

Прохожу вдоль стены, невидимая со стороны дома из-за лип, и подхожу к конюшне. Дурацкая идея, ждать мистера Финчли здесь, но других у меня нет. Миссис Финчли упомянула, что он проводит рядом со своим… – у нее Светляшка, а у него… – без разницы… Проводит со своей скаковой лошадью большую часть дня. А если там будут слуги?.. А если конюхи меня увидят? Ничего, притворюсь дурочкой или хлопнусь – два безотказных способа свести расспросы на нет.

Можно, конечно, заявиться в дом, потребовать разговора с мистером Финчли, но тогда придется говорить еще и с миссис Финчли – это то, чего как раз хотелось бы избежать. Точно знаю, чего хочу избежать, а вот с чем хочу столкнуться – понятия не имею. Не могу же я швырнуть Финчли в лицо шар – о, это было бы забавно, кстати, – и выкрикнуть: «Вот орудие убийства с твоими отпечатками, сдавайся!», или собрать Финчли, инспектора, Ирму и еще парочку случайных людей в гостиной и озвучить изумительную, логически стройную историю, доказывающую, что Освальд убийца. В последнем я уверена и не уверена одновременно. Гадалку мог убить шантажист, чтобы убрать соучастника. Финчли мог прийти на день раньше, запись в книжке могла относиться к прошлой неделе. Есть такое правило в детективах, набившее всем оскомину – ищи мотив. А еще есть принцип бритвы Оккама – не множь сущности. Гадалку должен был убить Финчли, но убил ли?..

Ладно, надо решать проблемы по мере их поступления, а то таким образом могу выдумать что угодно, даже погоню на лошадях. До Канадской границы. Я планировала поговорить с Освальдом и расставить все точки над i, и я поговорю с ним. Надо быть решительной. Да. А панику лучше отодвинуть в сторону. Это, в конце концов, мое чувство: хочу – испытываю, хочу – не испытываю.[31]

Мне несказанно везет: двери конюшни открыты, у денников стоит мужчина. Дорогой костюм качественного твида, только вот клетка на пиджаке аляповата. Это, наверное, и есть Освальд Финчли – плохо запомнила его на прощании, в памяти остался только мерзкий оценивающий взгляд. Финчли поглаживает круп лошади. Лошадь, вороной масти, выглядит изящнее и красивее хозяина – длинные ноги, широкий лоб, удивительно длинный и пушистый хвост, богатая грива.

– Мистер Финчли, здравствуйте.

Он оборачивается и вздрагивает, увидев меня в раскрытых воротах. Это какой-то новый взгляд – он не оценивает, он испуган. Чем? Внезапным появлением женщины? Странно, из того, что я про него знаю, должен быть скорее рад. Сама пришла.

– А, привет, Агата, да?

Сдерживаю себя – неуместно сейчас настаивать на «леди Агата».

Он смазлив. А еще он пытается походить на Кларка Гейбла – усики Ретта Батлера и уложенные на боковой пробор набриолиненные волосы. Но самое главное отсутствует – мужественная челюсть и обаяние, – без них похож не на Ретта, а на вертлявого ужа. Смазлив и испуган.

Я натянуто улыбаюсь.

– Простите за вторжение, мы не могли бы поговорить?

– Так вроде уже. Говорим.

Что, прямо здесь? Среди соломы, сбруи и лошадиного «иго-го»?.. Он смотрит на меня, будто чего-то ждет. Я растерянно сжимаю ручки сумки пальцами до судороги, не хватает сил их контролировать, воля уходит на удержание лица леди Луизы.

– Это приватная беседа.

– Пошли в дом.

Пытаюсь идти вровень, но не хочется переходить на семенящий шаг – отстаю. Проходим через заднюю дверь, через узкий каменный коридор для слуг. Впереди слышатся шаги – Финчли быстро сворачивает, ускоряясь, потом поворот, еще – пытаюсь запомнить дорогу, но отчего-то не выходит, я как будто растеряна. Хотя почему как будто. Как нарочно, в голову лезут слова Милли про «зажимать в углу». Обычно титул стоит передо мной, как стена, отчего кажусь сама себе неуязвимой, но сейчас фокус не срабатывает – Финчли считает меня просто Агатой, не леди Агатой. Плохо.

К счастью, слова Милли не получают подтверждения – Финчли даже не предлагает мне присесть. Смотрю в ковер, он пушистый и однотонный. Новый.

Я могу ошибаться, но раньше в этой комнате была гостиная, теперь здесь кабинет.

Я