Красная Москва - Валерий Георгиевич Шарапов

— У него есть дополнительные доходы, — спокойно ответила Элеонора.

— Какие именно?

— Не знаю точно. Какие-то сделки. Он не посвящает меня в свои дела.

— Понятно. — Никитин встал, прошелся по комнате. — А скажите, где сейчас находится ваш жених?

— В Ленинграде, — спокойно ответила Элеонора и принялась рассматривать свои ногти. — В командировке.

— И что он там делает?

— Не уточнял.

— А когда вернется?

— Тоже не говорил… Так в чем я виновата, товарищ майор? Никак не пойму…

Никитин сжал кулаки. Женщина была права — пока что у него не было прямых доказательств ее вины. Только подозрения и косвенные улики.

Никитин остановился перед ней:

— Элеонора Сергеевна, вы понимаете, что ваши показания напоминают лепет трехлетнего ребенка?

— Почему? — Она по-прежнему держалась спокойно.

— Потому что вы лжете. С первого до последнего слова.

— Это всего лишь ваше личное мнение, товарищ майор.

— Не мнение, а факт. Крепкий, надежный, подтвержденный железными аргументами гражданина Левина!

С этими словами Никитин выдвинул ящик стола, набитый делами, схватил первую попавшуюся папку, раскрыл ее и выдернул оттуда какой-то рукописный протокол годичной давности.

Глава 46

Дочь

— Вот! Полюбуйтесь! — громко сказал он, тряся протоколом перед глазами Элеоноры. — Во всех подробностях! Во всех деталях! Со всеми знаками препинания!

Элеонора чуть прищурилась, подалась вперед, чтобы попытаться разобрать мелкий почерк.

— А можно почитать?

Но Никитин уже убрал протокол в стол.

— Сначала чистосердечное признание! Как прикидывалась сотрудницей Красного Креста, отыскивая Левина по больницам, как передала ему букет с запиской… Все до последнего! Вот ручка! Вот бумага!

Никитин видел, что Элеонора мысленно взвешивает свои шансы. Она замерла, как статуя, глядя куда-то сквозь него. Карандаш с сухим треском сломался в ее пальцах. Никитин понял, что нужна всего капля на чашу весов — и она сама сломается, как карандаш. И он рискнул. Подошел к ней, склонился над ее лицом и прошептал:

— И особенно подробно — про пулевую рану на ладони Левина.

Элеонора словно обвалилась. Усмехнулась, швырнула обломки на стол. Сложила руки на груди.

— Ладно, — сказала она. — Хорошо. Будем играть по другим правилам.

Она выждала паузу и приглушенным голосом начала:

— В тот вечер мы с Валерой хотели отметить очередную годовщину нашего знакомства. Валера принес полусладкое шампанское и торт «Прага». Ну… готовились…

— Подробнее! — зарычал Никитин.

— Что? И про душ рассказывать?

— Обо всем!

— Хорошо! — хмыкнула Элеонора. — Я пошла в душ. Разделась. Догола…

Она выжидающе посмотрела на Никитина, словно хотела узнать, достаточно ли подробно у нее получается.

— Гражданка Дубинина! — угрожающе произнес Никитин. — Не испытывай мое терпение.

— В общем, помылась. Надела халат. На голову — полотенце. Слышу хлопок. Думаю, Валера уже шампанское откупорил, не дождался. Ну, я туда-сюда, духи, помада. Открываю дверь, выхожу и буквально сталкиваюсь в коридоре с человеком…

От напряжения Орлов вскочил со своего места вместе со стулом и подсел к столу ближе.

— Что за человек?

— Не знаю. Раньше я его никогда не видела. Мужчина среднего роста, в большой шляпе. На шее шарф. Даже не столько на шее, сколько вот здесь… — И она показала рукой на губы и нос. — По-моему, он сам испугался, не ожидая меня увидеть. Мы как-то оба замерли на несколько секунд. Потом он подтолкнул меня к стене, закрыл ладонью рот — а он был в перчатках — и сунул мне в руку пистолет.

— Что?! — почти одновременно воскликнули Никитин и Орлов.

— Да, пистолет, — подтвердила Элеонора. — Я была в шоке и не понимала, что делаю. Схватила его машинально. А он мне на ухо шепчет: «Иди к нему!» А сам быстро пошел на балкон. Я как во сне поплелась в спальню к Валере. Дверь нараспашку. Стою на пороге и даже кричать не могу. Он лежит поперек кровати головой вниз… Кровь на полу…

Голос у женщины изменился. Несмотря на неплохое самообладание, последние слова дались ей с трудом. Она помолчала, переводя дух.

— Дальше! — поторопил Никитин.

— Я все, конечно, сразу поняла. И тут в меня словно черт вселился. Такой гнев вскипел, что я едва не закричала, развернулась и кинулась на балкон за тем человеком. Он меня подставил, понимаете?! Это я, получается, убила Валеру! Нет уж! Я не такая! Я с этим пистолетом выскочила на балкон, а он уже по пожарной лестнице спустился вниз и спрыгнул на газон. И тогда я в него выстрелила…

— Воды? — предложил Никитин, посмотрел мельком на стол, но ни воды, ни графина не обнаружил и снова обратил взгляд на женщину.

— Я попала. Это сразу было понятно. Он вскрикнул, прижал обе руки к груди, чуть согнулся и быстро убежал куда-то в темный переулок. Я его проклинала в уме. Мне стало страшно за себя. В квартире труп, оружие у меня в руке. Сейчас нагрянет милиция и мне конец.

— И что ты сделала?

— Я быстро оделась. Сгребла всю свою парфюмерию, косметику, личные вещи в сумку, туда же кинула пистолет и через балкон, как убийца, по лестнице, выбралась из квартиры.

— Куда дела пистолет?

— Протерла платком и выкинула в ближайший мусорный бак.

Никитин откинулся на спинку стула. Орлов крутил головой, глядя то на Элеонору, то на следователя.

— А потом ты стала разыскивать этого человека, чтобы договорится с ним: он тебя не видел и ты его не видела, — произнес Никитин.

— Да. Именно так. У нотариуса за год работы я перечитала горы всяких документов и хорошо понимала: все улики работают против меня. Никто не поверит, что это не я убивала Краснова. И этому человеку в шляпе совсем ни к чему был свидетель. Мы оба были повязаны кровью, и нам выгодно было хранить обоюдное молчание.

Воцарилось молчание. Никитин нервно постукивал пальцем по столу. Элеонора, закинув ногу на ногу, сидела на стуле неподвижно, с ровной спиной, глядя на дверь. Орлов (и как у него голова до сих пор не отвалилась?) переводил тревожные взгляды с Никитина на Элеонору.

— Теперь расскажи о своих отношениях с Варей, — потребовал Никитин.

— С кем? — уточнила Элеонора.

— С Варварой Валерьевной! Только не надо новых сцен! Рассказывай уже все до конца.

— Извините, товарищ майор, — качнула головой Элеонора. — Не имела чести быть знакомой с особой, носящей это прелестное имя.

— Дубинина! — рявкнул Никитин. — Я говорю о дочери Краснова, которую ты выжила из квартиры!

Элеонора как-то странно хихикнула и невольно взглянула на Орлова, словно желая увидеть в нем союзника и получить поддержку. Но Орлов разочаровал женщину.

— О дочери убитого! — пояснил он. — Она с отцом жила много лет, пока в их доме не появились