Зеркала-озера - soverry

Должно же было остаться хоть что-нибудь: портсигар, платок, любая памятная вещица, которую можно было бы держать как напоминание. Напоминание о том, что Алёна не сирота и никогда ей не была.

Только на верхней полке больше ничего нет, и ей приходится смириться. Алёна садится на пол, поджимает под себя ноги и взгляд цепляется за верхнюю фотографию, сделанную в ЗАГСе. Рука непроизвольно тянется к фотографии, и Алёна подносит ее ближе к лицу, рассматривая счастливые лица родителей. Мама, в белом платье с фатой, глядит на папу с таким неподдельным счастьем, он улыбается ей, надевая на ее палец кольцо, солидный и статный в своем строгом костюме, и гнетущая тоска давит на грудь так сильно, что даже слез нет.

— Ты бы подсказал, если бы был рядом, — себе под нос шепчет Алёна. — Вы бы оба знали, что мне делать.

Она закрывает коробку, убирает ее на место и закрывает за собой дверь в комнату Марты. Лишь фотографию родителей решает забрать с собой, потому что в памяти нет эпизодов, где они были бы настолько счастливы, как здесь.

3

Вечером в среду Димка сообщает, что уезжает куда-то с бабушкой на ближайшую неделю, причем, трижды подчеркивает, что это никак не связано с происходящим в школе, что вызывает некоторое странное беспокойство, конечно, но Алёна изо всех сил старается на этом не зацикливаться. Ей все равно нужно сосредоточиться на учебе, а в отсутствие лучшей подруги это будет намного проще сделать: никто не станет отвлекать на занятиях, а перерывы можно спокойно посвятить выполнению домашних заданий.

Лету Алёна не то чтобы избегает, та просто не попадается ей на глаза (но было бы странно, если бы попалась, потому что Алёна все перерывы сидит в кабинетах, листая учебники и не отрывая носа от конспектов). Оно, пожалуй, и к лучшему. Что-то внутри никак не хочет признавать необходимость разговора.

Потому, наверное, когда она в один из длинных получасовых перерывов сидит на подоконнике, перечитывая собственные записи, а Лета внезапно возникает прямо у нее перед носом, Алёна непроизвольно дергается.

— А, это всего лишь ты.

— А ты кого ждала? Лешего? — посмеивается Лета и встает рядом, прислонившись спиной к окну. — Ты мне не отвечаешь, и я решила пойти на отчаянные меры — выяснила, где у тебя следующее занятие.

Она улыбается криво — всего одним уголком губ, — но тяжело не признать, что даже так она выглядит весьма очаровательно, просто донельзя. Хотелось бы, чтобы во рту не пересыхало от одного взгляда на нее; но Димка, кажется права, потому что как иначе объяснить эти странные чувства, которые возникают всякий раз, стоит Лете оказаться рядом.

— Что читаешь? — спрашивает та, пока Алёна неприлично долго ее разглядывает, и заглядывает ей в тетрадь. — Могу тебе отдать прошлогодние ответы на тесты, кстати. Если найду, конечно, у меня дома настоящий бардак из книжек и записей.

Только теперь Алёна понимает, что даже банальное «привет» ей так и не сказала. Все смотрела и смотрела, но Лету это, кажется, совершенно не смущает.

— Ты как? Уже лучше себя чувствуешь?

— Я? — точно, она же болела. — Да, вполне. Решила серьезно взяться за учебу вот.

— Молодец какая, — хвалит ее Лета, улыбаясь чуть шире.

Чертовы глаза, чертова девушка. Что она с ней делает?

Алёна прочищает горло и старается улыбнуться в ответ.

— Прости, что не отвечала на твои сообщения. Я… Наверное, не видела… — с длинными паузами произносит и лезет в карман за телефоном, чтобы увидеть с десяток непрочитанных. Ого, Лета и правда ей писала. На самом деле весь день писала. — Прости, — еще раз зачем-то повторяет Алёна поднимая на нее взгляд.

— Не извиняйся, — Лета шутливо толкает ее плечом в плечо. — Ты же не специально. Я и не думала, что ты пытаешься играть со мной в «горячо-холодно».

А ты, думает Алёна.

Ты во что пытаешься играть?

Но вместо того, чтобы озвучить эти мысли, она вдруг предлагает:

— Может, нам стоит сходить куда-нибудь на выходных? В кафе, например, или еще куда-нибудь.

Лета расплывается в улыбке, и на мгновение почти удается поверить, что нет ни школы, ни пропавшей первокурсницы, ни странных подозрений — ничего, кроме этой улыбки.

— С удовольствием. Мы можем… — начинает она, но тут перед ними возникает Игорь (Алёна разве что не вздрагивает; неужели так сильно сосредоточила внимание на девушке рядом, что забыла об окружающих людях?) и бесцеремонно встревает в разговор.

— Мне долго еще тебя ждать?

— Я же просила дать мне пару минут.

И эта внезапная перемена в ее голосе, эта разница между тем, как она говорит с ней, и брошенной фразой Игорю, настолько поражают, что на лице у Алёны отчетливо выражается удивление.

— Твои пара минут закончились, — хмыкает он, сосредотачивая взгляд на Лете. Каким-то образом ему удается полностью игнорировать присутствие еще одного человека, находящегося совсем близко. — Или хочешь снова заявиться на десять минут после начала?

Он поддевает ее будто бы беззлобно, но на его лице нет и намека на улыбку, которая должна превратить все в шутку. Лета закатывает глаза и отмахивается от него, как от назойливой мухи.

— Иди, я догоню.

Игорь вместо ответа фыркает, но больше не спорит.

— Странный он какой-то, — замечает Алёна, как только он отходит на достаточное расстояние.

— Друзья детства всегда немного странные, — парирует Лета, смотря Игорю вслед. — Иногда я думаю, что мы бы перестали общаться, не живи я у него дома.

— Вы живете вместе?

— Мы много чего делаем вместе. Он почти заменил мне семью, — и тут она поворачивается с той же широкой улыбкой, которая была у нее на лице до вторжения Игоря, и продолжает совсем другим тоном: — Ты выберешь место или мне выбрать?

— Нам не обязательно встречаться в моем городе, ты же знаешь? — уточняет Алёна, и уголки ее губ непроизвольно ползут вверх.

— Не обязательно, — соглашается Лета. — Но я все равно живу не очень далеко. Поэтому выбор места за тобой.

А потом она делает то, чего Алёна никак не ожидает.

Она говорит:

— Ладно, не буду заставлять Игоря ждать. Он взбесится, если мы снова опоздаем.

И целует Алёну в щеку.

Мягко, осторожно. Но